...Когда на многочисленных презентациях моей книги мне задают вопрос о том, какой же рассказ в книге мне, автору, особенно нравится...
Их, честно говоря два...
Вот этот!!! Прочтите его – это то, что я берегу более всего в моей жизни. А второй, последующий, – также очень важен мне, в нем мои «университеты» жизни, которые я сохранил до сегодняшнего дня...
Хотелось бы услышать от вас, что вы думаете по поводу этих двух рассказов. Так что милости прошу – мой е-майл: Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

Сердце матери – это бездна,
в глубине которой всегда
найдется прощение.
О. де Бальзак

Мне 10–11 лет, и я уже влюблен, причем не в первый раз, но теперь – «навечно и бесповоротно»! Настолько это было сильно, что сегодня даже не помню имя моей Джульетты... Давайте вернемся, друзья, в то прекрасное время, когда взрослые танцевали на танцплощадках в домах отдыха и санаториях, а местные мальчишки и девочки всегда приходили поглядеть, послушать музыку и как бы тоже поучаствовать. Ведь для них это было почти как кино! Вот там и можно было нередко встретить смуглого мальчика с набриолиненными волосами – он спокойно и уверенно стоял на веранде, а иногда танцевал с красиво одетой женщиной, мамой. И звали этого мальчика Яша.

Познакомился я после приезда в Дом отдыха со всеми ребятами быстро, а среди девочек сразу обратил внимание на Нее, и два сердца забились в одном ритме: мое и высокой 15-летней девочки с карими глазами и с фигурой, которая уже отличалась всеми видимыми признаками будущей женской красоты. Да, она была старше меня и даже выше меня, но я – модный мальчик, рижанин, подготовленный к «амурным» ситуациям моим «учителем» – дядей Юзефом (с которым вы, дорогие читатели, вскоре познакомитесь). И на девочку из «дальнего Подмосковья» мое взрослое поведение, как и рассказы о Риге, действовали абсолютно неотразимо!
Думаю, она тоже была в меня безумно влюблена, или, по крайней мере, – просто влюблена. Пытаюсь сейчас ее представить, но вспоминаются лишь слегка раскосые глаза, светлый пушок на загорелой ножке и какое-то ситцевое платье, плотно облегающее стройную фигурку… Как мы стали встречаться и как я ее в первый раз поцеловал – не помню. Но как взял за руку в темном зале сельского клуба, где показывали кино, – это как наяву... А вот мы оба лежим у реки, расстелив маленькое «казенное» полотенце, ее рука в моей… Ее плечо и бедро, и вся нагретая солнцем загорелая кожа, как и два сильно бьющихся сердца, остались в моей памяти навсегда.
…Не помню, что я натворил в тот понедельник, поэтому даже не придал значения маминому строгому запрету: «До конца недели, после восьми вечера, от дома – ни на шаг!» Всю трагедию этого жестокого наказания осознал я лишь к пятнице: мама не забыла сказанного! Увидев мои приготовления – белую накрахмаленную рубашку, тщательно причесанные волосы и какое-то возбужденное состояние – она все моментально охладила: «К восьми быть дома!» Я остолбенел – ведь в восемь у меня свидание!
Забыл в начале сказать, что дело происходило в небольшом поселке – там находился маленький Дом отдыха, куда мы приехали с мамой. Это где-то в двух часах езды от Москвы на поезде. Мама всегда находила для отдыха тихие и простые места. Отдых для нее – в чтении, волейболе, загаре и танцах по пятницам и субботам. Еда на отдыхе устраивала самая простая. А меня она таким образом «выздоравливала» от нехорошего влияния города и городских друзей. Вот поэтому папы с нами нет – он признавал привычный, спокойный отдых на цивилизованном Рижском взморье и, идя навстречу маме, коренной москвичке, предоставлял ей этот «русский отпуск».
Всеми мальчишками и девочками я, модный рижский мальчик, был там принят прямо как иностранец и быстро завоевал всеобщую любовь. Однако мой высокий авторитет в местных кругах не мог повлиять на строгость и требовательность моей мамы. Подсознательно я был уверен, что мама специально не пускает меня к той девочке. Уже были предупреждения, вернее, намеки: «Мне сказали, что ты с какой-то девочкой, старше тебя, ходишь на “дикий” берег реки», «Яша, имей голову на плечах и не дури ей голову – ты же еще совсем мальчишка!» Или вот такое: «Могу я спокойно отдыхать без твоих сумасшествий?! Мне скандала не надо!» Но обычно мои мольбы всегда давали положительный результат. Неужели в этот раз мама действительно предотвращала назревающий скандал? Однако эти умные мысли пришли ко мне позже, а тогда…
Никакие просьбы, заверения – «Ну пожалуйста!» – тогда не помогли. Уже восемь часов, и я знаю, что меня ждет ОНА, и мне кажется, что мир вот-вот рухнет, и завтра уже не наступит. Я в отчаянии валюсь на кровать, поворачиваюсь лицом к стене и плачу, тихо и горько...
Проснувшись ночью, не могу понять, сколько же сейчас времени. Луна светит сквозь развевающиеся занавески, тишина, и лишь где-то далеко играет аккордеон или гармошка.
Звук тонкий, прерывающийся, как будто каждая нотка повисает в ночной прохладной тишине. И голос! Я слышу рядом тихий-тихий голос, поющий легко и приятно, а иногда речитативом читающий простые, незамысловатые слова:
Снова замерло все до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно – на улице где-то
Одинокая бродит гармонь…

Это… рядом, на соседней кровати, поет мама! Я замер, почти не дышу – не вспугнуть бы момент! К моему счастью, гармонист сыграл эту песню, наверное, раз пять. И я, сжавшись, затаившись, как бы участвуя в чем-то секретном – даже не знаю в чем! – слушаю. А подушка все еще сырая от моих слез – это я помню, прямо ощущаю сейчас…
Слушаю, и какая-то другая грусть проникает в сердце, что-то от маминого тихого пения и легких, понятных слов. До сих пор я не забыл ту песню, ее слова, а еще то странное чувство, от которого все мои личные переживания стали в тот момент маленькими и никчемными. Песня кончилась. Знала ли мама, что я не сплю, пела для меня или для нас обоих? Я почему-то уверен, что каким-то образом пела для меня, потому что часто, и иногда без слов, мама давала мне понять: «Яша, ты умнее и тоньше, чем твое поведение, я ведь тебя знаю...» Или пела для себя и о своем? Прошло столько лет... Не помню, ни как наступило утро, ни что было на отдыхе потом. Не помню ни имени девочки, ни названия санатория.
А вот занавески, луну, ощущение какого-то необъяс­нимого момента и эту мелодию, звучащую далеко-далеко, и тихий голос рядом я запомнил на всю жизнь. Как будто это было вчера...
Может, радость твоя недалеко,
Да не знает, ее ли ты ждешь…
Что ж ты бродишь всю ночь одиноко,
Что ж ты девушкам спать не даешь?

Спасибо журналу КОНТУР за возможность предоставить читателям рассказы из моей только что опубликованной книги «Спасибо, мистер Никсон». Книга – монументальная, 520 цветных страниц журнального размера, около тысячи форографий! В приложении к книге идёт и видео диск.
Желающие приобрести книгу с моим автографом – милости прошу позвонить по телефону – 917 806 0060.
С благодарностью, Джек Нейхаузен, Голливуд - Флорида.