– Так, где твой любимый? – снова спросил он, театрально оглядываясь по сторонам.
– Не волнуйся, – успокоила его я, – мой любимый у себя дома. Он местный житель.
– Иметь бойфренда в Эйлате очень благоразумно.
– Почему?
– Не нужно тратить деньги на дорогие гостиницы. Хотя к тебе это, похоже, не относится.
– Почему? – удивилась я.
– Ты предпочитаешь финансовой разумности личный комфорт. Это по-королевски!
– Что по-королевски?
– Насладиться дикарем-любовником, а потом отдохнуть от него в шикарных апартаментах «Царицы Савской».

«Странно, – подумала я, – ведь я так и сделала три месяца назад, – только почему-то мне не удалось по-настоящему насладиться ни апартаментами «Царицы Савской», ни дикарем-любовником».
– Арье, – представился он, подал мне руку, и добавил: – архитектор.
– Вирсавия, – представилась я и тоже добавила: – PR-менеджер.
– Вирсавия! – восторженно повторил он. – Королевская персона! Я так и подумал, когда увидел тебя на веранде магазина трав.
– Там несложно быть королевской персоной, – усмехнулась я, вспомнив Даниэлу в ее сиреневых лохмотьях, Раза в футболке и шортах и других «неформалов» в выцветших сланцах.

– Несомненно, апартаменты отеля Хилтон подходят тебе больше. Бриллиант выглядит эффектнее в золотой оправе. Значит, так оно и есть, ваше величество жена царя Давида и мать царя Соломона, – отдыхаешь от любовника-дикаря в привычной тебе обстановке роскоши и комфорта?
– В двенадцать ночи у меня автобус в Иерусалим. Завтра занятия в институте. А с бойфрендом невозможно сосредоточиться, сам понимаешь, вот я и решила посвятить пару часов домашнему заданию.
Арье взглянул на мои ксерокопированные страницы, полистал их, вытащил фото Мартина Бубера.
– Надо же, какое совпадение! – произнес он, – а я его правнучке виллу проектирую.
– Правнучке Мартина Бубера?! – поразилась я.
– А что особенного? Во второй половине жизни у философа были израильское гражданство, жена и двое детей, он преподавал в иерусалимском университете и умер в Иерусалиме в 1965 году.
– Я только успела прочесть, что он преподавал в Германии…

Почему-то было совершенно невероятно представить себе, что великий философ имеет правнучку, и уж тем более, что человек, сидящий напротив меня, проектирует ей виллу. Очевидно, в моем восприятии Мартин Бубер вообще не являлся человеком. Но кем же тогда? У меня не было ответа на этот вопрос. Даже тот факт, что Бубер жил в Иерусалиме, вызвал потрясение. Значит, ходил по тем же улицам, что и я?! По крайней мере, в университетском городке! Там есть улицы, которые сохранились такими же, какими были в 1965 году.
– Добрый вечер, господа, – к нашему столику подошла ухоженная женщина, на вид лет сорока пяти, с пышной грудью.
– Сони, присаживайся и познакомься. Вирсавия – моя заказчица из Иерусалима. Сони – архитектор, моя коллега, – радушно произнес Арье, представляя нас друг другу.

Меня восхитило, как просто и естественно он произнес обо мне «моя заказчица из Иерусалима». Какое блестящее алиби нашему неожиданному рандеву! Ведь, в сущности, все женщины земного шара могли быть его потенциальными заказчицами. По большому счету, он даже не врал. «Значит, я его заказчица, как и правнучка Мартина Бубера!» – от этой мысли у меня даже дух захватило! Я заказала проектирование моей виллы архитектору правнучки Мартина Бубера!
– Очень приятно, – с улыбкой сказала Сони, но я ощутила, что ей совсем не приятно.
Более того, я вдруг почувствовала переживание Сони, словно я стала ею, а я настоящая стала воплощением всех девушек, которые бросались с объятиями на шею Раза. В меня вошли ее нервозность, ревность и отчаяние. «Подлинное… наполненное… настоящее… существует лишь тогда, когда осуществляется присутствие… встреча…», – снова зазвучало во мне высказывание Мартина Бубера.

Женщина не присела с нами, только положила на столик перед Арье красочный буклет с программой четырехдневного корпоративного семинара в Эйлате, указала красным ноготком на один из пунктов и произнесла нервозно-кокетливо:
– Арье, через десять минут у нас с тобой концерт на берегу Кораллового рифа, в ангаре 26. Напоминаю, поет Шломо Арци. Собственной персоной.
Слова «у нас с тобой концерт» прозвучали особенно интимно, будто Шломо Арци собирался петь на Коралловом рифе только для Сони с Арье, а не для всей сотни участников семинара.

Конечно, внешне Сони выглядела совершенно иначе, чем я, но мне вдруг показалось, что какой-то Великий Хохотун поставил передо мной огромное зеркало, в котором я отчетливо видела не Сони, а себя саму несколько часов назад, когда общалась с Даниэлой, Орной и другими девушками, устремляющимися к Разу.
«Какой ужас!» – тут же прозвучала в голове привычная фраза моей мамы. Мама произносила это «Какой ужас!» раз по сто в день, совершенно машинально. Например: «Какой ужас! Уже семь часов вечера!»
– Да, Сони, спасибо, что напомнила, – сказал Арье, – поезжай со всеми на автобусе, а я приеду сам. Эти концерты на берегу моря никогда не начинаются вовремя, ты же знаешь.
– Хорошо, – согласилась Сони, развернулась и пошла прочь.
«А что ей еще оставалось? – подумала я. – Какой ужас!»
– Ты пользуешься вниманием женщин, – удовлетворенно произнесла я, ощущая невероятное облегчение, наблюдая, как на тонких бежевых каблуках удаляется в сторону бара «момент моего подлинного настоящего».
– После того, как пять лет назад моя жена сбежала с любовником в Соединенные Штаты, внимание ко мне со стороны женщин действительно значительно возросло, – грустно улыбнулся Арье.
– А до этого?
– До этого никаких вольностей я себе не позволял, был преданным мужем и любящим отцом.
– А любящим мужем не был? – удивилась я.
– Не знаю… Моя жена тоже архитектор. Мы вместе вели наш бизнес, вместе работали, вместе отдыхали… Все было рутинно… планомерно… Может быть, я вообще ничего не знаю о любви…
– И что, она вот так вот взяла и сбежала в Америку с любовником?!
– Конечно, я утрирую. Она поставила меня перед фактом. Мы оформили развод. Ее возлюбленный оказался гражданином США. И она уехала к нему.
– И тогда ты тоже смог наконец-то «позволить себе вольности»?
– Да. Бросился во все тяжкие… скорее из мести, чем по собственному желанию. Хотелось что-то доказать ей, себе. Ничего хорошего из этого не вышло, конечно. А рана осталась. Унылость… проза…
Он замолчал, и мы вместе погрязли в долгой паузе. Там действительно оказалось уныло и прозаично.
– А свою профессию ты любишь? – спросила я не из интереса, а только чтобы «выбраться из паузы».
– Когда у заказчика есть деньги на мои идеи, или хотя бы на его собственные, то, конечно, люблю. А, когда нет, это бывает очень рутинно. Приходится проектировать что-то стандартное, унылое, прозаичное.
Меня удивил такой необычный момент: тему я сменила, а слова звучали прежние. Просто те же самые! Я опустила глаза, и они как-то неожиданно столкнулись с глазами Бубера. Старик показался мне живым. Он словно пронизывал меня взглядом. Мне стало не по себе, и я подняла глаза на Арье.
Подлинное… наполненное… настоящее… хлынуло в меня неизбывной тоской, струящейся из глаз Арье. Я вдруг увидела человека, сидящего передо мной… «когда осуществляется присутствие… встреча…»

«Еще не хватало возиться с брошенным нытиком!» – зазвучала где-то какая-то очень знакомая фраза. Где-то извне. А он был внутри меня. Его тоска подкатила к горлу комком рыданий. Слезы выступили на моих глазах.
– Вирсавия… все не так плохо, как тебе показалось, – ужаснулся Арье, – я обеспеченный человек, много путешествую, увлекаюсь травами. Я знаю каждое растение, произрастающее в Израиле. Я объездил всю Японию, провел целый месяц в Австралии. У меня дом с садом триста квадратных метров возле самого моря. Сыновья меня уважают. Часто навещают с семьями. Я дед пяти внуков и внучки. Ей тринадцать лет. Такое чудо маленькое. Два месяца назад я занял первое место по плаванию брасом.

Всё, о чем он говорил, имело бесконечную ценность. Но он произносил это какой-то бессвязаной скороговоркой. Как только слова вылетали, все самое прекрасное, что они означали, теряло свою ценность и значимость, словно он просто твердил: «Карл у Клары украл кораллы. А Клара у Карла украла кларнет».
Слезы катились из моих глаз.
Арье замолчал и вдруг произнес:
– Вирсавия, можно я сам отвезу тебя в Иерусалим? Зачем тебе ждать автобуса еще целых два часа? У меня джип японский последней модели. Очень удобный и быстрый.
– У тебя же концерт начинается на Коралловом рифе! – рассмеялась я сквозь слезы.

Меня насмешило «нашествие кораллов» и в скороговорке, которая пришла в голову, и в названии берега. Я взяла программу семинара Арье, заботливо оставленную на столике Сони.
– Вот видишь, концерт популярного певца. Судя по рейтингу, самого популярного на сегодняшний день. Но даже если ты пропустишь необязательный для посещения концерт, то как успеешь к обязательной лекции в десять утра?!
– Я сам оплатил свое участие в семинаре, так что для меня нет ничего обязательного, – гордо ответил Арье.
Я подумала, что если бы мне предложили самой оплатить участие в корпоративном семинаре нашего учреждения, то я, наверное, не согласилась бы потратить собственные деньги ни на один из них. И сообщила об этом Арье.
– Я купил его ради компании. Здесь много моих коллег, старых приятелей. И программа интересная. Получаешь новую информацию в самой приятной упаковке: солнце, море, богатые завтраки и ужины, экскурсии, концерты, – улыбнулся Арье, и вдруг произнес, словно это было в нем все время и требовало вырваться наружу: – Знаешь, Вирсавия, а тебя ведь тоже кто-то когда-то бросил!

– Почему ты так решил? – опешила я.
– Разве не об этом ты так безудержно рыдала на груди твоего дикаря-любовника?
– Значит, ты никуда не ушел? Значит… ты был там и все видел?
– Мое эго задето до глубины души! – усмехнулся Арье. – Как? Она не видела меня?! А ведь я был в нескольких метрах от нее! Но я знаю, ты никого и ничего не видела в тот момент.
– Да… это верно, – согласилась я, и сразу вспомнила Орну, ведь она сказала мне сегодня то же самое.
Арье задел во мне самую больную рану. Он даже представить себе не мог, как меня бросали! Несколько раз я безумно влюблялась, и все проходило по одному и тому же сценарию. Меня бросали. И я безутешно страдала. Я была преуспевающей во всех областях жизни, кроме этой – любовной! На ринге любви я разбивалась вдребезги! Однако каждый раз возрождалась, как птица Феникс, но оказывалось, что мое возрождение происходило только для того, чтобы вновь наступить на те же самые грабли! Конечно, это невероятно, как птица может наступить на грабли, да еще те же самые, ведь она существо летающее, парящее, а грабли – неподвижный тяжелый предмет, который хранится в сарае?! Тем не менее, моя несчастная птица Феникс каждый раз взмывая в небо страстной любви, пикировала с головокружительной высоты именно в тот же самый захламленный сарай, где ее уже ждали те же самые грабли.

– А я смотрел, как упоительно ты рыдаешь, и так тебе завидовал! – воодушевленно продолжил Арье.
– Завидовал? – изумилась я.
– Как бы я хотел вот так излить свое страдание на твоей груди.
У меня воображение мгновенное. Последние слова Арье сразу же превратились в то, что он сказал. Меня просто покоробило. Какой ужас! Сцена его рыданий на моей груди приобретала совсем иную коннотацию, и я мгновенно выпалила, чтобы освободиться от рыдающего архитектора:
– Порыдай лучше на груди Сони, там тебе будет гораздо просторнее.
– Что ты привязалась к Сони! – возмутился Арье. – Она меня совершенно не интересует!
– Зачем же ты ей голову морочишь?! – возмутилась я.
– Это она морочит мне голову! Звонит, просит каких-то советов, приглашает на семинары, напоминает о лекциях и концертах. А я совершенно ничего не делаю.
– А ты совершенно ничего не делаешь, – ужаснулась я, услышав слова Раза, озвученные на этот раз моим новым поклонником.
– Давай обменяемся визитками, – вдруг по-деловому сказал Арье.

Обмен визитками означал обмен телефонами. Мысль о том, что мне предстоит встретиться с ним в Иерусалиме, повергла меня в уныние. Мне невыносимо захотелось, чтобы он как можно быстрее отправился на Коралловый берег с Сони и всеми остальными участниками семинара.
Я вдруг ощутила сильную жажду и такое же выматывающее желание куда-нибудь скрыться от надоевшего архитектора. Но это было так неловко, что казалось совершенно невозможным. Я почувствовала себя в тесной комнате без окон и дверей. Правда, и без крыши тоже. Высоко над головой я видела бездонное ночное небо, но взлететь к нему не было никакой возможности.
– Пить очень хочется, – сказала я Арье.
– Не волнуйся, моя королева!
Он вскочил с кресла и понесся к стойке бара так стремительно, будто я уже упала в обморок от жажды. Проводила его взглядом, повернула голову к высоким стеклянным дверям отеля и увидела, как Сони поднимается по ступенькам автобуса. За ней выстроилась длинная вереница вальяжных участников семинара, готовых отлично отдохнуть на берегу моря под романтические песни Шломо Арци. Очевидно, Сони входила в автобус одной из первых.

«Убегает, чтобы не видеть, как Арье носится тут со мной, – пронеслась мысль. – А что ей остается делать? Она же интеллигентная женщина!»
Арье принес бутылку минеральной воды.
– Сони уехала на концерт без тебя, – грустно сказала я.
– Откуда ты знаешь? – заинтересованно спросил он.

– Только что отъехал автобус, в который она вошла одной из первых.
Мне показалось, что Арье хотел облегченно выдохнуть, но вовремя остановил себя. Я посмотрела на бутылку с водой. Она была точно такой же, какую принес мне Раз на веранде магазина трав. И сразу увидела его прекрасный лик в тот момент, когда он говорил мне: «Переживания высушивают организм. Просто привыкни каждый раз брать большой полный стакан воды и сразу пить его до дна. Это легко». Взяла бутылку и мгновенно выпила ее до дна. И только после этого увидела, что Арье вместе с бутылкой принес два бокала.

– Ой, извини, ты тоже хотел пить? – сказала я из приличия.
– Вот моя визитка, – вместо ответа Арье положил передо мной эффектную карточку с элегантным силуэтом виллы. Силуэт заманчиво сверкнул в неоновом свете ламп «Царицы Савской». И все слова, которые он тараторил недавно, как «Карл у Клары»: «Я богатый человек, много путешествую, я объездил всю Японию, провел целый месяц в Австралии. У меня дом с садом триста квадратных метров возле самого моря», стали крупными, осязаемыми, словно сначала они лежали на земле, как тряпки, и вдруг их надули гелием. После того как я выпила воду, у меня тоже появилось ощущение, что меня надули гелием вместе с этими словами.

Я достала свою визитку и подала Арье. Он прижал ее к губам. «Какой идиот», – пронеслась в голове мысль из «периода жажды», но ее тут же придушила здравая мысль после принятия воды: «Такие мужчины на дороге не валяются. Интеллигентный, богатый, разведенный, интересный внешне, и собеседник увлекательный. Знает все растения, произрастающие в Израиле. Победил в соревновании по плаванию. И виллу проектирует правнучке Мартина Бубера. Тебе стоит присмотреться к нему. Познакомиться поближе. Лучше всего человек познается в совместном путешествии. Ты так мечтаешь посетить Швейцарский ледяной поезд. Вот тебе отличная возможность».
– Вирсавия... – произнес Арье, отнимая мою визитку от губ.
Мне показалась, что она промокла. Никто еще не проделывал таких невероятных штук с моими визитками. Меня разбирал внутренний хохот, но я сдержалась и осталась серьезной.
– Да, дорогой Арье, – великодушно произнесла, глядя в его счастливые глаза, – что ты хочешь мне открыть?

– Вирсавия! Ты такой необыкновенный человек! Я влюбился в тебя с первого взгляда, еще там, на веранде в магазине трав! В тот момент меня осенило понимание, почему я всю жизнь, с раннего детства, так увлекаюсь травами! Ведь, согласись, это странное увлечение для архитектора!

Мне хотелось сказать ему, что если он с раннего детства увлекается травами, то как раз архитектура – странное увлечение для человека, влюбленного в травы, но было жаль прерывать столь страстный монолог. Тем более что мне не каждый день признаются в любви. И я вдохновенно поддержала его:
– Да, конечно, это странное увлечение для архитектора!
– Вот видишь! И меня осенило, что если бы я не увлекался травами, то никогда в жизни не попал бы в этот магазин и не встретил тебя, Вирсавия! Моя королева! Я был так несчастен, когда увидел твоего дикаря! Мир рухнул в моих глазах! Я был в полном отчаянии. Вы с ним ушли, а я остался за своим столиком и пил маленькими глотками целебный чай из твоих нежных рук.

Тут я вспомнила, как замахала ему, чтобы он не смел приближаться к нашему столику с этим идиотским зельем, и хохот снова стал невероятно донимать меня. Да еще пятьсот миллилитров воды, очистившей мой организм, требовательно просились наружу! Но я геройски оставалась на месте. Очень хотелось дослушать признание, и тут я опрометчиво задала вопрос, почему он пил зелье маленькими глотками.

– Я представлял, что смакую тебя!
У меня воображение стремительное, я уже говорила. Войти в стакан с кипятком и зельем для того, чтобы меня там смаковали маленькими глотками, – это было уже выше моих сил. Я извинилась и ринулась в туалет.
Когда я вернулась к Арье, он неподвижно сидел в кресле и смотрел в окно на бирюзово-сиреневую воду бассейна.

– Я не мог поверить, Вирсавия, что снова увижу тебя, – продолжал он так, словно я никуда не уходила или словно он не заметил, что я исчезла на несколько минут.
«Спектакль продолжается!» – радостно подумала я и тихонько села на свое место. Точно как в театре, когда немного задержался после антракта и тихонько входишь в зрительный зал, окруженный таинственной темнотой и прекрасными звуками завораживающей постановки.
– И вдруг – о чудо! Я вновь увидел тебя! И так быстро! Не прошло и двух часов! Я не мог поверить своим глазам! Ты сидела у окна и смотрела на эту волшебную воду бассейна «Царицы Савской»! Вот так, как смотрю сейчас я!

В этот момент, по Станиславскому, он должен был выдержать глубокую паузу, продолжая смотреть на волшебную воду, но Арье вдруг резко отвернулся от нее, схватил меня за руки и трепетно прошептал:
– Я хотел тут же броситься к тебе, но что-то остановило меня!
– Что? – заинтересованно спросила я, вынимая свои руки из его горячих ладоней.
– Я почувствовал, что ты не здесь в фойе отеля, а там, с этой водой в бассейне! И я решил ждать. Ждать, когда ты вернешься! Это длилось целую вечность!

– Странно, мне казалось, что я смотрела в окно не больше трех минут, – на самом деле удивилась я.
– Тринадцать с половиной!
– Что тринадцать с половиной? – не поняла я.
– Тринадцать с половиной минут.
– Откуда такая точность?
– У меня часы точные, – он поднес часы к моим глазам, и я заметила, что до моего автобуса в Иерусалим осталось час и сорок минут, – я поставил секундомер.

– Зачем ты поставил секундомер?
– Чтобы остановить свой порыв броситься к тебе! Я смотрел, как движется стрелка. Это немного успокаивало меня. И еще я боялся, что вновь появится твой дикарь-любовник. Я должен был ждать.
– Но ты все-таки нарушил свое решение и оторвал меня от созерцания воды, – строго сказала я.
– Да! – порывисто воскликнул он, – на тринадцатой с половиной минуте у меня за спиной словно выросли крылья! И уже ничто не могло меня остановить!

Мне захотелось сказать Арье, что крылья у него выросли совсем недавно, в тот момент, когда он услышал радостную весть, что Сонечку вместе со всеми его старыми приятелями унес на Коралловый берег корпоративный автобус. Но ехидные реплики из зрительного зала – самая ранимая вещь для актера, поэтому я сдержалась.

– Вирсавия, мне так хорошо с тобой, так легко! Словно я вернулся в юность! В ту прекрасную пору, когда весь мир лежал у моих ног! – вдохновенно продолжал Арье.

А я наблюдала, как во мне просыпается папин кураж! Папа уже хитро подмигивал мне и неудержимо заводил: «Давай проверим архитектора на вшивость!» Папин кураж – это такое потрясающее ощущение вседозволенности и свободы, словно попадаешь в залихватский вихрь веселья, где совсем не ощущаешь себя, и все океаны по колено!

Новый Роман Жанны Корсунской

Мы продолжаем публиковать фрагменты из романа Жанны Корсунской «Созвездие рыб в сливочном соусе», который можно купить на сайте ЛитРес издательства ЭКСМО. (Чтобы выйти на него, можно просто набрать в Гугле фамилию автора и название книги.)
Предыдущий фрагмент закончился неожиданным появлением в гостинице «Царица Савская» нового поклонника Вирсавии, с которым она случайно познакомилась в магазине трав.