Версия для печати

НАТУРАЛЬНАЯ СЛЕЗА. Рассказ

Автор: 

В то утро директор Городского муздрамтеатра, запершись в своем рабочем кабинете, предавался невеселым размышлениям. Дела в подведомственном ему заведении пребывали в весьма плачевном состоянии.
Постоянное шарахание творческого коллектива между навязанными «идеями соцреализма», системой Станиславского и робкими поглядываниями в сторону западного модерна превратили репертуар в малопривлекательную солянку. Театральный зал все больше походил на почти пустынный оазис, где тоскливо вздыхали забредшие сюда в поисках романтики влюбленные пары.

А министерство давит – давай зрителя, иначе лишим дотации.
С трудом стряхнув с себя рой невеселых мыслей, директор уткнулся в только что полученную бумагу. Центральный совет профсоюзов настоятельно предлагал руководителям предприятий и учреждений в кратчайший срок подготовить свои кружки художественной самодеятельности к предстоящему общегородскому конкурсу. Победителей ждут награды.
Директор еще раз перечитал бумагу и просиял. Капризное счастье само постучалось в дверь. Если в городе только и говорят, рассуждал директор, что наш театр играет на уровне самодеятельности, то на этом конкурсе очень удобно будет проявить свой профессиональный уровень. Мнение людей сразу поменяется, подключим прессу, и тогда аншлаги, аншлаги, аншлаги.

Колесо закрутилось. Худсовет на своем заседании постановил организовать в театре кружок художественной самодеятельности, попутно «поставив на вид» предместкома контробасисту Тугоухову за то, что тот не идет «в линии партии и советских профсоюзов» и не догадался сделать это раньше. Для организации самодеятельного кружка был приглашен известный в городе массовик-затейник Эммануил Подкожный. Поскольку такая единица в штатном расписании театра не была предусмотрена, директор назначил Моню на только что освободившуюся должность главного режиссера. Пока врио, то есть временно исполняющий. К слову, в этой должности здесь никто больше года не задерживался. Моня, отдать ему должное, старался вовсю.
День смотра подкрался незаметно. Зал бурлил. Разношерстная публика подозревала жюри в симпатиях то к одним исполнителям, то к другим и требовала отправить судей «на мыло». Сами члены жюри хранили гордое молчание.
Сообщение ведущего о выступлении коллектива художественной самодеятельности Городского муздрамтеатра было встречено зрителями без особого энтузиазма. Лишь из отдаленного угла послышались одобряющие выкрики. Это неистовствовал директор театра и не занятые в представлении актеры заодно с рабочими сцены и осветителями. Между тем, представители театра, как всегда, «горели». Видимо, Моне, при всем его старании, так и не удалось высечь искорку в своих подопечных. Они, увы, выглядели не лучшим образом перед живым и непосредственным исполнительством своих соперников. И лишь ветеран театра, заслуженная артистка Корнелия Парапетова вспомнила свою бурную молодость, первые выступления на самодеятельной сцене, и расчувствовалась. Во время исполнения ею арии несчастной, всеми покинутой кошечки из детской оперы «Кошкин дом» на ее ресницах блеснула самая что ни на есть натуральная слеза, что бриллиантовой каплей потекла по щеке. В зале раздались сочувственные хлопки. Кто-то, кажется, всхлипнул.

Жюри заседало в недоступном простым смертным месте, и таинство его работы напоминало избрание Папы Римского. Имена победителей прозвучали глубокой ночью. Первый приз достался девчатам из санэпидстанции, второй – бравым ребятам из пожарной дружины. Как из преисподней доносился до ушей директора тенорок председателя жюри: «На третье место претендовали коллективы Городского театра и Водоканалтреста. Учитывая тронувшее всех нас выступление участницы художественной самодеятельности Корнелии Парапетовой, жюри решило присудить третий приз театру». Принимая трофеи (памятное домино и Почетную грамоту), Моня сиял – ему и не снилось, что театр принесет такую удачу.
...И был день второй после конкурса. В театре шло бурное заседание худсовета (совет собрался стихийно). Настроение у всех было приподнятое. Выступавшие говорили об успехе, призывали не останавливаться на достигнутом. Кто-то предложил выдвинуть Моню на звание «Заслуженный деятель искусств». Домино поместили в театральный музей. Актеры с удовольствием забегали туда в антрактах «забить козла». Вскоре музей стали называть не иначе, как «забой». Грамота в золоченой раме красовалась на видном месте в фойе.
До аншлагов было еще далеко, когда на стол директора снова легла бумага со штампом Совета профсоюзов. В ней говорилось. «Нами вскрыты отдельные факты нерадивого отношения некоторых наших работников к своим служебным обязанностям. Так, Городскому театру было отправлено размноженное под копирку приглашение участвовать в конкурсе художественной самодеятельности, что может быть воспринято как неуважение к вашему коллективу, считающемуся профессиональным. Работник, виновный в этом проступке, наказан. Ваше участие в конкурсе аннулировано. Приз и Грамоту просим вернуть по адресу...»

Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии