КОНТУР

Она уже привыкла ни о чем особом не мечтать, не загадывать и не ждать. Разочарований уже было в ее жизни, как говорят, выше крыши. И поскольку все равно они придут, скрыться от себя самой – а все дело в ней самой и есть – не представлялось возможным. Ну не было у нее тылов. Принимай в жизни все как есть. Бывает и хуже. Да и от самой себя не убежишь – уж закон судьбы. Настигнет, что должно быть, и схватит за шкирку. Вывод напрашивался сам собой – Алина была фаталисткой и сражаться за место под вечным солнцем не умела. Просто не была научена с детства. И характер выработался послушный к жизни. Не то чтобы совсем бесхребетное существование, а вот живет, как складывается, – да и ладно. Одна, что ли, она такая?

По раннему периоду жизни, когда все шло по закономерной и проверенной цепочке человеческой жизни – школа, институт, работа, семья, дети, квартира, карьера, путешествия, ну и другие излишки, которые иногда падают сверху, – из всей этой суммы она набрала не много: институт, работа и… дочка. Даже квартиры собственной не было. Жили с мамой.
Вообще жить с мамой было все труднее. В чем-то удобно – присмотрит за ребенком, поесть приготовит, домашнюю работу сделает, – это бесспорно. Женщина на пенсии, нечем заняться, а тут семья, забота, при деле, получается. Но Алина понимала, что в этом-то и корень ее проблемы. Ее подруги давно объяснили ей, что во всех ее несчастьях виновата мать. Но изменить что можно? Да и Алина любила ее – как только отец их оставил, они все вместе по жизни. Но послушная дочь начала прозревать после одного случая, когда она попала в больницу с аппендицитом и пролежала несколько дней в палате с одной женщиной, почти ровесницей, но, боже мой, как же они отличались друг от друга!

Соседка, спасенная от перитонита, была обставлена цветами, которые ей каждый вечер приносил муж. Она смеялась, что некуда ставить, что она вообще-то собирается еще пожить, а когда много цветов, наводит на грустные мысли, а муж парировал: дари медсестрам, всем, кому захочешь, а дома будут еще цветы! Алина видела, как влюбленно он смотрел на жену, а они жили вместе более 10 лет, и детей пока не получалось иметь. А к ней приходила только мама. За те дни, которые Алина провела с соседкой в палате, за их совместными разговорами мысли стали раздваиваться на две правды жизни – Алина жила по одной правде, ее соседка Саша – по другой.
Саша была черноволоса и даже имела пушок над губами и довольно густые брови, но она так часто улыбалась, показывая свои ровные белые зубы, а густые волосы, собранные на затылке, делали ее похожей на эфиопскую царицу.
Алина видела и слышала, что все, что делает Саша, было настолько уверенным и привычным действием, что невольно Алина соглашалась с ней бесспорно во всем. Вечерние разговоры открыли ей, что Саша с ранних лет была не очень послушной, у родителей были проблемы с ней из-за ее темперамента и неуемности характера. Но они говорили, даже внушали ей, что она красива, умна, даже талантлива, и что не пристало ей себя вести вразрез ее достоинствам. Такой вот метод детского воспитания.
Алинина мама ничего подобного не говорила – она качала головой и молчала. А если вдруг происходил какой-то конфликт в школе, занимала нейтральную позицию, и дочь учила: «Это невоспитанные люди пытаются что-то доказать – доказать можно только своими успехами». Она любила дочь, именно от любви переживала, если что-то выходило из стандартов. И Алина старалась быть хорошей, удобной, и не лезть на рожон. И даже после окончания института, когда Алина устроилась на работу в экономический отдел главного предприятия города (не зря училась и старалась быть прилежной в учебе!), а со временем один сотрудник обратил на нее внимание, она послушно прошла следующее решение жизненной формулы – замужество и потом рождение дочери. Это было в ее планах нормальной жизни. Вот такая сумма и образовалась – диплом, работа, замужество, дочь и дом с мамой в придачу.
Саша же шла наперекор всему, что хоть как-то тормозило ее желания и действия. Не то чтобы она была баловнем, непокорным ребенком, просто, как она объяснила этой чересчур скромной и правильной, хотя и приятной соседке по палате, что даже если она и шла «по краю», то чувствовала, что родители подстрахуют, помогут, но ждут, как она сама будет выходить из трудностей. И она находила такие пути. Родители всегда называли ее красавицей и разметали все сомнения подросткового возраста, что она черна как галка, чересчур волосата и малоинтересна. Они утешали, говоря, что она проходит период гадкого утенка, но будет обязательно лебедем, хотя, может, и черным. И Саша верила и несла по жизни легкий улыбчивый характер и уверенность в себе, что она красавица.
Алинина мама всегда замечала все, что возникало с возрастом у Алины – то прыщики на лице, то непослушные мягкие волосы, кои трудно было уложить. Она это высказывала с большим переживанием и уговаривала дочь, что она вообще-то хорошенькая, и не всем же быть в этом мире красавицами. Не родись красивой, а родись счастливой – стало потом кредо не только мамы, но и постепенно Алины.
Только вот счастье, которое, как ей казалось, гораздо больше, чем то, что они имели, иногда кривило свою рожицу и ухмылялось не всегда по-доброму. И когда ее муж, с которым они прожили с мамой чуть больше двух лет, объявил, что уходит от нее, что вот теперь он встретил настоящую любовь, что только сейчас он понял, как это отличается от любви к Алине, – это было для нее как удар исподтишка. Она была готова прекратить мучения и подумывала лишить себя жизни, но тут снова пришла мама с увещеваниями и советами, как правильно продолжать жизнь. Объяснив и показав на примере многих, что мало у кого жизнь складывается, как в мечтах. «Посмотри на меня – отец нас тоже оставил, но я тебя вырастила. Ты не последняя в такой ситуации, да и я тебе помогу. Давай жить дальше, не стони и не дури, у тебя впереди карьера, у тебя дочь растет, тебе еще жить и жить, и может, ты кого еще встретишь. Да и вообще, ты не делай резких движений, и жизнь покатится по своему руслу, все будет нормально. Как у людей». Эта присказка была для ее матери главным показателем и примером. И Алина так и жила. Пока не случился с ней приступ аппендицита. И она не встретила Сашу.

Из Алины не надо было ничего вытягивать – она сама, как улитка, вылезла со своими рожками навстречу новому персонажу ее жизненного спектакля, и долгие разговоры затягивались за полночь. Сначала Саша была поглощена своими проблемами: мало того, что она чуть не умерла, но ее вовремя привезли в больницу и спасли, она тоже переживала, что не получаются у них с мужем дети. Она притомилась от ожидания этого счастья – быть матерью, ведь внутренне она решилась бы на много детей, ей казалось, что с ее силами и характером она должна иметь кучу бегающих, может, дерущихся, может, липнущих к ней малышей, и ее хватит на всех. Но приглядевшись и наслушавшись свою соседку (вот и мама есть, и дочка, а выглядит несчастной и потерянной), прислушиваясь к жизненным оказиям Алины, сравнивала с ней свою женскую судьбу. Саша пожалела ее, видя, что та, доверившись, словно скальп снимает со своей души и ловит каждое ее слово.

Советы были жесткие, а тон – не терпящий возражений. Саша и сама порой мало раздумывала – что-то подсказывало ей внутри, и она велась на это. Нельзя сказать, что все ее поступки в жизни были безошибочными и интуитивно угадываемыми, но, в конце концов, ее лодка плыла и не кренилась. Ей казалось, что она может управлять жизнью, а скорее, ей хотелось так думать, и она создавала такое впечатление. Она понимала, что муж и есть ее самая крепкая опора, и что бы она, такая удачливая и счастливая, делала бы без него.
– Тебе надо жить отдельно от матери. Не возражай, она своей любовью заслонила все твои личные ходы и коридоры. Оставь ее, знаю, проблемы будут, но так надо. Для тебя. Ты начнешь видеть и понимать, что с тобой происходит. А ты с низкой скоростью двигаешься – вроде куда-то идешь, но на самом деле ты стоишь на месте, а жизнь медленным ходом идет мимо тебя.

Алина соглашалась, но внутренне сжималась вся: уйти от матери – как будто предать ее заботу. Остаться с ней – ничего не поменяется в ее жизни, и мать постепенно и ее энергию заберет, и ее планы подомнет под себя.
После выписки Алина пошла к начальству и попросила для себя квартиру в их ведомственном доме. Пусть маленькую «гостинку», но свое с дочкой жилище. Мать хваталась за сердце, но неожиданно и для нее и для Алины, дочь твердо стояла на своем, и через три месяца уже уехала в свое скромное, но отдельное жилье. Мать ныла и плакала, но Алина сожгла проблему, как третью ступень семейной ракеты, надеясь на новый полет, решив вопрос разделения, дабы не застрять в рутине жизни.
Нужно сказать, что за время пребывания в одной палате Алина и Саша подружились. Не так чтобы ходить друг к другу в гости, но перезванивались часто и встречались пару раз в кафе. Было общее – проблемы, хотя и совершенно разные.

Приближался Новый год. Алина насобирала разных пригласительных билетов на детские мероприятия для дочки. Ходила, правда, с ней бабушка, гордясь каждый раз, что вот и она пригодилась, куда ты без моей помощи денешься!
А тут Саша позвонила и позвала Алину с дочкой на их детский праздник. Дело в том, что Саша работала художником в местном драмтеатре. Она была как раз оформителем этого праздничного спектакля.
Алина была далека от искусства, как экономист, но театры любила. Одно дело, когда берешь билет и идешь обычным зрителем, другое – когда кто-то знакомый из самого театра приглашает. Совсем другое настроение. А после спектакля они с дочкой зашли за кулисы, и Саша провела их по помещениям, гримеркам, как бы показывая «изделие с подкладки». У Алины горели глаза, как и у ее семилетней дочери. Уже провожая Алину, Саша пригласила ее на театральный капустник.
– Приходи одна, это после спектакля будет, сразу предупреждаю, – театральная публика любит кутить за полночь, но ведь и ты не подросток? Тем более это будет в ночь на выходные. Если будет поздно, приглашаю тебя на мой диван…

Алина будто побывала в кадре у режиссера – вот труппа, вот декорации, и вот она среди них. Было все ново, интересно и… Почему-то Алина почувствовала приближение какого-то чуда, подобно тому, как мы его ждем в детстве. Сначала от Деда Мороза, потом от родителей, и дальше просто от судьбы. А вдруг что-то случится?

Подготовилась Алина, как могла – сходила в парикмахерскую, немного привела стрижку в порядок, маникюр сделала. Покупать что-то новое не стала – была красивая блуза, висела «на праздники». И вот после работы Алина пришла к Саше в театр.
Капустник был веселым, но артисты и работники театра подшучивали над самими собой, а Алина их совсем не знала, поэтому воспринимала все, как веселый спектакль. Ей только запомнился номер именно Саши и одного парня – тот играл на саксофоне, а Саша… на расческе. Таких фокусов Алина не знала. Саша показала всем расческу, достала пергаментную бумагу, обернула ее, поднесла к губам… И тут заиграл ее напарник на саксофоне… Мелодия была известная. Потом Алина увидела, как Саша поднесла расческу с бумагой к губам, парень опустил инструмент, и все услышали звук, тоже очень похожий на голос саксофона, продолжающий мелодию. Все захлопали в ладоши. Так они и доиграли по очереди мелодию – дуэт двух саксофонов. Алина даже покачала головой: как это получилось – из ерунды какой-то фокус просто!
Расставаясь после капустника, Алина взяла такси, а Саша с мужем поехали на машине друзей. Перед расставанием Саша подошла близко к Алине и прошептала:
– Загадай желание, только обязательно! – потом, немного помолчав, добавила: – А давай, я загадаю для тебя, что я тебе желаю в твоей жизни, а ты для меня, договорились? С наступающим!

…Довольно долго новые подруги не виделись – только перезванивались иногда. Зима затянулась, у Алины был период, когда нужно было сдавать квартальные отчеты. Работы было завались, а тут еще мать приболела, простудила бронхи и долго выползала из болезни. Забота о ребенке полностью легла на плечи Алины – возить по кружкам, делать «домашку» к урокам.
Как-то к ним в отдел заглянула одна молодая женщина – красивая, светящаяся от счастья. Есть такое состояние у женщин, когда она «в полете» и вся светится. Алина спросила коллег, откуда такая звезда появилась?

Женщины рассказали, что приезжая командировочная из небольшого городка, что долгое время она не могла родить, даже сам брак мог раскрошиться, как сухая глина. Потом эта женщина нашла врача, специально поехала к нему, и вот после некоторых процедур она родила. Собирается рожать второго. Для женщины большего счастья нет.
Алина подождала конца рабочего дня, нашла эту гостью и пригласила ее к себе в офис на кофе и важный разговор. Когда Алина поведала о своей подруге и ее проблеме, глаза гостьи немного потемнели, как будто она снова оказалась в прошлой несчастливой жизни.
– Этот врач нашел свой метод, он еще не принят официальной медициной, у нас же, сами знаете, пока пробьешься… Но я рискнула. Собственно, мне и рисковать нечем было – врачи объявили мне о потенциальном бесплодии, что я просто по ряду причин не могу родить. А Володин берет пункцию из матки, процедура, конечно, не из приятных, но я на все пошла. И потом по анализу он уже видит картину и говорит, есть шанс или нет. В моем случае он был… – Она широко и счастливо заулыбалась.
– Дайте мне адрес врача, пожалуйста. Случай, как и ваш. Семья ведь держится на детях…
В конце февраля, когда зима постепенно начала сдаваться, Алина пригласила Сашу в кафе. Там все ей поведала, дала адрес. Саша будто вся вспыхнула, заторопилась.
– Но ты же не побежишь прям сейчас? – улыбаясь, спросила Алина.
– А я буду ждать? Чего? Нет, позвоню завтра, куплю билет, и я уже в дороге…
Весна обещала быть теплой…

Когда заканчивался учебный год, встал вопрос, куда повезти ребенка на каникулы. Обсуждения проходили, конечно, с мамой.
Были мысли поехать в лесной дом отдыха. Только вот в июне как раз полугодовой отчет. Придется ехать бабушке. А та была рада, что востребована, и целых две недели будет одна с внучкой (роли поменялись – теперь мама остерегалась замечаний дочери по поводу воспитания и ответственности за внучку). И вот Алина осталась одна.
Уже немного отдохнув, позвонила Саше, намекнув о своем существовании.
– Алина, солнце мое! – голос Саши был возбужденно-радостным. И так она никогда не обращалась к Алине. – Я должна встретить тебя и поклониться в ножки…
– Саша, – осторожно спросила Алина. – С тобой все в порядке?
– Не просто в порядке – я счастлива! Я летаю, я… я… беременна! Все проходит хорошо! Это просто волшебство! Все благодаря тебе!
– Ты ездила к врачу?
– Да! Все объяснила, мы ездили с мужем. Там же остались для всех процедур. Я смогу, слышишь! У меня уже виден животик, все проходит нормально, уже под присмотром наших врачей. Проблема ликвидирована! Алинка, ты должна меня увидеть! Мы скоро отмечаем премьеру – я тебя приглашу. Все у нас будет вери гуд!
Алина обычно с работы ехала в автобусе. Сегодня не хотелось – Саша будто заразила ее своей радостью. Мечты сбываются! А ведь она в Новый год пожелала, чтобы именно это и случилось с Сашей. Значит, работает! И город, еще не согретый летним солнцем, но наполненный пахучим весенним свежим воздухом, суетно двигающимся людским потоком в разных направлениях и уже раздетой толпой, уличным шумом, вовсе не раздражающими гудками машин и людским гомоном, показался таким родным Алине, и сама она ощутила пружинную радость, как будто в преддверии праздника.
«Значит, все хорошо, все правильно!» – она как будто резюмировала свою новую независимую жизнь.

Если отметить личную жизнь Алины после развода, то она была одинока. Был один короткий роман, но Алина быстро разобралась в интересах ее нового партнера, и, разочаровавшись вообще в мужчинах, предпочла быть одной. Нет, она, конечно, мечтала, смотря фильмы, – влюблялась в актеров, как маленькая девочка, испытывала женскую тоску по ласке, но не хотелось новых разочарований. А когда такая мысль посещает женщину довольно часто, то она перестает надеяться. Алина с каждым новым знакомством невольно выпускала иголки, как ежик. Не так чтобы была нелюбезной, закрытой или недоверчивой, просто ей казалось, что она молода, время, конечно, летит, но если ей суждено… (опять мамина философия), то все-таки кто-то появится. Эта размытость – «когда-то, кто-то» – снизила ее порог ожидания, когда для женщины каждый день – это шанс. Для Алины проходили недели в работе, заботе о дочери, потом и маму надо не забывать, и так все тяжелым медленным составом двигалось по жизни. Ну какая уж тут судьбоносная яркая встреча… Мама, как всегда, успокаивала: «Судьбу не переиграешь…»
Прошла неделя, и раздался звонок. «Саша!» – обрадовалась Алина.
– Ну что, свободная женщина, ходить в театр не разучилась? – Саша теперь всегда говорила смеясь. Она и раньше была позитивна, но сейчас голос звенел и радовал слух.
– Да уже жду с нетерпением. Вы уже готовы?
– Алин, я хочу тебя пригласить сначала на сдачу – там будет играть один состав, а потом на премьеру. Заодно увидишь всех наших ведущих артистов, сравнишь игру… Тебе будет интересно?
– Сашуля, я сейчас в полном спокойно-созерцательном настроении. Почти домашняя нирвана. Мама с дочкой приезжают только в следующую пятницу. А сейчас – гуляю!
– Вот и умница, такой настрой мне нравится! И давай думать о себе бережно и с надеждой. Не хмыкай! Короче – в самом красивом раскрасе приходишь в театр. Ну, я не косметику имею в виду… Идешь на праздник! Ты знаешь, как нам важно по ту сторону кулис ощущать, что вы действительно идете на праздник! Зритель – как зеркало для артиста, тут взаимообмен. Не буду грузить тебя, приходи, я тебе оставлю пригласительный билет, будешь сидеть с моим мужем, тебе я доверяю!

Сдача спектакля проходила днем, Алина отпросилась у начальника – благо, была пятница, и он махнул рукой: быстро, чтоб никто не увидел!

Несмотря на то, что это был генеральный прогон спектакля, в зале было достаточно много людей. Это были родственники, знакомые. Алина сидела с Сашиным мужем недалеко от сцены.
Уже в первом действии Алина узнала главного героя – это был тот саксофонист, что играл с Сашей в капустнике. Может, от того, что это было знакомое лицо для Алины, она все время внимательно наблюдала за ним. В одном месте, когда герой произносил свой монолог, он, по мизансцене, стоял у края, почти у рампы, говорил свой текст в публику, будто доверительно общаясь с ней. В один из моментов он также посмотрел на Алину, и ей показалось, что глаза его вспыхнули, узнавая, но потом он перевел взгляд и продолжал свою сцену. У Алины что-то замерло внутри. Она понимала, что вряд ли он мог узнать ее, но ей так хотелось этого…
На следующий вечер была уже премьера. Снова Алина сидит недалеко от сцены. Она не знала фамилию вчерашнего актера, поэтому бесполезно было просматривать программку. Алина просто ждала.
И вот первое действие. Алина уже знала, какая сцена идет следующей, ожидая момента появления героя. И тут сердце кольнуло, и Алина вся вспыхнула. Это был совсем другой актер! Многие актеры повторялись со вчерашнего просмотра, а вот «ее героя» не было! Она повернулась к Сашиному мужу и прошептала:
– А почему не все вчерашние артисты?
– Это воля режиссера… Может, есть какие-то причины…– он был немного равнодушен, только жена была поводом, что он здесь.
Настроение, весь день наполняющее ожиданием Алину, сдулось. Спектакль стал казаться затянутым, новый главный актер совсем не понравился Алине, она уже скучала, как и Сашин муж, и лишний раз убедилась, что ее вчерашняя радость имела беспочвенный и кратковременный характер.
Когда все закончилось и зрители начали расходиться, они пошли поздравить Сашу с премьерой. Народу за кулисами было много – гостей и самих артистов, все перемешано в возбужденном общении. Алина, быстро поздравив подругу, извинилась и заторопилась домой. Она вдруг почувствовала себя рыбкой, которая попала совсем не в свой водоем. И вдруг кто-то коснулся ее локтя:
– Здравствуйте, что вы так торопитесь? Нашли Сашу?
Это был он… Алина растерялась – она была рада видеть своего «знакомого незнакомца», но она даже не знала его имени.
– А почему вы не играли сегодня? – она произнесла очень смущенно.
– А вы вчера были? – актер вопросительно смотрел на нее.
– Ну да… Мне кажется, вы хорошо играли…
– Спасибо, я просто сегодня не смог, я понимаю, премьера, это важно, но… не смог. Эта роль все равно моя.
Алина не знала, как продолжить разговор, они стояли в коридоре посреди торопящейся мимо толпы.
– Вадим, – представился актер.
– Алина…
– Надеюсь, мы еще увидимся, приходите, у нас в работе новый спектакль. Саша назначена главным оформителем – вы же ее подруга? – он говорил, улыбаясь, но Алина все еще была зажата. Она показала, что пора идти.
– Да, конечно, я бы вас проводил, но я… короче, дела…
– Ну конечно, – Алина и не ждала от него ничего. Для нее приятным сюрпризом был их разговор.
Уже дома она почувствовала какое-то заполнение внутри ее. Она опять вспоминала его лицо, голос, манеру говорить, улыбаться. Он ей нравился, и она почувствовала, что если и попробует не думать о нем – уже не получится.
Два месяца лета прошли довольно быстро. Алина встретилась еще пару раз с Вадимом в театре, но почему-то он не проявлял стараний сблизиться с ней. Только разговаривал и внимательно смотрел в глаза.
«Ну, как всегда… – разочарованно думала Алина по вечерам, – моя несчастливая планида не хочет для меня никого...» И опять «скукожилась духом». Это было не ее – Сашино выражение.
В августе Алина наметила три дня плюс выходные – поездка на море, и это было бы ее прощание с летом. Опять школа, работа, рутина…
Позвонила Саша, сказала, что легла на сохранение, ничего опасного, больше муж перестраховывается. Она уверена в хорошем результате.
– Поделилась бы своей позитивностью…– голос Алины был грустным.
– Что в этот раз? – Саша специально поддергивала подругу.
– Да вроде и ничего, вот еду на море.
– Одна? – осторожно спросила Саша.
– Как всегда, мой репертуар – постоянный…
– Я почему-то думала, что ты уже не одна…
– С чего бы это? – Алина хмыкнула… – Да мне не привыкать.
– Да… болезнь затяжная. – Саша вдруг резко поменяла тон. – А куда ты конкретно едешь-то? Дикарем?
– Да нет… Пансионат «У моря». Ну, там, где дуб зеленый, русалки на ветвях висят… И еще одна приедет…
– Не смешно. Твой тон не смешной. Надеюсь, возвратишься не одна.
– Заколдуешь? – Алина улыбнулась.
– Да ты уже заколдована. Ладно, погоды, природы и лиричного настроения! Увидимся!
Уже через три дня отдыха Алина начала злиться – скука, будто паутиной все подернуто. А может, ей так казалось? Люди вокруг ходили, в общем-то, довольные.
Вечер выдался немного душный. Захотелось к морю, чтоб никого, только шелест волн и лунная дорожка. И ни одной грустной мысли в голове. Осталось два дня, и снова это неизменное «быть»… не хочется даже думать об этом!
Алина села на камень, подложив взятый на всякий случай шарф. Море было совсем черным, невидимым, только плеск легкой засыпающей волны лениво напоминал, что оно рядом, да этот солоноватый запах. Луна была не яркая, но дорожка дрожала на воде довольно различимая.
«Когда тебе плохо, иди к воде» – эту мудрость Алина знала. Вода унесет все негативное. Еще помогал огонь. Костер не предполагался. Алина замерла в грустном оцепенении.
НИЧТО… – так можно было назвать, что она чувствовала сейчас. Ни боли, ни надежды, ни покоя или счастливого созерцания. «Как смерть… может, она такая и бывает?» – на душе не было ни морщинки. И она будто покачивалась в такт волнам в дреме…
Очень тихая мелодия послышалась откуда-то издалека.
«Саксофон? – подумала Алина. – Наверное, какой-то концерт в пансионате. Знакомая мелодия, где я слышала ее?..»

Мелодия приближалась, медленная, томная… А потом Алина услышала звук потревоженных камешков под обувью. «Кто бы это мог быть?» – Алина слегка задрожала. Но не от страха.
По берегу очень медленно шел человек, он дошел до лунной дорожки и, стоя спиной, продолжал свою мелодию. Инструмента не было видно, но руки согнуты в локтях и где-то около лица...
«Соло на расческе!» – Алина вся напряглась, поднялась с камня, пошла в сторону тени.
Мелодия плавными кругами лилась над почти застывшими, будто заслушавшимися волнами. Алина встала рядом с человеком. Это был Вадим. Даже не было сил на удивление, вопросы, учащенное сердцебиение. Покой, согласие, гармония, музыка, природа… – что может быть полнее?
…Чтобы не опускать красоту и гармонию картины словесными объяснениями – как, что, почему, возможно ли это, – оставим все на полуслове. Наверное, так бывает не только в чьих-то фантазиях… Всему есть причины и объяснения. И надо продолжать верить в чудеса. Они могут прийти и в вашу жизнь.
А сейчас минута любви – такая простая мелодия на расческе по лунной дорожке…

P. S. Самые искренние пожелания сбываются. Вот и пожелание Саши тоже сбылось…