Версия для печати

Последняя дуэль лейб-гвардии поручика

Автор: 

Тифлис произвел на корнета (один из первых офицерских чинов в царской армии) Лермонтова ошеломляющее впечатление. Ведь в свои 23 года молодой человек впервые выехал на юг России. Он, как мальчишка, радовался окружающей кавказской природе, воспетой совсем недавно его кумиром – поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным.

Да, собственно, и эта поездка на Кавказ, связывала одной нитью корнета с великим поэтом. Ведь именно его внезапная смерть на дуэли и послужила рождению в России нового русского талантливого поэта Михаила Юрьевича Лермонтова.
Малоизвестный в московском обществе поэт, корнет Лермонтов, тем не менее, сумел прославиться на юнкерских пирушках, где ни в чем не отставал от друзей-гусаров, являясь первым участником во всех скабрезных похождениях. Лермонтов описывал в своих стихах забавы юнкеров, и, в первую очередь, эротические. Эти юношеские стихи, содержавшие и нецензурные слова, снискали Лермонтову в среде молодежи первую поэтическую славу.



И только созданная после смерти Пушкина поэма «На смерть поэта» мгновенно принесла Лермонтову всероссийскую славу серьезного поэта. Крамольная поэма успешно достигла царских покоев, после чего так же молниеносно наступило возмездие.
Последовали арест и судебное разбирательство, за которым наблюдал сам Император. За Лермонтова вступились друзья Пушкина, прежде всего, близкий к императору поэт Жуковский. Кроме этого, бабушка, имевшая светские связи, сделала все, чтобы смягчить участь единственного внука. Некоторое время спустя корнет Лермонтов был переведен в Нижегородский драгунский полк, действовавший на Кавказе. Поэт отправлялся в изгнание, сопровождаемый всеобщим вниманием: здесь были и страстное сочувствие, и затаенная вражда.
В начале сентября в Кубинской провинции вспыхнуло восстание, возглавляемое Гаджи Мамедом, поводом для которого послужили «беспорядки», возникшие в некоторых магалах провинции, отказавшихся выделить 35 всадников для «укомплектования конно-мусульманского полка, находящегося в Варшаве».
Для их прекращения, «дабы бунтовство не перекинулось на соседние провинции», по приказу командующего Кавказским корпусом генерала Розена в Кубу срочно были отправлены войска для последующего «составления там особого действующего отряда». Был вызван «отряд 19-й пехотной дивизии с орудиями артиллерии» генерал-майора Фези, а из Карагача – два эскадрона драгун под командованием генерала Севарсамидзе. Таким образом, пришлось и поэту по спешному приказу гнать своего коня, чтобы где-то в районе Кубы присоединиться к своему эскадрону.
К счастью, принимать участие в подавлении восстания Лермонтову не пришлось, ибо к прибытию нижегородцев «волнения были укрощены» находящимися в районе Кубы батальонами Тенгинского гусарского и Абшеронского пехотного полков.
Лермонтов побывал не только в Кубе, но и в Новой Кубе (нынешний город Кусары). Почему-то этот город не вошел в исследование лермонтоведов. Но в Кусарах нет такого человека, который бы не знал о пребывании Лермонтова в этом городе.
Легенда утверждала, что Лермонтов остановился на Офицерской улице (позднее улица Ленина) в доме военного врача подполковника Александра Александровича Маршева…
Кусарцы рассказывают, что у соседа доктора Маршева, лезгина Курбана, была красавица-дочь по имени Зухра. Конечно, Поэт был влюблен в ее агатовые глаза, и в стихотворении «Кинжал» искренне, со всем пылом юного романтика, воспел их красоту и блеск. (Есть еще легенды о встрече горцев с поэтом, который якобы читал им свои стихи, но это больше из области фантастики.)
Следы пребывания Лермонтова в городе сохранились в доме-музее поэта с мемориальной доской, на которой написаны его известные строчки:
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой.
...
Как я любил, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы.
Что касается утверждения, что здесь Лермонтов встретился с ученым-философом Гаджи Али Эфенди, то мне кажется, что они нелогичны – хотя бы потому, что на тот период времени Гаджи было только 20 лет, а философами, как показывает жизнь, становятся гораздо позднее. Возможно, это был его отец Абдул Малек Эфенди, которого с Россией связывала служба, ибо он состоял переводчиком при командире Отдельного Кавказского корпуса бароне Григории Владимировиче Розене. Именно в этот корпус и входил полк, в котором служил Лермонтов. С этим полком Лермонтов прошел до города Шемаха. В память об этом поэт оставил сказку «Ашик-Кериб», которую записал и впоследствии обработал как рассказ.
Несмотря на кратковременность службы на Кавказе, Лермонтов очень изменился в нравственном отношении. Впечатления от природы Кавказа, кавказского уклада жизни, накладывают отпечаток на каждого побывавшего там человека, а тем более поэта.

Будучи в Тифлисе, Лермонтов с удивлением констатирует, что в городе распространен татарский язык (в нынешней терминологии ― азербайджанский язык). Он решает изучить его, так объясняя свой интерес в письме С. А. Раевскому: «Начал учиться по-татарски – язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе, да жаль, теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться».
Через своего ссыльного друга-декабриста Александра Бестужева-Марлинского, проходившего курс обучения татарского, Лермонтов выходит на будущего просветителя Азербайджана Мирзу Фатали Ахундова.
В первой четверти ХIХ века Тифлис, благодаря размещению в городе резиденции царского генерал-губернаторства, становится центром дипломатической и военной активности юга России. Только здесь, на территории Закавказья, можно было получить образование, научиться русскому языку, а, следовательно, и добиться успешной карьеры.
Именно поэтому в 1834 г. отец Мирзы Фатали повез сына в Тифлис, где благодаря своим связям устроил его помощником переводчика восточных языков в канцелярии главного управляющего гражданской частью на Кавказе барона Розена.
Первое время, когда Фатали не хватало для перевода русских слов, он использовал жестикуляцию. Юноша обладал природным юмором шекинца, благодаря которому, всегда находил выход из самого затруднительного положения. На всю жизнь он сохранил типичный акцент шекинца. Впоследствии, в результате усердного изучения русского языка, он в совершенстве освоил его. Следующим этапом самостоятельного просвещения стал жадный интерес к русской литературе. Уже позже, в период работы в канцелярии генерал-губернатора и преподавания азербайджанского языка в Тифлисском уездном училище, Ахундова ждала встреча, повлиявшая на его дальнейшую жизнь. Судьба свела Фатали с Александром Бестужевым-Марлинским, ссыльным писателем-декабристом, который брал у него уроки восточных языков. Из бесед со своим учеником он многое узнал о том, что заставило декабристов выйти на борьбу с самодержавием, о русских поэтах и писателях.
В канцелярии штаба Кавказского корпуса Лермонтов разыскал переводчика Ахундова. Молодые люди быстро нашли общий язык. И, конечно, началом их знакомства стало обсуждение двух произведений, авторами которых они были сами ― это поэмы «На смерть поэта», посвященные трагической гибели Пушкина. Они легко разговорились и во многом сошлись. Мирза Фатали Ахундов был всего на два года старше Лермонтова. В глазах поэта новый знакомый оказался свободомыслящим образованным человеком, знал несколько восточных языков и прекрасно – русский. Поэма на смерть Пушкина – одно из первых его произведений. Она, как и поэма Лермонтова, открыла обществу рождение нового таланта.

Лермонтов рассказал Мирзе о негативном приеме зрителей при попытке поставить на сцене «Маскарад». Говорил, что в своей романтической трагедии стремился показать пороки современного общества, но ее запретила цензура.
Мирза повел Лермонтова знакомиться с Тифлисом. Они отправились на торговую площадь, которая называлась Майдан. Там бился пульс многоплеменного города. Кроме грузин, в Тифлисе жили армяне, татары (так называли тогда азербайджанцев) и люди других национальностей.
Они прошли в Старый город. Ахундов вел Лермонтова по узким улочкам; там жили ремесленники. Проходили мимо домов с плоскими кровлями, балконами и балкончиками. Поворачивали в кривые переулки, проходили мимо мастерских, лавочек, кофеен, многолюдных подворий, которые на Востоке назывались караван-сараями.
По дороге Мирза рассказывает своему новому другу о том волнении, которое вызвало в Тифлисе известие о гибели Пушкина. Были люди, которые хотели вызвать Дантеса на дуэль. Вот тогда-то и писал он свою поэму...
Уже на квартире Фатали решился прочесть ее Лермонтову. Четыре большие страницы исписаны двустишиями крупным почерком в две колонки. Все четные строки двустиший рифмуются от начала до конца одной рифмой. Ахундов начинает читать, и строки оживают. Лермонтов внимательно вслушивается в непонятные для него слова чужого языка! В глазах азербайджанского поэта Лермонтов видит столько близкого, родного...
А потом Фатали читает поэму по-русски. Сначала в собственном переводе, а потом в переводе Бестужева. Азербайджанец вспоминает, как совсем недавно они вместе работали в этой комнате. Очевидно, здесь Ахундов и рассказал в русском переводе ту самую сказку об Ашик-Керибе, которую Лермонтов впервые услышал в Шемахе.

Лермонтов, в свою очередь, поделился, в какой напряженной обстановке писал свою поэму «Смерть Поэта». Наряду с выражением скорби и горя, он описывает негативное отношение светского общества к творчеству Пушкина. Лермонтов рассказал, чего только он не наслушался в доме бабушки. Как оскорбляли умирающего великого русского поэта в светских гостиных!
– А вот моя поэма хоть и напечатана, да кто знает, станет ли она известна! – с горечью промолвил Фатали. – Возможно, небольшое количество читателей московского журнала, в редакцию которого ее послал живущий в Тифлисе русский литератор, да тифлисская интеллигенция, еще такая малочисленная. Маловероятно, что поэма достигнет нашего народа. К тому же, он неграмотен. У нас нет даже своего алфавита!
Ахундов делится с гостем своими воззрениями на религию. Молодой Лермонтов проявляет интерес к этой теме, но он удивлен формой протеста Ахундова против служителей ислама. Лермонтову пора уходить. Ахундов обещает дать ему уроки «по-татарски», но вынужденный отъезд Лермонтова из Тифлиса вскоре прерывает занятия.
К великому сожалению, биография Михаила Юрьевича Лермонтова очень коротка, а потому и события в последующие три года его жизни жестко уплотнены воплощением его литературных творческих планов.
Вторгаться в свою жизнь он не доверял никому, и потому все последующие неприятности в личной судьбе Михаил Юрьевич, если так можно выразиться, спланировал себе сам. Как иначе можно объяснить случай, когда 16 февраля 1840 года, едва приехав в Петербург и появившись на балу у графини Лаваль в ее особняке на Английской набережной, поручик лейб-гвардии гусарского полка, на то время уже знаменитый русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов, по пустяку ссорится с бароном Эрнестом Барантом, сыном французского посла при дворе Николая I?
Говорили, что дуэль была проявлением характерного для Лермонтова светского удальства, приобретенным в результате «салонного волокитства», любви его к «шумной жизни». Многие считали, что поединок произошел вследствие его «заносчивого характера». Причина ссоры была настолько недостойна такого уровня поэта, что даже стыдно ее обсуждать.

Однако уже 18 февраля в 12:00, за Черной речкой (где, кстати, погиб Пушкин), на Парголовской дороге между ними состоялась дуэль. Секундантом со стороны Лермонтова был А. А. Столыпин (Монго), со стороны Баранта – граф Рауль д’Англес. Дуэль происходила на шпагах. После первого же выпада у шпаги Лермонтова переломился наконечник, но Барант успел слегка задеть противника. Перешли на пистолеты: Барант стрелял первым, и промахнулся. После чего Лермонтов нехотя выстрелил в сторону. Дуэль закончилась бескровно, участники ее разъехались.
Но уже 10 марта городские слухи о поединке дошли до командира лейб-гвардии гусарского полка генерал-майора Плаутина. В тот же день Лермонтов был арестован и за «недонесение о дуэли» предан военному суду, который приговорил его к лишению чинов и дворянского достоинства и разжалованию в рядовые. Но решение не было приведено в исполнение, поскольку Император не поддержал скорый суд, и 13 апреля 1840 года последовала собственноручная Государя Императора конфирмация: «поручика Лермонтова перевести в тенгинский пехотный полк тем же чином».
В советское время в оправдание Лермонтова было много разговоров о целенаправленной политической дискредитации поэта французом де Барантом. Однако стоит вспомнить, что дуэль резко оборвала стремительную дипломатическую карьеру де Баранта, ожидавшего назначения вторым секретарем посольства. К тому же Лермонтов, как настоящий гусар-забияка, сам спровоцировал дуэль. Итак, Лермонтов вновь едет на Кавказ, в место расположения своего полка в Пятигорске.

...В Пятигорск я завернул из Нальчика специально для того, чтобы побывать у подножия горы Машук. Едва родившись, город, по предложению генерала Эммануэля в 1830 году нареченный Пятигорском (пос. Горячие Воды), уже в 1841 году стал известен в России не столько своими серными водами, сколько благодаря прохождению места службы лейб-гвардии поручика Михаила Лермонтова, и последовавшими за ними событиями. А потому и меня заинтересовал город, я захотел увидеть места, где прошли последние мгновения жизни поэта.
Предварительно я заглянул в «домик Лермонтова», который фактически принадлежал капитану, дворянину Василию Чилаеву, где в 1841 году последние два месяца своей жизни (с 14 (26) мая по 15 (27) июля) прожил великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов. Здесь им были написаны последние стихи, отсюда он отправил свое последнее известное нам письмо, адресованное бабушке Елизавете Алексеевне Арсеньевой. Сюда же с места дуэли привезли его окровавленное тело, а 17 (29) июля 1841 года провожали отсюда в последний путь.

Я стоял на небольшой поляне в четырех верстах от города, на месте поединка, у дороги вдоль северо-западного склона горы Машук, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию. Сегодня в окрестностях места гибели М. Ю. Лермонтова стоит печальный памятник великому поэту.
Дождавшись, когда схлынул поток туристов я, наконец, остался один, в полной тишине. Неужели здесь 140 лет тому назад произошли эти трагические события? Став на место рядом с памятником, я мысленно постарался поучаствовать в событиях того злосчастного дня – 15 мая 1841 года.

Семь часов вечера. День был с переменными грозовыми ливнями. На какой-то момент дождь прекратился. Послышался скрип колес подъехавшего экипажа. Через некоторое время скрип повторился. По затухающему стуку колес стало понятно, что экипаж возвращался назад, а это могло означать только то, что дуэль состоится без врача и экипажа, то есть случай рокового исхода не предполагался, и секунданты до последней минуты надеялись на мирный исход. Однако дальнейшие события развивались совершенно по иному сценарию.
Секунданты Глебов и Васильчиков, расставив противников, зарядили дуэльные пистолеты. Существует предположение, что другие секунданты, Трубецкой и Столыпин, ввиду сильного ливня, несколько запоздали на дуэль.
По знаку секунданта Глебова противники с расстояния 15 шагов начали сходиться. Мартынов несколько нервозно первым подошел к барьеру. Лермонтов, не торопясь, без каких-либо эмоций приблизился к черте. На его лице не отражались ни злоба, ни злой умысел.
«Мне показалось, что противники пришли, будто отстреляться в тире и разойтись подобру-поздорову. Михаил припомнит незатейливую шутку времен совместной с Мартыновым учебы в юнкерском училище, все тактично рассмеются и, гуляючи, пойдут на квартиру Лермонтова отпраздновать очередную гусарскую проделку».
Ведь действительно, кроме иронии к Мартынову, вернее, к его романтической прозе и стихам, Лермонтов ничего к нему не имел. Но в силу своего обостренного сарказма, поручик постоянно выставлял Мартынова в обществе шутом и изводил насмешками.
Мартынов некоторое время ожидал выстрела Лермонтова... Поручик только начал поднимать руку с пистолетом, как Мартынов спустил курок...
А тут еще и бал в доме Верзилиных, и случайная остановка музыки, из-за чего окончание реплики Лермонтова по поводу «большого кинжала» майора в отставке Мартынова, который он любовно и театрально носил за поясом, было услышано всем залом.
Взбешенный Мартынов бросился в окружение Лермонтова, за которым последовал упрек поэту за очередную колкость. На что лейб-гвардии поручик конфиденциально напомнил майору, что есть другие пути регулирования конфликта. Таким образом, мелочная насмешка стала причиной вызова Мартыновым Лермонтова на дуэль (13 июля 1841 года).

...Толчок пули мгновенно свалил Лермонтова на траву. Будучи раненным в правый бок навылет, он не мог сделать своего выстрела. Секунданты, не готовые к такому мгновенному трагическому исходу дуэли, растерянно заметались. Глебов, подбежав к выпавшему из рук Лермонтова пистолету, поднял его и произвел выстрел в сторону, очевидно, желая разрядить его для безопасности.
Лермонтов в течение нескольких минут лежал без признаков жизни. Густая кровь толчками исходила из лежащего на земле смертельно раненого поэта. Васильчиков, не ожидая исхода, немедленно поскакал в город за врачом.
Вскоре кровь поэта залила все окружающее пространство, и, не приходя в сознание, Лермонтов скончался буквально на глазах секундантов. Они молчаливо и растерянно остались (не поворачивается язык сказать) у тела поэта.
Васильчиков вернулся ни с чем: из-за сильного ненастья (во всех источниках упоминается, что 15 июля то начинались, то прекращались ливневые дожди) никто не соглашался ехать. Затем Глебов и Столыпин помчались в Пятигорск, где наняли телегу, которая и привезла тело на квартиру Лермонтова около 11 часов вечера.

...Шум приближающейся очередной группы туристов вернул меня к действительности – на этот тихий, мало чем примечательный уголок природы у подножия горы Машук. Прощаясь с ним, я машинально смахнул пыль с бюста великого поэта.
Тело Михаила Лермонтова покоилось в пятигорской земле 250 дней. 21 января 1842 года Е. А. Арсеньева обратилась к императору с просьбой перевезти останки внука в Тарханы. Получив Высочайшее позволение, 27 марта 1842 года она перевезла прах Михаила в свинцовом и засмоленном гробу, чтобы установить в семейном склепе села Тарханы.
Существовавшая версия о том, что поэт был сражен не Мартыновым, а якобы скрывавшимся в кустах снайпером, является плодом нездорового воображения. Также неправдоподобна очень удобная для «социалистического реализма» версия (как, впрочем, и в смерти на дуэли А. С. Пушкина) о происках российского императора. Уж слишком явно замешаны в развитии интриг вызова на дуэль оба великих поэта.
За дуэль Мартынов был приговорен военно-полевым судом к разжалованию и лишению всех прав состояния.
Однако по прошествии 175 лет со дня гибели поэта остается печальное недоумение по поводу внезапной остановки капельдинером оркестра на балу в доме Верзилиных, сыгравшей роковую роль в том, что все услышали болезненное слово «кинжал».

Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии