КОНТУР

...Не знаю, обратил ли внимание вдумчивый читатель на то обстоятельство, что времена года – дело сугубо женское? Сомневаюсь, иначе об этом уже было бы писано-переписано, сказано-пересказано легионом индивидуумов, причисляющим себя к эпистолярному цеху. Рискну утверждать этот посыл и попробую привести доказательства в пользу его справедливости.

Итак, весна, осень, зима – имена существительные женского рода. Поскольку средний род в обсуждаемом нами вопросе начисто исключен, то вместо лета будет фигурировать летняя пора, которая также ассоциируется с женщиной в пору ее расцвета и созревания.

Суммируем первые впечатления: весна – девушка в порыве цветения; летняя пора – молодая красивая женщина с младенцем на руках и с другими  застенчивыми детьми рядом; осень – зрелая женщина, всеми силами противостоящая естественному увяданию, со своим бабьим летом и вспыхнувшей солнечным протуберанцем, быть может, последней поздней любовью; зима – умиротворенная, мудрая женская зрелость с пониманием того, что «когда проходит молодость, еще сильнее любится!»

Теперь развернем каждую пору года (кстати, пора – тоже женского рода) и заглянем в ее сокровенные места.
Весна – это ведь и звонкая капель, и талая вода, разбухающая почка и зазеленевшая ветка, нежная фиалка и яблоня в цвету; весело насвистывающая пичуга и всходящая озимь, последняя поземка и первая любовь. В конце концов, проснувшаяся муха!

А что сказать о летней поре? Алая заря, утренняя дымка, солнечная поляна, голосок малиновки, плач жалейки, летняя гроза, родная обитель с прохладной тенью в саду, слово «мама», впервые произнесенное первенцем...
Что уж говорить об осени, где женские очертания видны в каждом углу и в каждой примете. Унылая пора, очей очарованье! Поэтом владела светлая грусть (примета осени), когда он писал эти строки. Опадающая пожелтевшая листва, холодная синева неба, туманная даль, журавлиная песня, запоздавшая встреча, запыленная пачка старых писем...
Ах ты, зимушка-зима, ты холодная была! И чего только не ищешь, чтобы отогреться в эту суровую пору: и оренбургскую пуховую шаль, и соболиную шубку (когда под соболем согрета и свежа, она вам руку жмет, пылая и дрожа); и теплую печурку с вьющимся в ней огоньком, где смола, как слеза... Несмотря на весьма зрелый возраст, зима, как истинная женщина, способна шелестеть метелью, злобствовать пургой, обдавать стужей и, конечно же, радовать оттепелью.
Как бы там ни было: «Не выходит песня из ума – хороша ты, зимушка-зима!»
...Если предположить, что век календарный и век человеческий равны, то человеку предстоит в жизни прожить двадцать пять весен, четверть века – летней поры, столько же осени и зимы.

В каждой этой космической четверти жизни еще по два с половиной десятка весен, лет, осеней и зим. И все эти долгие годы жить придется под знаком женщины, ибо от нее в первую очередь зависит продолжение рода и жизнь на планете.
И во всех этих временных отрезках присутствуют грусть и радость, отрада и печаль, и обязательно любовь, любовь во всех ее проявлениях, – и все это женского рода...

Сейчас, прожив уже большую часть упомянутых временных этапов, я не берусь судить, который из них лучше. Как говаривал один из героев комедии Леонида Гайдая: «Жить – хорошо! А хорошо жить – еще лучше!»
Здесь уж каждому карты в руки – разбирайтесь сами. Но при этом помните – везде «шерше ля фам!».