КОНТУР

Пробираться по джунглям было легко. Ведь я – маленький мальчик, почти всю жизнь проведший здесь, на природе. По-этому ни корявые полусгнившие трухлявые стволы, рассыпающиеся от одного прикосно-вения, ни предательски пучащиеся над пружинящей подстилкой на земле коварные скользкие корни, ни острые обломки камней не затрудняли моего движения. Уж я-то знаю, куда можно ставить босую ступню, а куда не стоит…

Сумрак, царящий здесь, под тридцатиметровыми кронами даже в полдень, мои привыкшие глаза нисколько не смущал. В волшебной дымке, просачивающейся сквозь густые кроны, словно струя тумана через сито, лес казался сказочной шкатулкой с драго-ценностями. Только вместо жемчугов, рубинов и изумрудов были яркие бабочки, мель-кающие в кронах перья попугаев и пятна глянцево отсвечивающих цветов и плодов…

Свешивающиеся сверху лианы с великолепными орхидеями на них могли бы от-влечь от дела только горожанина, случайно попавшего сюда, и до сих пор видевшего та-кую божественную красоту лишь на экране плазменного телевизора. А уж аромат!.. Хотя ощутимей всего все же запах разлагающейся древесины и валяющихся внизу полусгнив-ших плодов.

Спокойно и уверенно, ни на что постороннее не отвлекаясь, я скользил по джун-глям – бесплотный дух среди бесплотных теней. Впрочем, не скажу, что вокруг стояла тишина. Нет, полуденные джунгли всегда полны экзотических звуков, если не шуметь, и не пугать обитателей. Тут и звонкие крики тех же попугаев, и потрескивание подлеска, когда в нем пробирается пекари с выводком полосатых, словно арбузы, поросят, и рев самца-мартышки, обозначающего границы своего участка для соперников, или грызуще-гося с очередным подросшим отпрыском за право обладания гаремом из десятка самок.

Я обернулся назад – все в порядке: передвижного домика-трейлера уже не видно. Пожалуй, я отошел на добрых полкилометра от старой заросшей папоротником и подлес-ком колеи, на которую с таким трудом въехал. Ничего, не заблужусь как-нибудь.
Оглядевшись, я заметил то, что мне нужно: огромную упавшую верейю, на корнях которой налип ком мягкого перегноя. Забраться на нее такому проворному и худому ма-лышу как я, труда не составило.
И вот я обозреваю окружающее пространство с высоты побольше моего роста. Ага, есть!
Буквально шагах в пятидесяти почва как бы поднимается, выдавая выположенный временем и упрямыми ливнями холм. И на нем очень даже отчетливо видны остатки древних стен. Да, точно: когда-то здесь жили люди. Значит, остались полуразрушенные дома или хотя бы их развалившиеся замшелые стены, и где-нибудь там, ближе к центру бывшего города, есть и площадь, и дворец, и его подвалы…
Да, чего-то именно такого я от этого девственного уголка и ожидал. Словно ин-стинкт вел меня сюда, как магнитом указывая моему неуемному духу направление и вре-мя. Я приехал как раз куда надо. Здесь должна жить она.
Теперь я шел не наугад, осторожно и медленно. Нет, уже куда быстрее я двинулся на холм. И дальше – вглубь городка. Или города.
Нет, все же городка: буквально в ста шагах он закончился, как закончился и холм. Похоже, здесь-то, на холме, они и построились, и жили… Что не помешало неумолимому времени заставить их исчезнуть или уйти, а зарослям – поглотить город так, словно его здесь никогда и не было.

Пришлось вернуться.
Забравшись на остатки стены из ничем не скрепленного камня, желто-зелено-красного от мха и лишайника, я снова внимательно осмотрелся. Вот тут, слева, очень многообещающие руины – сухие, и явно с подвалом. Похоже, именно здесь стоял когда-то Главный Храм.
Подойдя и встав напротив, я воззвал:
– Госпожа Нагайна! О, великая праматерь всех Змей! Ничтожный раб молит о тво-ей помощи! Снизойди же и выслушай!
Пришлось повторить еще два раза, прежде чем я почувствовал слабое, а затем и вполне слышимое присутствие. Она здесь! Она откликнулась!
Значит, есть надежда!..
Зашевелились кусты на границе стены и ровной площадки, бывшей когда-то внутренним помещением храма, и из них медленно и торжественно возникла граненная головка, вся в черных, словно обсидиановых, блестящих чешуйках. Ах!..
Спокойно поднялась она из зарослей на высоту моего плеча – ого! Значит, длина змеи не меньше четырех шагов – об этом говорит и туловище толщиной почти с мою ик-ру! Однако вот она замерла, вонзив взор абсолютно равнодушных глаз мне в лицо.

Я упал на колени. Сложил руки в мольбе:
– О, повелительница Джунглей! Великая Нагайна! Снизойди, выслушай малень-кого мальчика! О твоей помощи я молю и готов заплатить любую цену!
Спустя долгую минуту, показавшуюся мне вечностью, послышался тихий свист:
– Говори!
«О, Брама! Она согласилась! И пусть пока – не помочь… Но хотя бы выслушать!»
– О, праматерь всех змей! Молю тебя о помощи! Я привез сюда свою бабушку… Она там – в фургоне. Она сама уже не может ходить… Она просит тебя моими устами: приди, оборви бесполезные и мучительные  страдания, которые она терпит уже долгие месяцы! Подари ей твою милость: всего один укус. И душа ее обретет свободу от бренно-го больного тела, и возрадуется там, на небесах!
– Что… С твоей бабушкой?    
– О! Она больна, госпожа! Неизлечимой болезнью! Которая доставляет ей невыно-симые страдания! Все усилия врачей ни к чему не привели. Мы потратили все наши деньги, но излечение невозможно! Бабушка умоляет – всего один укус, чтобы оборвать нить ее жизни, избавить ее от бессмысленных мучений!..
– Зачем мне это делать?
– Конечно, из вашего бесконечного милосердия, госпожа! Разве Великий Созда-тель не завещал нам любить своих братьев и сестер, живущих на нашей священной земле?
– Нет. Змеям он ничего не завещал.
– Умоляю вас, милостивая госпожа! Вы же знаете, что такое боль! Неужели вы оставите умирать сестру по крови?!
– Откуда мне знать, что она – моя сестра?    
– Ну как же! Это она научила меня вашему языку! И объяснила, что вы – только вы! – можете, если захотите, прийти на помощь тому, кто сам себе помочь умереть не мо-жет.
– Да, язык ты знаешь… – томительная пауза. Я вновь склонил голову, надеясь, что выгляжу достаточно смиренно и жалко. – Хорошо. Веди! – согласие прозвучало неожи-данно быстро. Похоже, с возрастом эта самка стала очень уверена в себе. И своих силах.
Я вначале даже слегка растерялся. Но не настолько, чтобы забыть отбить поклон, коснувшись земли лбом, после чего быстро вскочил:
– Прошу вас, милосердная госпожа, – следуйте за мной!
Я почти бегом, поминутно оглядываясь, ринулся к фургончику, скорее чуя, чем видя и слыша легкое волнение в подлеске и траве, там, где бесшумно и плавно, но ничуть не отставая, двигалась великая Повелительница и гроза Джунглей.
Добрались мы буквально за десять минут.
Я распахнул дверь и спустил трап:
– Прошу вас, о великая, милостивая и милосердная госпожа Нагайна!..
И лишь когда все четырехметровое тело скрылось в затененном проеме, я позво-лил себе зайти следом и прикрыть дверь.
Госпожа уже изучала бабушку.

Бабушка сидела на кресле-каталке у дальней стенки – почти вплотную к кабине фургона, где меньше всего трясло при движении. Сухонькая ручка свешивалась из-под пледа, как бы приглашая… Глаза бабушки были закрыты, словно она спала.
Умудренная годами и опытом змея придирчиво изучала руку и тело, двигая везде черной благородной головкой и иногда пробуя запах высовываемым языком. Так про-должалось с минуту.
Я молчал и ждал.
Наконец госпожа Нагайна повернула голову ко мне:
– Что это – дерзкая шутка? Где твоя бабушка?
– Это и есть моя бабушка!
– Наглый щенок! Это – старая тряпичная кукла! Где человек?
– Хотите верьте, госпожа Нагайна, хотите нет, но это и есть моя бабушка! И это ее вам нужно укусить!

Некоторое время было тихо: она пыталась понять, говорю я серьезно или издева-юсь. Затем тело стало укладываться в боевую стойку: госпожа приняла решение.
– Отопри дверь и выпусти меня, глупый мальчишка!
– Простите, госпожа! Но я не отопру, пока вы не укусите!..
– Я ничего и никого не буду кусать!

Я закричал. Тонко, пронзительно. Так, как я знаю, злит змей сильнее всего! Эти сверхтонкие вибрации передаются через воздух и пол фургона и безотказно действуют на их тело! Так, что они уже не раздумывают, достойно ли Царице Джунглей связываться с заморышем-наглецом и наказать…
– Замолчи и открой дверь!
– Нет! – я испустил еще один крик.
– В таком случае пеняй на себя, дерзкий раб! – раздувшийся от гнева капюшон оказался настолько велик… Наверное, даже больше, чем моя голова!
В стремительном полете ее черно-стальное тело казалось восхитительно прекрас-ным: словно стрела, выпущенная из лука самого Шивы – повелителя и наставника всех воинов-кшатриев…
Она целилась мне в шею. За торс кусать было опасно для самой змеи – могли об-ломиться зубы в слишком широко раздвинутых челюстях!
Я только и успел подставить навстречу разинутой в смертельном броске пасти свою кисть! Вот в место соединения большого пальца с ладонью и пришелся укус.
Сразу после того, как в мою плоть впились двухдюймовые клыки с канавками, по которым сразу фонтаном брызнул яд, я сомкнул вторую кисть на шее за головой змеи – она не должна отдергиваться слишком резко, иначе зубы все равно могли бы сломаться!
Не понимающая, что происходит, Нагайна все смыкала челюсти, каждый раз надавливая на железы с ядом, – чтобы выпустить в меня новую его порцию. А я продолжал страховать ее, чтобы укусы приходились только в мягкую плоть, а не в кости!
Наконец яд даже у этой громадины закончился.    

Она перестала кусать меня. И начала биться в моей руке, пытаясь ударами могуче-го тела свалить меня с ног или заставить ослабить хватку… Ничего у нее не вышло.
После того как я водворил ее в обитый мягким пластиком изнутри просторный контейнер, проклятья и удары по стенам еще какое-то время были слышны… Но я уже не обращал на них внимания.
Пора было заняться рукой. Щелкнув тумблером, я отсоединил контейнер псевдо-плоти от правой руки. Обнажились стальные тяги «костей» пальцев и провода управле-ния нервными импульсами. Контейнер я аккуратно поместил в холодильник. Более двух граммов! Рекорд.
Вставить на место новый, закрывший отверстие между большим пальцем и ладонью, было делом трех секунд. Хорошо, что именно этих запчастей у меня куплено вдо-воль.

Я осмотрел «бабушку». Нет, как я и предполагал, туловище куклы не пострадало. Вот и хорошо. Я не люблю, когда змеи портят в сердцах корпус моей бабушки – все-таки мы вместе уже долгие годы. И своим обучением, и теперешней работой я обязан именно ей. Даже теперь, когда ее ресурс исчерпан, и она абсолютно неподвижна и бесчувственна, она помогает мне в работе.
Захлопнув дверцу трейлера, я залез в кабину и завел мотор. Выбраться будет не-трудно – на то и шесть ведущих колес.

За живой, огромный и абсолютно неповрежденный экземпляр мне дадут в питом-нике не меньше пятиста рупий. Ну, и за два (!) грамма «естественно-природного» яда – еще сто. Можно будет наконец поменять правый коленный сустав. Да и масла подкупить не помешает. И мне, и двигателю трейлера.
Непорядочно, конечно, обманывать так змей, до сих пор наивно считающих себя избранными, высшими, исключительными и священными существами джунглей…
Но выработавшие ресурс и списанные роботы-андроиды тоже должны как-то зарабатывать на… функционирование!