Секс, наркотики и рок-н-ролл – лозунг конца 60-х проходит красной нитью через всю книгу. Немало уделяю внимания марихуане – в то время абсолютно запретной теме – причём рассматриваю этот вопрос со многих точек зрения: юридической, медицинской, психологической, и т.д.
Много места в книге уделено вопросам творчества и гастрольной жизни, всесторонним запретам со стороны власти, и мерзкому бесчеловечному отношению властей к своим же гражданам. Периодически затрагиваются вопросы протестного движения – начиная от хиппи и панков и заканчивая диссидентами. Постоянное сокрытие правды от людей, искажение исторических фактов, переписывание истории – обо всём упомянуто в книге.
Учился я много и долго. И чего только я не закончил! Я не закончил музучилище и консерваторию, я не получил медицинское и инженерное образование. Музыке по большей части я учился частными уроками у великих – не побоюсь это слова – музыкантов. Зато я закончил аж два университета – советский и американский, оба по юриспруденции. В Штатах же защитил диссертацию. Поэтому в книге много аспектов, связанных с криминалом.
Ну и, естественно, самой красной нитью вся книга связана с вопросами любви, отношениями в семье, да и вообще с человеческими взаимоотношениями. Если мы хотим добиться счастья, мира, любви и дружбы, то сами при этом должны нести другим счастье, мир, любовь и быть верным другом. Я знаю, что хорошие друзья достаются тому, кто сам умеет быть хорошим другом.
Мы уже научились летать как птицы, плавать под водой как рыбы; осталось только одно – научиться жить на земле как люди! «Никогда не говори – никогда». Как часто мы вспоминаем эту вечную поговорку, очередной раз наступив на грабли либо в десятый раз столкнувшись с давно искоренённой ошибкой. Страшны не сами проблемы. Страшно, когда в этот момент за руку никто не держит.
Поскольку я дяденька уже большой, то я, как наставник, позволил себе выразить свою точку зрения на многие жизненные вопросы и дать некоторые рекомендации, как не совершать ненужных ошибок в жизни. Просто – любите, просто – прощайте, сделать не можете – не обещайте, не обижайте и не завидуйте, зря не страдайте и время цените, в сердце, в душе зла не держите, просто мечтайте, дерзайте, творите, просто с любовью к людям живите!!!
Все люди прекрасны... Каждый в своём несовершенстве абсолютно совершенен... Прямо сейчас каждый человек на планете совершенен. Каждый. Без исключения. И совершенство это заключается в том, что мы есть, мы живем, и мы отважно проходим опыт физической реальности.
Каждый человек, независимо от того, одну секунду он пока прожил или десятки долгих трудных лет – совершенен, но не каждый знает про это. Все конфликты, войны, раздоры и преступления совершаются потому, что люди не знают о своем совершенстве. Им не сказали. Их не научили это чувствовать.
Жизнь в СССР, США, России и Израиле научила меня многому и подарила мне огромное количество друзей. Вот именно им – и живым, и ушедшим – я и посвящаю свою трилогию! Я поделился с читателями самыми трогательными, забавными, трагическими и счастливыми воспоминаниями своей жизни, и надеясь, что мои читатели почерпнут что-то новое и что-то интересное из моих воспоминаний, почерпнут из них силу и энергию!
Часть I – ДВЕ ПЯТИЛЕТКИ
Глава 1
Убегаешь от страха, убегаешь от боли.
Убегаешь из плена на вольную волю.
Убегаешь от зла, убегаешь от лжи.
Но от памяти горькой куда убежишь?
Арина Забавина
Тот, кто не помнит своего прошлого,
осужден на то, чтобы пережить его вновь.
Джордж Сантаяна
Воспоминание – это единственный рай,
из которого нас не могут изгнать.
Жан Поль Рихтер
Только ради близких – не могу сломаться! Только ради близких – должен я стараться! Только ради близких – жить, любить и верить!
Несмотря на страхи, сложности, потери.
Татьяна Григорьева
Все мы проходим через трудные времена. Это – жизнь, и тут ничего не поделать. Жизнь некоторых людей тяжелее, чем у других, но все мы иногда испытываем боль, потери и несчастья. Но, что бы ни случилось, не стоит забывать о пережитом – это наш опыт, наши знания, наш жизненный запас. Конечно, нам хочется всегда идти по белой полосе. Но такого не бывает, потому, что жизнь не может приносить всегда лишь счастье.
Что же всегда есть у нас в распоряжении – это наша память, наши воспоминания о пережитом. Всегда есть что-то, за что можно быть благодарным – жизни, семье, близким, друзьям, случайному прохожему, кому угодно. Если у вас есть крыша над головой, еда и здоровье, все уже не так уж и плохо. Вам не нужно быть супермоделью или миллионером для того, чтобы стать счастливым.
Я принадлежу к тем людям, которые знают, зачем мнут газету. Я принадлежу к тому поколению, которое вручную поля в тетрадях чертило. У нас даже чернильницы-непроливашки были, которые мы каждый день приносили в школу, а по окончании уроков уносили домой. А еще – звездочка с кудрявым мальчиком на груди; красный галстук, который, повязав, надо было беречь; пионерские лагеря и сбор макулатуры. Игра «зарница», походы...
Я родился слишком поздно, чтобы исследовать землю, но слишком рано, чтобы покорять космос. Я рожден был в Советском Союзе, сделан я был в СССР!!! В то же время, я всегда ненавидел советскую систему за откровенное вранье. Ничего антисоветского я, конечно, не делал, впрочем, как и советского. Отлично помню, как я не любил образ Ленина. Мало того, уже в семь лет я рассказывал своим «отставшим» друзьям, что Ленин – это не «добрый дедушка», а злой, нехороший человек, из-за которого мы до сих пор плохо живем.
Образ Сталина и его эпохи был в моем сознании каким-то сплошным, непробудным мраком, в котором людям жилось очень плохо и очень страшно. Грязь и нищета, тотальный дефицит, вожди-идиоты, каждый со своими тараканами, серость и хамство повсюду, всесилие КГБ и коррумпированность бюрократии – вот то, что я ненавидел в Советском Союзе. Исключали меня и из октябрят, и из пионеров, и из комсомола.
Теперь мне шестьдесят шесть, и исключать меня уже больше неоткуда. Я, как хороший коньяк, – чем старше, тем крепче! Я уже вышел из того возраста, когда переживаешь, что о тебе подумают другие… Пусть теперь другие переживают, что о них подумаю я… На свете не бывает ошибочных мнений. Бывают мнения, которые не совпадают с нашими, вот и все. А если уж в шутку, – а без этого вообще никуда – то есть два мнения: мое и неправильное! Я не могу дать вам формулу успеха, но готов предложить формулу неудачи – попробуйте понравиться всем.
Я – из бедной семьи; одна мать кормила троих детей. Бедным быть не стыдно, стыдно быть дешевым. Что касается честной бедности, то ее, разумеется, можно пожалеть, но восхищаться ею – увольте! Именно тогда, в детстве, я возненавидел «нищету» только за то, что она не позволяла человеку жить, не унижаясь! И я пообещал себе вырваться из этой клоаки. Никто не может сказать, что я не добился успеха в жизни. На протяжении шестидесяти с лишним лет мне удавалось добывать для себя достаточно пищи и не быть съеденным.
Бывало в жизни и так, что я был на полном нуле, и мне приходилось подниматься из самой задницы; и так повторялось несколько раз. Хотя начинать с малого – это нормально. Кувшин наполняется постепенно, капля за каплей. Я долго шел куда-то, пробовал, ошибался, падал, поднимался, снова падал, и снова поднимался. В этих «волнах», видимо, и заключается смысл жизни творческого человека. Чтобы приблизиться к мечте, порой достаточно сделать хотя бы один шаг. Я никогда не боялся трудностей – они всегда были, есть и будут.
Терпение, упорство и труд – три вещи, которые составляют абсолютную комбинацию успеха. Все творческие люди, как правило, стремятся добиться успеха из внутренних побуждений, а не из-за желания получить особый статус или доказать кому-то что-то. Они верят в то, что воспринимают и ощущают, как самое главное в своей жизни. Успех – это не столько то, что мы имеем, сколько то, кем мы становимся в результате.
Люди, за редким исключением, которые знали меня тогда, вряд ли знают, каким я стал сейчас. Мне приходилось менять несколько профессий. Иногда потому, что мои интересы менялись. Иногда потому, что я отчаянно нуждался в деньгах. А иногда просто потому, что я ненавидел всех своих коллег на прежней работе или они меня ненавидели. К сожалению, наши самые близкие люди часто оказываются самым большим нашим препятствием на пути к успеху. Рядом могут идти лишь те, кто идет тем же ритмом, подобные тебе. Несущие в себе другие ритмы будут либо замедлять тебя, либо гнать так сильно, что ты скоро выдохнешься.
Я уже не в том возрасте, чтобы быть неуверенным в себе; жизнь научила меня этому. Моим стержнем является неисправимый оптимизм и безграничная вера в человека. Спрашивают меня, оптимист я или пессимист. Мой ответ: оптимисты и пессимисты умирают одинаково, а живут по-разному. Оптимист видит возможность в каждой опасности, пессимист видит опасность в каждой возможности. И я предлагаю людям идти по жизни с оптимизмом!
Пусть улыбка часто грустная, но это же все-таки улыбка, а не слезы. Я вообще не сторонник смеха сквозь слезы – он разбавленный. Сильный человек – это когда все его планы летят к чертям, а он при этом улыбается, выглядит отлично и знает, что, если не будет так, как ему нужно, значит, будет еще лучше. Два чувства спасают нас в жизни – любовь и юмор. Если у вас есть одно из двух, вы – счастливый человек! Если у вас есть оба – вы непобедимы! Улыбайтесь, господа!
Сколько всего произошло в жизни, сколько пережито и пройдено, сколько людей видано – талантливых, неординарных, оригинальных, – а выдающиеся натуры встречаются между образованными и неучами, богатыми и нищими, скромными и тщеславными, честолюбивыми и безалаберными. Сколько случилось интересных событий, сколько состоялось встреч и разлук!
А сколько было надежд и увлечений, достижений и поражений, восторгов и разочарований, находок и утрат! Сколько задано вопросов, и сколько получено ответов! Я прокручиваю в голове моменты из прошлых лет, как ленту кино. Нужно выплескивать чувства наружу! Никогда не переставать делать это! Иначе эти чувства будут накапливаться и затвердевать внутри. А потом… медленно умирать…
Во мне столько всего, о чем я хочу сказать. Но все это так огромно. Я не нахожу слов, не могу выразить, что там внутри. Иногда мне кажется, весь мир, вся жизнь, все на свете поселилось во мне и требует: будь нашим голосом. Я чувствую, ох, не знаю, как объяснить… Я чувствую, как это огромно, а начинаю говорить, выходит детский лепет. До чего трудная задача – передать чувство, ощущение такими словами, на бумаге или вслух, чтобы тот, кто читает или слушает, почувствовал или ощутил то же, что и ты. Это великая задача.
Когда-то давным-давно, в дни нашей молодости, мы переписывали нечаянно добытые записи на катушечные магнитофоны, доставали пластинки за большие деньги и жадно слушали современную по тем временам музыку. Музыку, которая нас обвораживала и заставляла радоваться жизни в те далекие времена, во времена СССР. Я чувствую ностальгию по тому, чего сегодня уже нет, тягу, которую не удовлетворит ничто на земле, – кроме музыки, когда она вдруг, в особые минуты, погружает в какой-то иной мир.
Хотите – верьте, хотите – нет, но все мы в той или иной степени – писатели. В глубине души каждого из нас обитает мудрость жизни и кроется уникальный талант, благодаря которому он способен получать удовольствие, рассказывая истории, объясняя кому-нибудь, как что-то было, или просто делясь своими мыслями и чувствами с другими людьми. У большинства из нас есть желание проявлять свои чувства и делиться опытом, показывать окружающим свою истинную сущность.
Во многом писательство – музыка для души. Именно в ней пишущий черпает свое вдохновение. Дешевая бумага все же прочнее серого мозгового вещества, а карандашные заметки хранят мысль лучше памяти. Если вы мыслите ясно, вы и писать будете ясно, если ваша мысль ценна, будет ценным и ваше сочинение. Писать надо исключительно на актуальные для себя темы, отвечая на свои вопросы, а не под запрос публики.
Мемуары – это возможность поставить эмоции во главу угла и поделиться своими переживаниями с другими людьми. Кроме того, ваши воспоминания являются бесценным примером для других людей: на их примере можно учиться наслаждаться жизнью. Ваши переживания могут стать для кого-то бесценным подарком. Только вы можете рассказать историю своей жизни, на примере которой другие люди станут богаче в духовном плане.
Вообще-то, жанр мемуаров возникал под названием «интимный дневник», и это понятно – каждый человек пишет для себя. Постепенно приходит понимание того, что это не только для себя! Пишешь, конечно, для себя, но учитываешь и тех людей, которые будут это читать. Так что для людей и для себя! Нельзя писать книги, ожидая, что их полюбят.
Если повезет, то ваши мысли и устремления разделят читатели. Если не повезет – вы хотя бы останетесь честны сами с собой. Мне очень хотелось бы как-то закрепить в памяти хоть что-то из прошлого – тяжкого и радостного, буйного и отчаянного, горького и сладкого. В наше время, когда отношения, как поломанные вещи, не восстанавливают, а сразу выбрасывают, воспоминания о них тем более важны!
Воспоминание – это род встречи: приятно вспомнить и о радостях, и о невзгодах минувших лет. Я не верю, что радости забываются, а печали – никогда. Есть воспоминания, которые хранит не память, а сердце; их ничем не сотрешь. И куда подеваться от воспоминаний, что приходят без спроса и в кровь сердце ранят? Многие скажут, что писательство – вещь простая: из двух фраз следует выбрать ту, что короче; из двух слов – то, что проще; из двух описаний – то, что яснее.
Все так, все так, только вот годы берут свое: с сожалением вдруг убеждаешься, что не можешь вспомнить чье-то имя или какое-то название. Не вспомнить, и все тут – это твоя память дает сбои, ехидно напоминая тебе про возраст. Даже великие мемуаристы путаются, а что говорить о нас – простых смертных! Мы часто говорим: «Зато будет, что в старости вспомнить!» А в старости раз – и склероз!
Первые мои воспоминания будут связаны с музыкой, потом я попробую рассказать и о других (не музыкальных или не совсем музыкальных) эпизодах своей жизни. Почему именно музыка? Да потому что музыка, как и искусство в целом, – это попытка создать рядом с реальным миром другой, более человечный мир; музыка воодушевляет весь мир, снабжает душу крыльями, способствует полету воображения; музыка дарует жизнь и веселье всему существующему.
Музыку можно назвать воплощением всего прекрасного и всего возвышенного. И надо же, прослушивая старые мелодии и песни, я всякий раз с радостью вспоминаю ласкающие мою душу десятки, да что там – сотни мелодий, и, подхватывая их, восторженно подпеваю. Наверное, это особая музыкальная память. Но почему именно в этом случае память столько лет служит мне верой и правдой?
Ларчик открывается очень просто: хорошая песня – это гармоничное сочетание мелодии, поэзии, гармонии, ритма, и таланта музыкантов и вокалистов. Иными словами, в песне должна быть совокупность красивых элементов. Не напрасно говорят, что музыка – это не просто искусство, а это – целая философия! Это и образ жизни, и жизнь в целом; это и манеры поведения, это и стиль одежды, это и, если хотите, способ излагать свои мысли!
Да, музыка побуждает нас красноречиво мыслить и говорить. Музыканты отличаются своей неординарностью во внешнем виде, поведении и взглядах на все. Они живут и дышат музыкой, ложатся и просыпаются с ней. Музыканты так сильно отличаются от обычных людей, что можно сразу указать пальцем на них и безошибочно произнести: «это музыкант».
Когда люди, которые хотят быть уникальными и непохожими на других, примеряют на себя «музыкальный наряд», им удается лишь выглядеть отличными от нормы. Но это совершенно бессмысленный шаг. Всем людям для того, чтобы стать индивидуальностью и самим собой, необходим честный, нередко причиняющий боль, взгляд внутрь себя с тем, чтобы ответить себе на нелегкие вопросы: «Кто я? Чего я хочу от жизни? Чего мне следует желать? Что мне следует делать?»
В конечном итоге, этот процесс, вне всякого сомнения, приведет к тому, что человек откажется от того, чтобы следовать общественным правилам и ожиданиям. Стоит подчеркнуть: для того, чтобы ответить себе на эти вопросы, человек обязательно должен спросить себя и о другом: «Почему я хочу этого? Что стоит за этими желаниями?» Целью этого процесса является самопознание.
В этом отношении человек начинает отличаться от других. С осознанием собственного неприятия господствующего порядка, норм, ценностей приходит понимание того, что общество устроено не так, чтобы стать цивилизацией личностей. А это уже начало протеста, несогласия с общепринятым! Авангард вообще существует для того, чтобы противостоять тому, что популярно.
Музыка практически влияет на всю твою жизнь: на выбор кумиров, партнеров, друзей, супругов, на воспитание твоих детей, на поступки, которые ты совершаешь, на твое мировоззрение, твои политические предпочтения или, наоборот, отторжения! Музыка показывает человеку те возможности величия, которые есть в его душе. Музыка – поэзия воздуха, так как Бог дал нам музыку, чтобы мы, прежде всего, влеклись ею ввысь.
Музыка – это разум, воплощенный в прекрасных звуках, цель музыки – возбуждать душевные волнения, и сама она также вдохновляется ими. Я абсолютно убежден, что музыка – это определенная религия! И как любая другая вера, музыка облагораживает нравы, глушит печаль, вдохновляет, освежает настроение, успокаивает, или возбуждает! Более того, музыка просто обязана быть послом доброй воли!
Конечно, многое зависит от того, какую музыку ты выбрал для себя: недаром говорят, что «когда хорошему человеку плохо – это блюз, а когда плохому хорошо – это попса!». От этого зависит все: внешний вид, одежда, манера общения и так далее! Классик, народник, рокер, джазмен, металлист, рэпер, исполнитель блюзов, попсы, шансона, хип-хопа, или даже multi-fusion, – их всегда легко отличить друг от друга! Практически невозможно рокеру объяснить смысл попсовых песен и положений поп-культуры.
И наоборот, очень сложно объяснить любителю клубной музыки или попсы крики и оры, используемые в рок-музыке, особенно если это хард-рок. Здесь уже речь идет о разных культурах. Как и в религии, в разных музыкальных культурах свои правила, положения и нормы, непохожие друг на друга. Представителям разных музыкальных направлений, а значит, и культур, не понять представителей других направлений, так же, как и представителям разных религий.
Но, в любом случае, музыка – это дикая и необузданная сила, неиссякаемая энергия, необъятный творческий простор! Дополнительным отличием музыкантов – людей не от мира сего – от людей обычных является их профессиональный сленг – классический жаргон музыкантов времен стиляг и джазменов! Ну какой нормальный человек поймет, о чем это: «Хиляют1 под качум2 клевая3 чувиха4 и лабух5 с мозолем6 к буфету, забашляли7 там с парноса8, полученного со жмура9, за бутеры, без форшлагов10 сберляли11 их, кирнули12 колы, зашли в верзошник13 – посурляли14, и домой – друшлять15»! Боюсь, что и новые «музыканты» вряд ли поймут!
Главное и единственное правило и требование в музыке: ВСЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНО! По-другому – никак, уйди с дороги – таков закон! Или ты с ней, или ты – рядом! Профессия изначально должна быть актом любви, но никак не браком по расчету. Расшифровывается это элементарно: дело всей жизни – это не дело, а жизнь. Это все касается не только именно музыкантов, но и их супругов, часто детей, меломанов, фанатов, и просто друзей! Песня, которую поет мать у колыбели, сопровождает человека всю его жизнь, до гроба.
Музыка, подобно дождю, капля за каплей просачивается в сердце и остается в нем навсегда! Музыка объединяет моральную, эмоциональную и эстетическую сферы человека. Музыка – это язык чувств, а с чувствами нужно обращаться бережно. Красота в музыке состоит не в нагромождении нот и аккордов, эффектов и курьезных вывертов, а в простоте и естественности. И когда я говорю о профессионализме, я, в первую очередь, говорю о сохранении этой простоты и этой естественности! А это было присуще всем музыкантам, работающим со мной! Не то, что нынешнее племя!
Ныне покойному старине Лемми (Lemmy, настоящее имя Ian Fraser Kilmister) – британскому бас-гитаристу и вокалисту, основателю и бессменному участнику рок-группы Motörhead, одному из самых узнаваемых культовых личностей рока, принадлежит афоризм: «Как заставить двух гитаристов играть в одной тональности? Одного застрелить!». К слову, он несет вполне здравую мысль, особенно, если спроецировать ее на современность!
Сегодняшние певцы – «звезды» (я не говорю о всех вокалистах, а именно о «звездах», с их диапазоном в малую терцию) – даже в страшном сне не могут представить, какие тогда работали вокалисты, какие музыканты посвящали этому искусству всю свою жизнь! К превеликому сожалению, сейчас даже деградация испытывает деградацию, и это касается не только всех сторон музыки, но и жизни в целом!
По-моему, это самое страшное, что может произойти с человеком! Поэтому нужно всеми силами не допустить превращения себя в обезьяну! Мы – я и большинство моих друзей – за грузом прожитых лет все-таки как-то умудрились не растерять интеллигентность, порядочность, честность – все то, что сейчас возводится чуть ли не в ранг героизма.
За пятьдесят с лишним лет, прошедших с того времени, когда я стал «играть за деньги», произошло столько событий, сменилось столько мест жительства, добавилось столько друзей, переиграло столько музыкантов, поменялось столько аппаратуры! На этом длинном пути было все: удачи и обломы, взлеты и падения, победы и поражения, триумфы и провалы, трагедии и комедии, встречи и расставания, радости и печали. Были находки, но были и потери; были пруха и безнадега; были сумасшедшие творческие подъемы и депрессивные застои!
И, конечно, как водится, «рок-н-ролл, алкоголь, наркотики и секс» – звенья одной цепи! Одна заповедь рок-н-ролла гласит: «Живи быстро, умри молодым», вторая настаивает на единении «секса, наркотиков и рок-н-ролла». Все это делает свое дело, равно как делают его годы и алкоголь. Хмельное всегда протягивает нам руку, когда мы терпим неудачу, когда мы слабеем, когда мы утомлены. Но обещания его лживы: физическая сила, которую оно обещает, призрачна, душевный подъем обманчив.
Конечно, мы прошли через все! Короче говоря, были ЗЕМЛЯ, ВЕТЕР, ОГОНЬ с одной стороны! КРОВЬ, ПОТ И СЛЕЗЫ – с другой! С высоты прожитых лет могу честно сказать, что и алкоголь, и наркотики мертвой хваткой держат человечество со времен седой и дикой старины и собирают с него чудовищную дань, пожирая молодость, подрывая силы, подавляя энергию, губя лучший цвет рода людского. А главным наркотиком и двигательной силой всех нормальных музыкантов было
ТВОРЧЕСТВО!
Чтобы иметь основания для творчества, нужно, чтобы сама жизнь ваша была содержательна. Творчество, поиск, сочинительство, импровизация, искусство «самопалить», умение «добыть из-под земли» необходимое тебе – эти качества, привитые еще в самом начале музыкальной карьеры, остались со мной навсегда, где бы я ни жил и чем бы ни занимался! В этом смысле западным музыкантам, у которых изначально было все в наличии, далеко до советских «выдумщиков-изобретателей»!
Эти навыки использовались мною на протяжении всей моей жизни – и в одежде, и в домашнем интерьере, и в концертных костюмах, и даже в поведении! Причем, даже если я и не занимался непосредственно музыкой, вычеркнуть ее из своей жизни я уже не мог! В любом случае, дома должна была стоять высококачественная музыкальная аппаратура и, так сказать, «полный боевой комплект» дисков!
Будучи адвокатом, я носил строгие костюмы, но на руке обязательно болтался браслет (раньше это называлось «биркой»)! Я работал директором юридического департамента весьма серьезных заведений, а в ухе у меня красовалась серьга! Даже сейчас я ношу майки с портретами Джими Хендрикса, Джона Леннона, ACDC и так далее по списку. Короче, как заявил моей жене администратор Димы Билана, «Бывших музыкантов не бывает»!
В жизни каждого человека, наверное, найдутся минуты, с воспоминаниями о которых он не захочет расстаться. Избавиться от воспоминаний – все равно, что обокрасть себя. Порою воспоминания – это все, что у нас есть, и на вкус они слаще любого плода. Каково жить, когда у тебя ничего нет, даже воспоминаний, которые тревожили бы тебя среди ночи?
Мне, например, дороги мои воспоминания. Это все, что у меня осталось от прошлой жизни. Это, пожалуй, единственная истинная ценность. Нам всем нужны воспоминания, чтобы знать, кто мы такие. И не стоит даже пытаться избавиться от воспоминаний, надо научиться жить с ними. Потому что прошлое, хранящееся в памяти, – это часть настоящего!
Хотелось бы поделиться некоторыми интересными, забавными или удивительными зарисовками из своей музыкальной, околомузыкальной, или даже вовсе не музыкальной жизни. Надеюсь, что хоть кому-нибудь, да будет интересно! Писательство – это не серьезная работа! Это радость! Это празднование! Вы должны получать удовольствие от этого!
Продолжение следует
Часть I – ДВЕ ПЯТИЛЕТКИ
Глава 2
Продолжение
Я ПОМНЮ, КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Не верь, не бойся, не проси!
Александр Солженицин
О безграничной фантазии самих работников интернатов по части наказаний также было хорошо известно каждому воспитаннику. Ну, а подростки в своей жестокости во многом превосходят любого взрослого.
Перед практически еще ребенком стояла вполне взрослая задача: не попасть «под раздачу» со стороны палачей-воспитателей; не оказаться жертвой безудержной малолетней жестокости; и самому не применять такую жестокость по отношению к другим. Вот тут и начала вырабатываться привычка «крутиться», идти на компромисс, находить выход из безвыходных ситуаций. Потому что выбор был невелик – или подставляй морду (если не чего похуже), или выкручивайся из ситуации.
Единственным спасением от этого мрака был спорт. Вирусом футбола заражены были даже девочки; вечером у теннисного стола – аншлаг, но, к сожалению, физкультура – это «отвлекающий маневр». Спорт – действительно замечательная штуковина, но высокий уровень враждебности у подростка – это проблема его родителей, явная или скрытая болезнь семьи. Дети из неблагополучных семей немного забывали о тяжелых душевных травмах.
Хочу отметить, что как бы ни разъединяло людей происхождение, – совместная борьба за выживание, общие думы связывали нас крепче канатов. Многие дети адаптировались к интернату с трудом. Младшие рыдали, старшие пытались сбежать (я был именно таким). Как сейчас помню, что в один из побегов мой друг – Гена Верещагин – попал под трамвай прямо в центре города, возле будущего Дома туристов.
Так как я всегда хорошо учился, участвовал во всяческих спортивных и культурных мероприятиях школы, принимал участие в различных олимпиадах и соревнованиях, и всегда вовремя возвращался в интернат из своих «самоволок», воспитатели меня особо не терроризировали. Кроме того, для занятий в спортивных секциях или в музыкальной школе нас отпускали официально. А я занимался… Чем только я не занимался!
Шутки шутками, а первый разряд по акробатике у меня был. А еще до этого, в своих скитаниях, я добегался до стадиона сельскохозяйственного института – представляете, где Кордный поселок, а где сельхозинститут! А там… а там тренировалась сборная команда города по ручному мячу, или, говоря профессионально, гандболу. Меня заинтересовала сама по себе игра – новая, незнакомая, необычная.
Все игроки были студентами Института физкультуры, а тренер – преподавателем кафедры спортивных игр. Мне было позволено подносить мячи. Кроме того, я получил допуск как в сам Институт физкультуры, так и на все спортивные площадки, где проходили занятия и тренировки. Вот там-то я и узнал профессионально все про все виды спорта.
Как-то тренер сборной предложил мне набрать команду из пацанов моего возраста, а было-то мне самому всего лет девять-десять. Я собрал команду, и мы стали официально заниматься под руководством настоящего тренера. Это было какое-то чудо! Нам выдали форму, мячи (правда, женские, потому что мужские были велики для детской руки), мы стали участвовать во всяких сборах.
Интернатское руководство отпускало меня без проблем по запросу от Института физкультуры. Результат: летом 1961 года я – одиннадцатилетний «салабон1» – еду в город Тбилиси на первенство СССР по гандболу в качестве капитана юниорской сборной команды города! Вот тогда-то я впервые увидел Черное море, Сочи, Тбилиси, Москву – ну и, конечно, влюбился в них… навсегда!
Из трех частных домов, стоявших на том месте, где сейчас находится общежитие Школы милиции, наш был посередине. Слева жила спокойная татарская семья Аникеевых, справа – дом ворчливой «квартальной», тети Лизы. Рядом с нами стояла пятиэтажка, где жили почти все мои друзья, и во дворе которой стояли две шикарные (самые простые – обычные деревянные) беседки!
Слева, через дорогу, – 5-я городская больница, а через два квартала – транспортный институт. Справа, тоже в двух кварталах, – Юнгородок (городок, специально построенный для молодежи, работающей на соседних заводах). Еще из достопримечательностей – трамвай недалеко от дома, водокачка, откуда таскали воду, скверик возле транспортного института, где можно было гонять футбол или носиться сломя голову на велике.
Ох уж эти частные дома: обязательный огород во дворе – иначе не выживешь, «по воду» нужно было ходить за два квартала, дом топить дровами и углем, туалет – на улице. Летом необходимо убирать траву, зимой снег – иначе не пройдешь от калитки к дому. Задняя часть двора у нас не была закрыта забором, и наш участок граничил с соседним – ничейным, через который находчивый народ устроил себе «короткий» путь в пятиэтажку. Поэтому в нашем дворе частенько появлялись весьма сомнительные личности.
Мы были обычными школьниками, немножко бандюганили: «Дядя, дай закурить», в меру занимались спортом – зимой нас было не выгнать с катка в Парке культуры, а летом – теннисный стол (я думаю... да что там думать – украденный) стоял прямо во дворе. Кроме того, в одиннадцать лет у меня появился велосипед «Подросток», на котором я «циркачил» так, что видевшим это делалось страшно.
Мы только-только начали приобщаться к портвейну, сигаретам и девчонкам, и теперь уже вечера напролет проводили в этих самых шикарно-обычных дворовых беседках, играя на семиструнных гитарах! Этот инструмент за семь рублей двадцать копеек фабрики им. Луначарского затрагивал струны моей души, поднимал настроение, заставлял переживать светлые романтические чувства.
В детстве (мне было лет восемь-девять) мама мне сказала: «Тебе нужно играть на каком-то инструменте для общего развития», и отвела в обычную районную детскую музыкальную школу. После прослушивания встал вопрос о выборе инструмента. Предложили на выбор – скрипку, баян или фортепиано. Мне тогда казалось, что скрипка – это от слова «скрипеть». Скрипеть не хотелось, фортепиано физически бы не вошло в нашу избушку.
В каком-то смысле то, что я выбрал музыку, – эксперимент. В эту профессию чаще всего идут дети из семей музыкантов. Многие из тех, с кем я учился в музыкальной школе, с детства знали, что будут музыкантами. Я – нет, у меня все получилось случайно. Мои родители к музыке были неравнодушны, но профессионалов в этом у нас в семье не было.
Да, мама пела, и пела неплохо – старинные песни, романсы, цыганщина. Совсем немного она играла на семиструнной гитаре. И только дедушка играл на старинной осетинской гармошке. У него вообще была интересная и тяжелая судьба – я как-нибудь расскажу и об этом, – и когда он проникновенно играл, я завороженно слушал и впитывал все, что мог понять и запомнить. Вот такая – практически никакая – у нас семейная музыкальная традиция и наследственность.
Короче, купили мне полубаян2 (артель «Тульская гармонь»), из-за которого от меня был виден только чубчик. Мама убедила меня, что это – самое то, и я начал учиться. Мы сделали этот шаг в неизвестность, полностью не осознавая, что отныне вся моя жизнь будет связана с таким серьезным делом. Не предполагал я, как это сложно, если бы знал тогда, возможно, испугался бы.
Это было ужасно и мучительно – целых два года. Учиться плохо я не хотел, уже тогда выработалось какое-то качество – если что-то делать, то хорошо. Учиться хорошо меня «ломало» – ну не нравилось мне играть скучные этюды да гонять гаммы. Через два года мама отпустила меня, и я перестал мучиться. А в возрасте тринадцати-четырнадцати лет мне захотелось играть на гитаре. Хотя, стоит заметить, что навыки игры на баяне остались!
Богом клянусь, что таких страшных иностранных имен, как Чак Берри, Рэй Чарлз, Литл Ричард или «Битлз» с «Роллингами», в то время никто из моего окружения и слыхом не слыхивал! Про Элвиса Пресли что-то смутное в голове было, но кто это и что это, мы тогда не знали! Вот это самое «что-то смутное» не давало спокойно жить. Сей процесс начинался исподволь, в глухие годы политического и физического целомудрия.
Информационный «энтузиазм» был не по нраву советскому правительству. Но это самое «что-то смутное» привлекало слушателей, ведь они могли послушать запретные джаз и рок-н-ролл. В ответ еще активнее заработали радиостанции, создающие помехи «вражеским голосам». Тогда змей-искуситель заглушался в радиоприемниках мерзким хором искаженного партийного пения и тяжелым низким гулом специально наведенного электрического ветра. И первым словом в этом сложном процессе физического разложения стало слово «бит».
В шестидесятые годы бит-музыка (так она тогда называлась) существовала в СССР только подпольно, оставаясь, по преимуществу, эстетическим десертом продвинутых музыкальных гурманов, имевших личные контакты с Западом, у которых была возможность получать пластинки из-за рубежа. Но все это было где-то далеко – в столицах и портовых городах, за тысячи километров от провинциального Омска.
Да и узнали мы о наличии таких гурманов значительно позже. Жили мы не очень богато, выражаясь эвфемизмами3. А говоря нормальным языком, мы жили в нищете – как материальной, так и духовной. С детства мы познали голод и лишения, сполна ощутив, что такое бедность и нужда. Но совсем не уровень благополучия делает людей счастливыми, а отношения сердец и наша точка зрения на нашу жизнь. И то и другое – всегда в нашей власти, а, значит, человек всегда счастлив, если он хочет этого, и никто не может ему помешать.
На дворе стоял 1964-й год. В воздухе кружились космические корабли. Сначала в них сажали собак, но когда те передохли от радиации, то в корабли начали приглашать красивых русских парней, полагая, что парни окажутся выносливей. И, действительно, двое первых дали фору собакам. Один из них – голубоглазый – все время смеялся. Другой – курчавый – был настораживающе задумчив и сразу же сделался кумиром интеллигенции.
Оба в своих полетах не увидели Бога (или не сказали об этом). Тогда же на страну набежал рак. Цветущие партийные люди вдруг начали сгорать за несколько месяцев, уступая в скорости переселения на кладбище только лишь беспартийным. Экзотическая болезнь со смешным речным именем вдруг перепугала всех до чертиков. В нашей семье первой жертвой этой всех поедающей болезни стал дедушка – мамин папа.
«Продвинутые» люди шепотом поговаривали, что рак появился по вине человека, и природа не виновата в возникновении онкологических заболеваний. Рак являлся заболеванием, вызванным загрязнением окружающей среды и образом жизни. В древности же им болели редко. Оказывалось, раковые опухоли крайне редко возникали до недавнего времени, когда загрязнение природы, засилье химии и неправильное питание стали широко распространенными проблемами.
Я уже точно и не помню, кто показал мне первые три аккорда, думаю, кто-то из «блатных» или мама, да и песни тогда были соответственные: «Я помню тот Ванинский порт», «Из колымского белого ада», «Я был батальонный разведчик», и так далее. Ни авторов, ни композиторов мы тогда не знали, да и не интересовались. Высшим достижением была находка дополнительных двух-трех аккордов: обычная песнюшка уже звучала как-то по-иному, свежо и насыщенно!
Гитара – очень коварный инструмент! Она очень легко может ввести в заблуждение. Три-четыре аккорда, пара-другая боев и переборов, освоенных тобой, запросто могут родить иллюзию умения играть. Я помню, как однажды, нечаянно поставив палец не туда, куда следует, услышал что-то «космическое»! Это оказался аккорд «мажор+» – вспомните первый аккорд в «Oh Darling»!
Все знакомые мелодии, все популярные тогда песни, – все немедленно исполнялось на двух-трех семиструнках! И только на слух! Слава богу, в нашем распоряжении был единственный тогда на всю округу магнитофон «Яуза-10», «слаженный» на военном заводе в свободное от изготовления бомб время. Его порядковый номер намекал на то, что раньше уже были выпущены девять модификаций «Яузы», но где они продавались и кому, никто не знал.
Записаны, причем, в ужасном качестве, на «Яузе-10» были какие-то инструменталки, кое-какие песенки из репертуара Жана Татляна, Ларисы Мондрус, Муслима Магомаева, Эдиты Пьехи, Иосифа Кобзона. Все это разучивалось и игралось без промедления. Самыми крутыми в то время были такие хиты советской эстрады, как «Будь со мной», «Голубые города», «Не спеши», «Аист», «Пингвины», «А я еду, а я еду за туманом» и знаменитый советский твист, песня о Москве «Лучший город Земли».
Иногда вечерами мы бегали на танцы в Юнгородок, где играл небольшой эстрадный оркестр под управлением Валерия Яфаева. В оркестре сидел старый (по моим тогдашним понятиям) дядька-гитарист, который играл на какой-то непонятной гитаре (разноцветной доске, да плюс еще и электрической). Звали «дядьку» Виктор Николаевич, фамилию, хоть убей, не помню, а может быть, и не знал никогда. Но, самое главное, он брал совсем «неправильные» аккорды!
Это меня возмущало, с одной стороны, а с другой стороны – удивляло и интриговало! Ведь все звучало классно, а это меня уже восхищало и вдохновляло! Несмотря на мою тогдашнюю стеснительность, я подошел к «дядьке» с расспросами. И получил свой первый профессиональный урок, – все оказалось совсем другим, не нашим, «неправильным», из другого (грамотного, по нотам) мира! И попахивало тем самым дивным «чем-то смутным»!
Во-первых, на гитаре «не хватало» одной струны, это была шестиструнная гитара! Во-вторых, все аккорды были какие-то «левые», не как у людей (а люди – это я и мои друзья – гитаристы-самоучки)! В-третьих, на гитаре стояли звукосниматель и две ручки, – регуляторы громкости и тембра, – это уже ни в какие рамки не лезло!
Более того, для этой цветастой гитары требовался усилитель, – это вовсе было за гранью фантастики! И все это – магическое, неправильное, чуждо-заграничное, пугающее и отталкивающее приходилось принимать, признавать, и осваивать! Это только намного позже становилось понятно, что тот, кто сумеет овладеть искусством игры на шестиструнной гитаре, сможет полностью оценить ее простоту и получить удовлетворение, которое сторицей окупит его труды!
Меня будоражили потоки мыслей, захлестывали неизвестные чувства: смесь страха, любопытства, удивления, восхищения и еще чего-то нового, фантастического. Пришлось ломать пальцы и учить новые аккорды, пришлось перестраивать гитары, самопалить звукосниматель, и в качестве усилителя использовать бедный измученный магнитофон «Яуза-10»! Условий для занятий тогда не было никаких.
Вообще-то, музыкантам для проведения простой репетиции необходимо было довольно много: хоть какое-то небольшое, но изолированное помещение, электричество, аппаратура, инструменты. И, желательно, наставник! Валерий Яфаев разрешил нам – салажатам – заниматься в клубе Юнгородка и стал обучать нас уму-разуму. Это он первый показал нам те самые магические аккорды, от которых захватывало дух.
Так в 1964 году появилась первая группа гитаристов-нищебродов – без названия, без роду и племени, без инструментов и аппаратуры, без музыкального образования. Зимой мы играли танцы в клубе, летом – на открытой танцплощадке, стоявшей рядом с клубом. Гитары были простыми акустическими, и только на одной – соло-гитаре – изолентой был примотан микрофон-мыльница, который подключался к магнитофону. Это – все!
В состав первой группы гитаристов тогда, кроме меня, входили: Алик Заливин, Владимир Овчаров, Валерий Кайгородов (не путать с Олегом Кайгородовым), Борис Гликман и Валерий Яфаев. Все они были старше меня, мне еще не было четырнадцати! Чуть позже за «клавиши» сел мой одноклассник и сосед Леша Гальперин. Иногда к нам – взрослым – прибивался сосед Алика, пацаненок Саша по прозвищу Гусь.
Сказать честно, на тех «деревяшках», на которых мы играли, невозможно было ничему научиться. Доля истины в этом есть: на инструменте, который в принципе «не строит» и звучит, как помойное ведро, нельзя научиться больше чем трем блатным аккордам, хотя зачастую это лишь оправдание своей собственной убогости.
Хотя, что правда, то правда, – об некоторые дешевые гитары действительно можно было покалечиться. Самое простое и обязательное – ободрать в кровь пальцы об чудовищно посаженные и обработанные лады. Было и так, что вдруг верхнюю деку продавит, а иногда дека, наоборот, начинала отрываться вместе со струнами от грифа. Лопнувшие струны отскакивали со страшной силой и легко могли угодить в глаз.
Очень важно и другое: чтобы чему-то научиться, нужно желание развиваться и учиться. А также важно и наличие уже состоявшихся музыкантов в группе. В нашей, «пионерской», группе учиться было не у кого. Я, например, уже тогда чувствовал отсутствие элементарной музыкальной культуры. Я хотел получать и совершенствовать свои познания в теории музыки, специфике формирования гитарного звука.
Сразу подмечу, что в то время я – самоучка, никогда еще толком не учивший нотной грамоты, узнавал некоторые моменты только в ходе развития навыков игры. Начался период гитарных курсов: Виктор Николаевич показывал, какие существуют аккорды, как нужно играть, какие манеры и приемы игры существуют. Появился медиатор4! Это было началом, первыми шагами в освоении гитары. Тяга к экспериментам с гитарой была неугасаемая.
Тут я должен упомянуть один эпизод, который случился у меня во время таких занятий-экспериментов. Мой учитель требовал, чтобы все струны в аккорде были плотно прижаты, и все шесть нот звучали ровно. Я взял обычный аккорд ля-мажор, и абсолютно случайно – клянусь – поставил мизинец на вторую струну. Эффект был похож на оргазм!
Я оказался в какой-то волшебной атмосфере; это была настоящая магия. Гитаристы поймут, о чем я – они-то точно знают, как звучит мажор с шестой ступенью! Как же это красиво звучало! А если мизинцем зажать и первую, и вторую струны одновременно? Это уже – фантастика, это уже – полный джаз! Шестая и девятая ступени в мажоре – это кайф!
Мы посещали концерты, смотрели, как играют музыканты в ресторанах, кинотеатрах, на танцах, – сам процесс захватывал и оказывал серьезнейшее влияние на наши интересы и идеи. Непонятно откуда мы брали тогда репертуар – «О, Марко Поло», «Марина, Марина, Марина», «Истанбул-Константинополь», и главный шедевр – «Дом восходящего солнца».
Мы играли разные популярные эстрадные песенки, предпринимали попытки протаскивать в репертуар твист и шейк! «Twist Again», «Rock Around the Clock», и «Hippy Shake» – были вершиной нашего творчества. Пел у нас тогда Борис Гликман – не очень чисто, зато громко! На каком языке? На тарабарском!
Многих исполнителей мы просто не знали, потому что над великой страной висел железный занавес, а зарубежные исполнители были под строжайшим запретом министерства культуры СССР. Была такая большая-большая страна – СССР, а в ней были люди, которые хотели играть музыку – необычную, другую. Не ту, которую показывали по телевидению и транслировали по радио. Другую. Запрещенную.
Ни для кого не секрет, что к услугам советского человека было три эстрады: советская, заграничная и перепетая. Для чего перепевались песни – черт его знает. Может, хотели оградить народные уши от буржуйской ереси, а может, наоборот, пытались протащить западную музыку за железный занавес хотя бы в таком вот «мутантном» виде. Или просто сделать песню понятной тем, кто не знает иностранных языков.
Перепевали по-разному: переводили близко к тексту, сочиняли отсебятину, иногда просто несли бессмыслицу, которая напоминала иностранные слова. Мелодию «снимали» или делали новую аранжировку. Могли превратить песню в инструменталку или, наоборот, присочинить текст туда, где его изначально не было. Были просто дичайшие случаи.
Например, песню популярной француженки Marie Laforet «Manchester et Liverpool» перепел Муслим Магомаев, назвав свой вариант «Прощение». Тут переводом даже не пахло. Героиня песни Мари Лафоре ни у кого прощения не просила, ей просто было грустно, оттого что в Манчестере дожди, в Ливерпуле туманы, а любовь куда-то делась. Наверное, поэтому позже мелодия этой песни шла по телевидению в качестве фона во время прогноза погоды.
Продолжение следует
Глава 2
Продолжение
Я ПОМНЮ, КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Не верь, не бойся, не проси! 1
Александр Солженицин
Радиосигналы зарубежных радиостанций, работающих на русском языке, постоянно глушились. Но некоторым отчаянным радиолюбителям все же удавалось на короткое время поймать сигнал, чтобы послушать новости без цензуры и бит-музыку. Би-би-си, «Голос Америки», «Радио Свобода», «Радио Ватикана», «Немецкая волна», «Радио Канады», «Радио Японии», вот эти семь строго запрещенных станций, – это все, что можно было поймать.
Слушателей «врагов» привлекали не только новости, но и музыка, которую нельзя было услышать на Союзных станциях или приобрести в магазинах: Beatles, Rolling Stones, Элла Фитцжеральд... Кстати, те, кто был уличен в прослушивании «вражеских голосов», подвергались административным и уголовным наказаниям. Поэтому передачи было безопаснее слушать в наушниках, не привлекая внимания соседей.
Однако в главном столкновении с «вражескими голосами» в отечественном эфире советское руководство решило следовать основополагающему принципу диалектического материализма: «сознание вторично, материя первична». И ударило по матчасти. К началу 1960-х в СССР было построено около 1400 специализированных станций, которые позволяли заглушать до 40–60 % зарубежных трансляций.
Там же, в Юнгородке, мы иногда смотрели кино. И вот, зимой 1965 года, мы увидели там чехословацкий фильм «СТАРИКИ НА УБОРКЕ ХМЕЛЯ». Я до сих пор не могу понять, как и откуда этот фильм 1964 года выпуска появился в «Юнгородке», потому что официально в советский прокат он был допущен только в 1966 году. Наверное, уже в то время в СССР были свои «химики», способные «сказку сделать былью».
Фильм конкретно «ввел нас в кому», причем – на долгое время! Выезжающие на лошадях из-за горизонта парни с черными гитарами в руках произвели на нас неизгладимое впечатление! И, самое удивительное, – эти парни одновременно и играли, и пели! Музыка и песни, которые они исполняли, просто очаровали и заворожили нас! Вот тогда-то начался новый творческий подъем, мы стали искать зарубежные записи, где только можно.
Человеческой душе музыка нужна всегда. Она является и мощным энергетиком, и успокоительным средством одновременно. В далекие шестидесятые годы влияние музыки разных направлений коснулось практически всех советских людей. Это была эпоха строжайших запретов на культуру «тлетворного» Запада. А запретный плод всегда сладок!
Даже фирме «Мелодия» было запрещено выпускать пластинки с записями зарубежных и отечественных исполнителей, которые якобы несли вред и развращали непорочного советского слушателя. Но музыка просачивалась в страну Советов разными путями и способами. Заграничные пластинки привозили дипломаты, моряки, артисты. На них можно было услышать страстный блюз и взрывной джаз, рок-н-ролл и всяческие самбы-румбы.
Песни про партию, комсомол и родину уже набили оскомину истинным знатокам хорошей музыки. Магнитофон «Яуза-10» был еще жив, и на него писалось все, что можно было «нарыть» на всяких вражеских «голосах», наскрести по сусекам, или записать на магнитной пленке. Как мы все тогда не получили «рак ушей» от качества записей, остается загадкой. Тогда-то и появились пластинки, подпольно записанные в небольших студиях.
Это были более качественные записи на так называемых «костях», или «ребрах». Основой этих пластинок служили обычные рентгеновские снимки, которые легко и в большом количестве можно было взять в архивах любой поликлиники. Ребра в моем сознании ассоциировались с предчувствием непоправимой беды. Что-то горестное и жалкое!
Эти рентгеновские снимки появились у кого-то в школе, начали передаваться друг другу в руки и, наконец, оказались у меня в портфеле как какая-нибудь контрабанда. Я принес их домой, вытащил из портфеля и приставил к оконному стеклу. Неяркое городское солнце высветило чьи-то черные легкие, похожие на мешок, ребра, и совсем уже неизвестные органы.
Я открыл крышку радиолы «Урал» и поставил снимки под корундовую иглу проигрывателя. Трески и шорохи наполнили комнату. Мужской нагловатый голос, сбиваясь на ритмичный речитатив, заорал что-то на английском под шум ударных. Почти не знакомая никому электрогитара начала вторить голосу нагловатого, имитируя тромбон.
Через полторы минуты музыкальный шум закончился, и игла проигрывателя начала бесполезно тыкаться в последнюю бороздку самодельной грампластинки. Автостоп не включался, «легкие с ребрами» под иголкой продолжали вращаться, издавая предсмертные хрипы. Я был удивлен, я был поражен, я был ошарашен и ошеломлен. Я поставил пластинку сначала, а потом проиграл ее еще раз десять.
В СССР в 1950–60-х годах записи «The Beatles», Элвиса Пресли и других знаменитых музыкантов можно было послушать только на таких полулегальных подпольных пластинках. Качество записей было ужасным, но мы довольствовались тем, что бог послал! Что это было? Конечно же, это было самое низкокачественное дерьмо кустарного изготовления. Но дерьмо томительно-сладкое, сродни эротическому.
Тогда чувство будило в душе лишь веселье и толкало на необдуманные поступки. Но я был устроен так, что любой необдуманный поступок я должен был хорошенько обдумать до того, как его совершить. В моей голове пронеслось воспоминание о патриотических песнях, продающихся в музыкальном магазине в разделе «Легкая музыка». Они вызывали почему-то чувство неловкости и тоски.
Например, «Я люблю тебя, жизнь!» – мама говорила, правда, что это очень хорошая песня. Или «Хотят ли русские войны?» на слова популярного поэта, фамилию которого я никак запомнить не мог, как ни старался. Тем не менее, я возразил маме, сказав, что из песни «Хотят ли русские войны?» совершенно неясно, чего же хотят эти самые русские на самом деле, и мне лично кажется, что они именно войны и хотят.
Были, однако, в употреблении и произведения развлекательные, легкомысленные, не несущие в себе глубокой философской идеи, типа «Пять минут, пять минут... пожелать хочу вам счастья!». Но они вызывали у меня даже не тошноту, а уже полную панику и деморализацию. Какое счастье? Какие пять минут?
Стройки коммунизма – это понятно. Освоение целины – это по-нашему. Хрущевское эмоционально резкое ограничение художественного творчества – это всем ясно. Но пять минут... это уже ни в какие ворота! Во всей подобной продукции я чувствовал что-то неискреннее, и бесила меня именно эта неискренность. Также меня бесили и другие чисто совковые проблемы и «заморочки».
Нехватка музыкальной информации и литературы, полное отсутствие инструментов и аппаратуры, категорическая невозможность узнать что-то или приобрести хоть что-нибудь, выработали в нас абсолютно не характерные для подростков особые качества. Находчивость, деловая хватка, изобретательность, предприимчивость, потребность в обучении, техническое и коммерческое мышление, способность хоть из-под земли достать то, что требовалось – все эти качества мы приобрели благодаря повсеместному социалистическому дефициту!
И главное было – узнавать: что, как, откуда, почему, – в воздухе витало что-то новое, то самое «что-то смутное», что пока никак не поддавалось определению, но и не отпускало. А все началось в 1961 году – многие считают этот год магическим, поскольку его нумерация прочитывается как слева направо, так и справа налево, если, конечно же, число перевернуть вверх ногами.
До 1961 года как бы не было ничего, после 1961 года появилось все: биг-бит и первый успех «Beatles», фри-джаз, твист и белый блюз, а также – первый полет человека в космос. С 1961 года символами эпохи становятся Юрий Гагарин, Че Гевара, Фидель Кастро и, конечно, «музыка большого удара» – или «биг-бит». Во всем мире идет нашествие этой музыки, и СССР – не исключение. Первыми в Союзе появились рижские «Revengers» – «Мстители».
Я думаю, что в глубине человека заложена творческая сила, которая способна создать то, что должно быть, которая не даст ему ни покоя, ни отдыха, пока он не добьется своего тем или иным способом. Но, говоря честно, не в каждом человеке это заложено! Путешествие длиною в жизнь всегда начинается с первого шага.
Нет ничего более сильного и созидательного, чем пустота, которую люди стремятся заполнить. А нам было жизненно необходимо заполнить эту пустоту. И мы воодушевленно двинулись в это путешествие к новому и неизведанному! У каждого человека своя судьба, свой путь в жизни. Народная мудрость гласит, что от судьбы не уйдешь. И, тем не менее, главное в жизни – это сделать правильный выбор в возникшей ситуации.
Зимой 1965 года сарай моего дома на Пушкина превратился в столярно-слесарную мастерскую – нужно было срочно делать гитары! Как сделать из семиструнки шестиструнку, вопрос не стоял – снял одну струну, и дело с концом. А вот как ее сделать электрической, было уже загадкой! Что такое бас-гитара, никто из нас не знал, не слышал, и даже не догадывался! Мы не знали, сколько струн должно быть на бас-гитаре, и как ее настраивать!
Стали ставить струны от бас-балалайки, от пианино, от контрабаса. Правда, басы с такими струнами получались очень жесткими, и играть на них приходилось, предварительно обмотав пальцы изолентой. Кроме того, гриф обычной семирублевой гитары мгновенно изгибался дугой и отламывался! Чего только мы не придумывали тогда, чтобы выйти из положения!
Только много-много лет спустя я узнал, что бас-гитара была создана американским бизнесменом Лео Фендером еще в 1951 году на основе электрогитары, а не на основе контрабаса. Но где была та Америка, а где провинциальный Омск! Где в то время можно было отыскать полезную информацию? Все было за рубежом, а нам туда – ни-ни-ни!
Вот на этом-то этапе музыканты и становились «самопальщиками2» – инженерами, новаторами, техниками, дизайнерами, конструкторами, изобретателями, которым пришлось переворачивать кучи технической литературы (например, журналы «Юный техник», «Умелые руки», «Наука и техника», «Моделист-конструктор» и др.), посещать кружки и станции юных техников и, конечно же, прибегать к помощи грамотных взрослых.
Мне повезло: в угловом доме на Маяковского и Карла Маркса жил умелец, у которого в подвале была своя мастерская! Он научил меня даже делать ГРИФ для гитары, который не гнулся от натянутых струн. При установке ладов точность требовалась микронная, иначе гитара не строила. К такому фантастическому грифу требовался соответствующий корпус, и опять умелец Гена объяснил и показал, как и из чего нужно это делать!
Гитары красились черной тушью и покрывались лаком. Формы у гитар были самыми невообразимыми! Он же, Гена, научил меня ставить на гитару пьезоэлемент в качестве звукоснимателя. Крепили пьезоэлемент к гитаре либо пластилином, либо изолентой. Позже оказалось, что звукосниматели просто можно было делать самим, но для этого нужны были магниты и катушки, которых простому смертному было днем с огнем не найти.
Но опять же, если вы собрались решить проблему, вам придется взять на себя немного ответственности, и, как следствие, риска. Но риск – это то, что стоит за любым успешным делом. Вот так и начался в городе определенный период – оборванные трубки в каждой телефонной будке. Ведь в наушнике стояла та самая катушка на магните, а на один звукосниматель таких катушек нужно было целых шесть!
И, наконец, не помню уж каким образом, но в нашем распоряжении оказался заводской усилитель и колонка «Кинап»! Без усилителя и акустики к нему электрогитары не имели никакого смысла! В «Кинапе», как будто специально, было сделано три входа: один – сильный (более чувствительный), два – послабее. До нас сразу же «дошло»: это сделано специально – для соло-гитары, для ритм-гитары и для бас-гитары!
К «Кинапу» прилагалась маленькая колонка с двумя шестиваттными динамиками. Все три гитары звучали через нее! Все старые музыканты знают, что такое легендарный «Кинап» и кинаповские динамики! Это – целая эпоха и эпопея становления советской рок-музыки! Что было на выходе? Ужас! Грязь! Рак ушей! Но нам казалось… Мы же уже играли на танцах, и все девчонки смотрели на нас, как на идолов!
Пришло время совершенствоваться технически! Всем омским киномеханикам наступил «конец» – мы доставали их постоянно с просьбой что-нибудь продать из казенного имущества. А что значит продать что-либо из оборудования, числящегося на балансе кинотеатра? Тюрьма по нам по всем плакала – и по продавцам, и по покупателям! Мы ходили по грани, а иногда ступали за черту!
Не потому, что мы плохие – у нас просто не было другого выхода. Официально купить мы не могли ничего: ни гитар, ни усилителей, ни динамиков, ни звукоснимателей, ни микрофонов. Приходилось крутиться со страшной силой! Если вы считаете, что что-то невозможно, что перемены невозможны, что вы в этом бессильны – это плохо, это крах!
Не думайте, что откуда ни возьмись на вас свалится чудо или везение, которое заставит вас изменить свое мнение или переменит имеющийся ход вещей. Чудеса случаются с теми, кто в них верит. Люди сами создают их своей уверенностью. Мне кажется, что это была наша вера в то, что из любого затруднительного или даже безысходного положения найдется выход. В нас была эта вера, и она закаляла нас всех!
Помню такой случай: кто-то откуда-то завез в Омск заводской звукосниматель – настоящее совковое дерьмо, но для нас, да еще и в то время!.. Короче, срочно потребовалось десять рублей – большие деньги при зарплате в шестьдесят! Уже в то время я ненавидел просить и занимать, но в данном случае некогда было рассусоливать. Я пошел к маме и занял у нее десять рублей!
Она дала без вопросов, потому что уже тогда понимала, что просто так, на ерунду, я не попрошу. Еще с детства мама доверяла нам, ее детям, но мне – особенно, потому что, будучи совсем еще мальчишкой, я вытворил несколько заслуживающих одобрения поступков! Итак, не позже, чем через час «заводской» звукосниматель был установлен на соло-гитару! Беленькая пластмассовая коробочка! Красота! Восторг! Восхищение! Все сияли от счастья и радости!
Все, кроме меня: меня мучило, кусало, заставляло переживать и страдать ненавистное слово «долг»! Кроме музыкального призвания, во мне всегда, еще с детства, присутствовала административная, организаторская и коммерческая жилка. Я фибрами чувствовал, куда и когда нужно прийти, а главное – когда оттуда убраться! Я обладал навыком убеждения и легко внушал окружающим и друзьям свои идеи.
Недолго думая, мы взяли гитары и пошли на пляж возле Ленинградского моста, которого, по-моему, в то время еще не было. Там мы положили шляпу-сомбреро (после «Стариков на уборке хмеля» без сомбреро жизнь казалась невозможной) на песок и начали свое выступление! Вознаграждение не заставило себя ждать – благодарные слушатели с удовольствием делились мелочевкой!
Это уже была не танцевальная площадка, это уже была открытая концертная «сцена»! Заработок превысил все наши ожидания: в тот же день долг маме был возвращен, и в «кассе» осталась еще приличная сумма! Однако купить на нее было нечего! НО: будучи прирожденным «менеджером», я быстро понял, что найден новый способ заработка денег – «концертная» деятельность на пляже!
Счастлив, поистине счастлив человек, которого невзгоды жизни закаляют! Я понял, что человек лишь тогда чего-то добивается, когда он верит в свои силы! Необходимо убедить себя в том, что все твои идеи правильны и направлены на достижение поставленных целей и задач. А раз так – за них следует сражаться. И в этой борьбе выковывается истина, закаляется характер, приобретаются драгоценные навыки. Это вам заявляет человек, который знает, о чем говорит, ибо сам он уже добился всего, чего хотел.
Насколько я помню, у нашей группы не было никакого названия. Как-то не до того было. И только пятьдесят лет спустя я вдруг задумался: а почему я тогда не назвал группу «Пушкин»? Такое классное название, но, очевидно, не соответствующее времени. Для такого названия было существенное основание: мы ВСЕ жили на одной улице – Пушкина!
Валера Яфаев жил в Юнгородке, я – угол Пушкина и Потанина, Алик Заливин – угол Пушкина и Маяковского, Валера Кайгородов – возле «казачьего» рынка в здании Куйбышевского суда, Володя Овчаров – на Пушкина возле улицы Лермонтова. Но тогда такое название вызвало бы, по крайней мере, удивление, в то время такое и в голову никому прийти не могло. А зря! И – жаль!
Просуществовала наша группа около двух лет. В конце лета 1965 года «лафа» закончилась. Во-первых, клуб Юнгородка закрыли на ремонт, и мы лишились «базы» для репетиций. Во-вторых, кого-то замели в армию. В-третьих, Алик Заливин – лучший ритм-гитарист из всех, кого я встречал на своем пути, куда-то исчез. Расскажу один случай с Аликом прямо сейчас.
Во время танцев гитара неожиданно треснула прямо в руках у Алика. Треснула основательно, по всей деке. Может быть оттого, что он играл на ней тяжелым боем, с большой страстью. Распавшийся на части инструмент он отбросил от себя прямо в зал, как мерзкого гада. Кстати, Алик Заливин – первый погибший омский музыкант нашего поколения – не просто «исчез», осенью 1966 года он утонул в Иртыше по пьяни.
Коллектив практически распался. Но… я увлекся этою игрой! Музыка – это наркотик, с которого очень сложно соскочить! Поэтому SHOW MUST GO ON3 ! Причем – всегда! Успех не приходит за один день. Более того, он приходит далеко не так быстро, как хотелось бы. Настоящий успех идет медленно. И уверенно. Но только в том случае, если мы постоянно прикладываем для этого усилия, а не ждем с моря погоды.
Жизнь – это то, что происходит с нами сейчас. А, значит, каждый день является самым главным в жизни. Поэтому, если у нас есть какие-то желания, мечты и «важности», надо стараться реализовать их прямо сейчас и получать от этого удовольствие. Не стоит ждать, что события сами изменятся в лучшую сторону, если не верить в возможность этого прямо сейчас. С нами происходит то, о чем мы думаем.
Правда, в молодости не все знают, что хотят делать со своей жизнью. Это не страшно! Самые интересные люди из тех, кого я знал и знаю сейчас, понятия не имели даже в двадцать лет, как они хотят прожить свою жизнь, причем некоторые из наиболее интересных мне знакомых сорокалетних не знают до сих пор. Наши мечты исполняются не раньше, чем мы к этому оказываемся готовы.
Что бы вы ни делали, не хвалите себя слишком много, но и не ругайте тоже. Ваш выбор, как и у всех, наполовину во власти случая. Иногда какая-то мелочь может круто повернуть жизненную дорогу. Нужно только всегда обращать внимание на мелочи, учиться не теряться и правильно использовать предоставляемые судьбой шансы. Играйте, пойте, танцуйте, даже если вам негде этого делать, кроме вашей гостиной!
Я устроил репетиционную «базу» прямо у себя во дворе, и начал собирать новую «команду». Мне нужны были соратники, я знал, что такие люди есть. Но родственные души – это не волшебные создания, они не падают с небес прямиком в наши руки. Настоящая родственная душа – человек, который будет способствовать вашему развитию и расти вместе с вами. Это уже нелегкий труд. Родственная душа – это тот, у кого есть ключи от твоих замков и к чьим замкам подходят твои ключи. Именно тогда, в 1966-м, появились новые имена: Лева Агранович, Саша Евсеев, Юра Мощанин, Саша Бучаков по кличке Гусь, Юра Тарабарко (всем Царство небесное)! Но это уже другая история!
Часть I – ДВЕ ПЯТИЛЕТКИ
Продолжение
Глава 3.
РОВЕСНИКИ
Не бойтесь делать то, что не умеете.
Помните, ковчег построил любитель,
Профессионалы построили «Титаник».
Валерио Альбисетти
Новаторство – это традиция ломать традиции.
Сергей Аверинцев
Если человек не предпринимает попытки сделать больше, чем он может, то ему никогда не удастся сделать все, на что он способен.
Уильям Драммонд
Если вы хотите иметь то, что никогда не имели, вам придется делать то, что никогда не делали.
Коко Шанель
Итак, моя первая команда развалилась осенью 1965 года. Но остановиться уже было невозможно, в связи с наркотическим заражением непреодолимой потребностью музыки, творчества и созидания.
Я устроил репетиционную «базу» прямо у себя во дворе частного дома на улице Пушкина и начал собирать новую «команду». Конечно, люди из прежнего состава были, но…
Изначально наша группа состояла из давно знакомых друг другу людей, но надо было идти и идти дальше, и приходилось выбирать: либо дружба, либо музыка, так как самые наши лучшие и давно знакомые друзья играть практически не умели. Необходимо всегда отпускать людей и ситуации.
Не нужно прокручивать возможные варианты событий – случилось так, как случилось. Когда расставаться было сложно, я всегда задавал себе вопрос: Будет ли это важно для тебя через пять лет? Общение и дружба – это одно, но надо было двигаться вперед, и пришлось со всеми «прошлыми» небезосновательно расстаться. Прокладывалась новая тропа, многие «мои» пошли своими тропами.
Я рассуждал абсолютно откровенно, хотя, может быть, и цинично. Кто хочет – догонит, кому нужно – найдет, кто не захочет – доброго им пути! Никогда нельзя понижать свою планку из-за того, что кто-то не может ее достичь. Я понимал только одно: если мне что-то или кто-то нужен – я должен добиваться этого, искать варианты, не строя надежд и иллюзий. Нужно – делай, и не жалей о тех, кто остался позади. Не предавай самого себя – ты главный!
В жизни бывает много людей, которые говорят тебе, что ты стремишься достичь невозможного. Я не позволял никому рушить свои мечты, и никогда не пользовался советами людей, которые живут не так, как мечтал жить я. У меня был простейший выбор: либо я приду своим ритмом к тем, кто нужен мне, либо те, из прошлого, все же догонят меня. А это – рутина, косность, застой. Наступило время перемен и время выбора!
У человека две жизни, и вторая начинается только тогда, когда он понимает, что жизнь всего одна. Я четко осознавал и принимал факт, что прошлое в прошлом – оно больше не существует! Я был обязан извлечь полученный опыт, отпустить прошлое, учиться новому и идти дальше. Более того, я должен был служить источником вдохновения для других, отказываясь сдаваться.
Если ты хочешь собрать группу вокруг себя, это означает, что с психологической точки зрения ты – лидер. Лидер группы – это тот, у кого есть видение музыкального проекта, кто неистово хочет воплотить его в реальность, и энергии у него так много, что он может заряжать ею других: мотивировать, дергать, напоминать, подгонять, помогать. Ты – это живой магнит; ты привлекаешь в свою жизнь людей и ситуации, находящиеся в гармонии с твоими мыслями. Подобное притягивает подобное.
Лидер – это всегда избыток энергии и направленность на конкретную цель, связанную со своим пониманием того, как все должно быть. И это «свое» понимание он будет в хорошем смысле навязывать всем, начиная от музыкантов своей группы, продолжая слушателями и зрителями. Лидер всегда на шаг впереди всех. Это значит, что и все лавры, и все шишки первым будет получать он. Приходит раньше, делает больше, уходит позже.
Это с одной стороны – респекты, с другой – ответственность. Лидер – тот, за кем всегда остается последнее слово, финальное решение в любых вопросах, связанных с группой. Он знает все про всех участников своей группы. Проблемы всех участников группы – его проблемы. Он постоянно думает о своем проекте – о группе, о песнях, о том, кто что обещал ему, и кому что обещал он, о сроках, о долгах и так далее.
Лучший способ собрать новую группу – это, в первую очередь, отыскать людей, с которыми ты можешь нормально общаться, можешь найти общий язык. Как бы хорошо другой музыкант не играл или не пел, если с ним невозможно договориться о чем-либо, то мало, что можно сделать; каждый будет тянуть «одеяло» на себя, и группа будет стоять на месте. Самое главное – задать самому себе вопрос: для чего мне все это надо?
Если речь идет об исполнении несложных песенок под пивко, просто для развлечения – это одно. Если же творчество – это жизнь, тогда подход будет совсем другой, это более долгий и сложный, хотя и более благородный, путь. Ответив себе на этот вопрос, надо искать единомышленников. Только тогда группа будет сплоченным, цельным, а не расшатанным и разболтанным организмом. Вообще-то, надо с самого начала понимать суть группы.
Группа – это объединение нескольких человек с ущербом для индивидуальности каждого для достижения общей цели. Способность принимать чужую точку зрения может расширить границы творческого мышления. Но не может в группе каждый музыкант играть все, что он хочет; игра в группе – это всегда компромисс между своими вкусами, предпочтениями, желаниями, навыками и аналогичными «тараканами» других музыкантов.
Внутренняя сила – это способность уважать чужую музыку, но танцевать под собственную мелодию и слушать свою гармонию. Во-первых, есть видение руководителя – это можно назвать стилем группы, – которое уже отсекает определенные зоны и вкусы музыкантов. Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга и чем-то отличаться, чтобы каждый член группы был индивидуальностью.
Кроме подбора музыкантов для группы, насущным был вопрос об аппаратуре, об инструментах, об одежде – короче, о техническом обеспечении коллектива. И опять же, этот вопрос висел на мне: кто, если не я? Необходимую мне аппаратуру я видел во сне, хотя тогда еще не было ни фотографий, ни, тем более, видеозаписей. Я просто фантазировал, воображал, придумывал, какая мне нужна аппаратура.
Романтикам особенно трудно приходится в этой жизни: если они о чем-то мечтают, они добьются своего всеми правдами и неправдами! Романтикам хуже всего, потому что им всегда нужна новая доза, так сказать, регулярные инъекции романтики. Именно поэтому им часто приходится связываться с авантюристами и криминальными элементами. Как я упоминал ранее, киномеханикам города Омска жить стало невмоготу от нашего нашествия.
Продукция завода ЛОМО, того самого ленинградского «Кинапа», снилась нам по ночам! «Кинап» выпускал все необходимое: усилители, динамики, «пищалки1» и даже микрофоны! Но самым важным и трудным было заполучить эту продукцию. Я, будучи «самым находчивым и предприимчивым», и возомнив себя «самым великим» руководителем и администратором, не ограничился только Омском.
Я объездил всю Омскую область, а также близлежащие регионы, не постеснявшись «побомбить» и соседний Казахстан. Как оказалось, не напрасно. Старания увенчались успехом! У большинства киномехаников оказалось «слабое сердце»: за деньги они готовы были продать все и вся! А уж когда в качестве расчетной валюты выступало спиртное, тут вообще можно было не говорить ни о чем. Все «резервы» разворовывались и распродавались со страшной силой!
И кому? Конечно, мне, потому что я оказался самым первым и самым смышленым! Таким образом, за довольно короткий срок я превратился в основательно «упакованного» руководителя и лидера коллектива! Правда, к сожалению, никакого «коллектива» пока не было. Я только собирал коллектив, и, чтобы добиться успеха, я должен был искать – искать без остановки – нужных мне людей.
Еще в Юнгородке к нам на танцы часто приходил симпатичный, интеллигентный, застенчивый мальчик – Лева Агранович. Мы с ним как-то сдружились, но не на почве музыки, а на почве литературы. Научно-фантастическая и приключенческая литература быстро сближала романтические души пацанов-подростков. А музыка для нас в то время, кстати, тоже была фантастикой.
И вот я, «босота2 уличная», попадаю к нему домой (жил он сразу же за кинотеатром «Пионер»). Я – из бедной семьи, живущей в частном доме, я – из семьи, в которой одна мать растит троих детей, я – днями болтающийся по отдаленным городским районам и даже соседним городам. Так вот: я попадаю в шикарную квартиру в центре города, нашпигованную по всем понятиям!
Интеллигентные родители – дядя Боря и тетя Дина, хрустальная посуда, полки, ломящиеся от книг, и, о чудо, в одной из комнат – ПИАНИНО! А потом спрашивают, откуда у людей комплекс неполноценности! Да от чувства обделенности жизнью, от экономического или социального неравенства. Но зато эти чувства неполноценности, неадекватности и неуверенности – движущая сила стремлений человека.
Чувство неполноценности человека помогает ему достичь уверенности, определяет цель его существования и подготавливает путь, которым эта цель может быть достигнута. Часто предполагается, что один только факт принадлежности к слою «малоимущих» означает, что данный человек относится к «неудачникам», и, по определению, он им стал благодаря какому-то определенному пороку.
Нет необходимости говорить, что данный взгляд на мир слишком упрощен и, следовательно, очень далек от реальности. Люди бедны, потому что еще просто не решили стать богатыми, а я для себя давно определился: нищета не для меня. И, если я был недоволен тем местом в социальной иерархии, которое занимал, я должен был просто сменить его! Я же не дерево! Судьба – это не дело случая, это вопрос выбора; это не то, чего следует ждать, это то, чего следует добиваться и достигать.
У Левы я был слегка ошарашен, хотя инстинктивно и не подавал виду. «А для кого пианино?» – спросил я, и Лева ответил мне, что он занимается в музыкальной школе по классу фортепиано. Эко как – фортепиано! Это слово показалось мне словом из чужого мира. А у меня за плечами – пара классов музыкалки по баяну, вот и вся «музыкальная грамота». Я попросил Леву сыграть что-нибудь и спеть.
Он сыграл какой-то этюд, а затем спел какую-то незнакомую песню. Стеснительный Лева добавил, что у одного у него петь плохо получается, а вот когда они поют вдвоем с другом, то классно! Что за друг, как зовут, где живет, сколько лет, чем занимается – я реагировал довольно быстро, потому что любая нерешительность – это вор появившейся возможности.
Через пару часов мы уже были на Учебной улице, в районе ипподрома, в обычной заводской квартирке-«двушке». Так в группе появился Саша Евсеев (Лева его кликал почему-то «Штепой») – отличный певец и ритм-гитарист. Лирический тенор с достаточно широким диапазоном, хотя диапазон не был главным – главным был Сашин тембр голоса, который отличался бархатным, серебристым звучанием с мягким, звонким, грациозным, чувствительным и нежным окрасом.
Этот день, можно сказать, стал днем рождения нового, теперь уже реального, коллектива. Поскольку никаких клавиш тогда не было, да и «не до жиру», так сказать, Леве Аграновичу было назначено(!) играть на бас-гитаре! Что это и с чем это едят, мы узнавали то у одних, то у других, то там, то тут. Вообще, тема эта благодатная, сытная, полная драмы и, временами, трагедии.
Вдумайтесь, СССР – величайшая мировая держава, как нам постоянно вдалбливали в головы, – была последней из стран даже коммунистического блока, которая наладила свое производство электрогитар, причем таких, что хотелось плакать. Как настраивать бас-гитару, спросили у контрабасистов, как сделать ее – у моего приятеля-умельца. Струны для бас-гитар брали у роялей и виолончелей, у бас-балалаек и контрабасов. Кое-что вычитали из доступной литературы.
Первой известной публикацией была «Адаптеризованная гитара» (А. А. Корнеев, А. Н. Корнеев). Это была небольшая брошюра о том, как подключить акустическую гитару так, чтобы сделать звук громче. Следующая книжечка «Адаптеризация музыкальных инструментов» (Е. А. Прохоров) предлагала два пути решения проблемы недостаточно громких акустических музыкальных инструментов.
Первый путь заключается в добавлении звукоснимателя или микрофона и усилении сигнала. Второй – в создании электрического инструмента из твердых пород дерева. Еще одна брошюрка называлась «Новые электромузыкальные инструменты» (Б. Г. Корсунский, И. Д. Симонов). В ней содержались некоторые сведения об электрогитарах, звукоснимателях, эффектах и усилителях.
Опять же, все было рассказано с точки зрения «самопала3»: как сделать электрогитару своими руками. Книга содержала множество примеров радиотехнических схем, которые помогали сделать электрогитару с нуля. Ну и, конечно же, приходилось перелопачивать тонны молодежных технических журналов. Благо, на дворе стояла весна 1966 года – счастливая возможность и самое подходящее время для работы во дворе на открытом воздухе.
А работы у нас было много. С одной стороны, мы должны были нарабатывать репертуар, что требовало многочасовых репетиций. С другой – мы сами должны были делать колонки, а для этого нужна была, прежде всего, высококачественная фанера, ДСП4 или столярная плита5 (про такое чудо, как МДФ6, в те давние времена мы еще не слышали) и хоть какие-то инструменты.
Теперь от нашей назойливости стали страдать работники мебельных фабрик и деревообрабатывающих предприятий. Не ушли от наших хищных взоров и теннисные столы, а также дверцы и стенки полированных шкафов, письменные столы, пианино, – в общем, голь на выдумки хитра! Следующий этап – расчет, моделирование и сборка корпуса для звуковой колонки. В технические подробности о расчетах и измерениях вдаваться не буду, поскольку это сложно и долго.
Уже тогда было замечено, что корпус способен оказывать серьезное влияние на звучание громкоговорителя. При изготовлении корпуса колонки следовало помнить, что звук должен поступать только из динамиков, и нужно было позаботиться, чтобы он не проникал через стенки колонок. Для этого корпуса нужно было делать из плотных материалов с высоким уровнем внутреннего звукопоглощения и тщательно заделывать все щели.
Из дерева получались хорошие корпуса, но дерево «дышало», то есть оно расширялось, если воздух влажный, и сжималось, если воздух сухой. Так как деревянный брусок проклеивался со всех сторон, в нем создавалось напряжение, что могло привести к растрескиванию древесины. В этом случае корпус терял свои акустические свойства. Все это было очень непросто, даже сложно, но что-то у нас получалось.
Сегодня про это смешно даже слышать, но в то время, чтобы вырезать в передней стенке колонки отверстие для динамика, мы пользовались обычным гвоздем и ниткой! А где взять красивые хромированные шурупы? В трамваях, автобусах, и электричках! А где взять дерматин на колонку и ткань на переднюю стенку? А хромированные уголки? Короче – простор для бесконечных раздумий и фантазий бессонными ночами! И… бесконечных поисков. И нам удавалось, нам везло, хотя везение – это просто результат большой работы!
Я никогда не терял терпения, я знал, что терпение – это последний ключ, открывающий все двери. Я был убежден, что человек с верою и присутствием духа победит даже в самых трудных предприятиях! За временным отсутствием звуковых колонок, во дворе моего дома появился «свистнутый» с какого-то столба «колокол7». Вы помните, что это такое? А какое качество звука неслось из этого «чудовища»!!! Все хрипело, зато было громко!
Что правда, то правда, – слова, сказанные мне однажды Левой Аграновичем, оказались святой истиной: Лева и Саша в дуэте звучали исключительно! Подходило все: тональность, тембры голоса, подача, манера пения, даже вокальное настроение! Они пели всякие «Фиалки», «Московские окна», «Уличные фонари», «Лучший город Земли» «Ямайка», «Голубые города», «Маленькая девочка», «Еду дорогой» и другие популярные песни.
Несколько песен они пели на «иностранном» языке, хотя даже не догадывались, на каком именно, и кого это они копировали! Как выяснилось позже, это оказались песни «The Beatles» – «I Saw Her Standing There», «Love Me Do» и «Misery» из альбома «Please Please Me». Кроме того, Саша Евсеев один в один копировал Жана Татляна и целое созвездие других талантливейших певцов – Анатолия Королева, Муслима Магомаева, Юрия Гуляева, Валерия Ободзинского, Эмиля Горовца.
Были в репертуаре и «демократы» – а это целая плеяда звезд из так называемых стран социалистического лагеря. Тем, кто не застал СССР, покажется странным, что в нашей стране пользовались большой популярностью исполнители из других социалистических стран, таких как Болгария, Польша, Чехословакия, ГДР и так далее. Тем не менее, это было так. При жесткой цензуре нужно было показать людям, что за пределами СССР тоже существуют песни. Тут и сгодились братья-демократы, то есть «социалистический лагерь».
Конечно, и в этом случае просачивался маленький ручеек, но порою это были потрясающие вещи. В целом картина была такой. Три-четыре раза в год показывали Карела Готта, несколько раз мелькала Марыля Родович, так или иначе были на слуху Янош Коош, Лили Иванова, Бисер Киров, Радмила Караклаич и еще многие. Конечно, нам не показывали «Локомотив ГТ», Чеслава Немена, «Червоных гитар» – для демократов тоже была цензура.
В те относительно далекие годы только артисты и спортсмены, а также дети номенклатурной верхушки, могли посещать «империалистические страны» и каким-то образом, правдами и неправдами, им удавалось провезти через советскую таможню пластинки и пленки с зарубежными популярными исполнителями. Эта музыка постепенно, через знакомых и друзей, распространялась по стране.
О качестве несколько раз перезаписанной музыки не приходилось и говорить, но все-таки мы их жадно слушали и были в восторге. Помню, что мне приходилось буквально «выцарапывать» партию гитары из сто раз переписанных записей, которые были у Саши. Не было ни нот, ни видео – вообще никакой информации. Нам приходилось о многом догадываться и многое додумывать. Проще говоря, мы жили своими иллюзиями и фантазиями!
Достаточно поддаться иллюзии, чтобы почувствовать реальные последствия и результаты. А ведь без иллюзий живут только мерзавцы или люди без принципов! Один смешной пример: чтобы снять партию бас-гитары, которая на наших записях звучала просто, как низкочастотный фон, мы запускали запись на увеличенную скорость, и только тогда можно было понять, какие ноты на самом деле звучали.
Никакого сочинительства тогда еще не было! Пока игралось «чужое» – все то, что удавалось наскрести. Наша «музыка» звучала достаточно громко – хоть и некачественно, зато навязчиво. И на нее, эту низкопробную музыку, тянулись любопытные. Да, звучало громко! И беспокойно-неугомонная соседка – квартальная тетя Лиза, и ее придурковатый сынок – очкастый «ботаник» Витя, постоянно жаловались на нас в милицию.
И однажды к нам во двор нагрянул целый наряд милиционеров во главе с нашим участковым. Кроме музыкантов во дворе было человек пятнадцать «слушателей». Мы остановили музыку, потому что незачем было ментам заострять внимание на снятом со столба в Парке культуры «колоколе»; сразу бы пошли ненужные вопросы, а то еще, не дай бог, и действия.
Выслушав их претензии, я спросил напрямую: «Вы предпочитаете, чтобы все эти люди шлялись по улицам и домогались до прохожих? Вам мало малолетних преступников?» Толковый участковый сказал только: «Ты прав, продолжайте! Но – только до 23:00!» И мы продолжали, и люди продолжали подтягиваться к нам. Но по нашим мальчиковым понятиям, сдавать соседа ментам было «не по понятиям».
Долговязый Саша Евсеев – заводской пацан без комплексов – перелез через соседский забор и бросил в туалет квартальной тети Лизы пачку дрожжей! Эффект объяснять не надо? Летом, да еще в жару, – благоухание, амбре! Вот такие мы были – неуловимые мстители! Чтобы плыть против течения, нужно быть сильным, а по течению плыть может даже дохлая рыба. Совсем неважно, как ты ударишь, а важно, как ты держишь удар и как отвечаешь на него!
Алик Заливин часто таскал с собой мальчишку, который жил в его дворе, через квартал от моего дома. Звали пацана (всего на 2 года моложе меня) Саша Бучаков, но с самого-самого начала все почему-то звали его Гусь – как потом выяснилось, было за что. Талантища Саша был необыкновенного, особенно в области литературного фантазирования. Это была горючая смесь Жюля Верна, Джека Лондона и Ганса Христиана Андерсена.
Я, например, называл его «сказочником», потому что он измышлял такие истории, которых и в помине не было, и, более того, быть не могло! Но, что значит талант! Что значит великий сочинитель! Все, абсолютно четко понимая и зная, что тот откровенно и цинично «гонит», слушали его охотно, взахлеб, и с большим воодушевлением. Более того, его просили «рассказать что-нибудь из жизни»! Откуда он темы-то брал? Невероятная фантазия!
Пользуясь моим авторитетом (и злоупотребляя, естественно, моим доверием), свои байки Саша начинал словами: «Вот Лева не даст соврать!», после чего вдохновенно «плел» такую фантастическую ахинею, от которой у меня волосы вставали дыбом! Одним словом, сказочник-гений, причем наглый гений! Это была красивая и захватывающая внимание ложь!
Но, позвольте, захватывающая внимание ложь – это же уже и есть творчество! Папа гения работал какой-то «шишкой» на железной дороге, и тоже был неплохим «плетнем» – язык был подвешен будьте-нате. Само собой разумеется, что в дальнейшем проблем с билетами на поезда мы не испытывали. Саша Бучаков до определенного времени с нами не играл, но присутствовал на всех репетициях, знал весь репертуар и даже имел право голоса.
Часть I – ДВЕ ПЯТИЛЕТКИ
Глава 3.
РОВЕСНИКИ (продолжение)
Следующим, кто «нашел» нас «на слух», был Юра Мощанин – к сожалению, нет ни одной его фотографии. Нашел, чтобы играть на барабанах! Каким образом он, живущий весьма далеко от моего дома в угловой ведомственной трехэтажке между железнодорожным вокзалом и клубом Лобкова, попал к нам, на улицу Пушкина, казалось загадкой. Вроде бы случайно проходил мимо, просто гулял. Но я уже тогда понимал, что случайная встреча – самая неслучайная вещь на свете.
Я был твердо убежден, что все в этом мире закономерно, что не существует лишних людей, – не твои люди все равно от тебя уйдут, не бывает случайных встреч, и нет просто потерянного времени. Все имело свой смысл и предназначение. Все, что должно произойти, обязательно случится. В нужное время. В нужном месте. С нужными людьми. Фатализм1? «Чему быть, того не миновать»? «Такова судьба»? «От судьбы не уйдешь»? Нет, не уверен!
Как выяснилось позже, Юра, как и я, был из «бродяг» – людей, у которых шило в одном месте, или, иначе говоря, романтиком, искателем приключений! Юра Мощанин – бывший профессиональный спортсмен – был парнем здоровенного телосложения и довольно замкнутой личностью. Юра был любознательным, но часто стеснялся задать вопрос. Он предпочитал сам найти ответ.
Жили они с одиноким отцом, который был рядовым машинистом в железнодорожном депо, скромно, если не сказать, бедно. Но, странное дело, у Юры дома были настоящие виниловые пластинки! Много! Классных! Плюс – фирменный проигрыватель! Откуда, как они к нему попали? Он говорил, что пластинки привозил отец. Да, отец гонял состав Омск – Москва, и часто бывал в Москве. Но покупать там пластинки? Да и на какие деньги? Опять какая-то магия!
Первое, что произошло, – мы увидели этих ДЕМОНОВ; второе – мы услышали этих АНГЕЛОВ! Наконец-то весной 1966 года наступил своего рода переворот всего на свете: мы услышали не какие-то затертые записи, а оригинальные пластинки! Мы неожиданно, и как бы украдкой, заглянули за наш «железный занавес»! Мы увидели фотографии не каких-то негров, угнетенных белыми, а реальные лица счастливых людей, занятых своим делом и удовлетворенных им!
Как передать такое состояние, как описать его словами? Мы были на седьмом небе от счастья: мы чувствовали себя окрыленными и свободными. Свободными от бреда, который вдалбливали нам по радио, с экранов телевизоров, учителя в школе и обычные люди, которые верили во всю эту ахинею и галиматью! Так вот она какая – эта невысказанная тогда еще связка – Свобода! Правда! Рок-н-ролл! Так вот оно – это самое «что-то смутное», что заставляло сердце ныть и переживать!
Музыка «Битлз» в то время покоряла наши молодые сердца своей искренностью, они стали голосом поколения. Советская продвинутая молодежь почувствовала свое право на свободное самовыражение, ей захотелось высказаться. Это приводило старшее поколение в негодование и вызывало недоумение. Кумирами молодежи становились Джон Леннон и Пол Маккартни, и никакие запреты не могли остановить желающих получить пластинку или пленку с записями их песен, многие из которых заучивались наизусть.
В шестидесятые годы в стране появились меломаны-коллекционеры-профессионалы, а проще говоря, спекулянты пластинками и магнитофонными записями. Называть их так сейчас неудобно и оскорбительно, потому что благодаря этим людям интересующееся музыкой советское человечество узнавало много нового, и спекулировали они не шмотками-тряпками. В общем, палат каменных мало из них кто нажил, а неприятностей кучу.
C началом эпохи Брежнева, где-то с 1964 года, наметился частичный возврат к сталинским методам идеологической борьбы. Партийные бонзы, как бы очнувшись от хрущевской «оттепели», снова запустили в ход свои старые заклинания о «растлевающем влиянии Запада», об угнетении рабочего класса капиталистами и о беспримерном превосходстве социализма! При этом дверь за границу была заперта наглухо! Доступа к правдивой информации никакого!
Рок-музыка всегда, с самого момента своего зарождения в глубинах пятидесятых и шестидесятых, была музыкой свободных людей. И Элвис, и Битлы, несмотря на коммерческий успех, были бунтарями, воспевавшими крушение тухлых устоев послевоенного кастового общества и перехода на новый уровень личной свободы. Да, кстати, и коммерческий успех пришел к ним как раз потому, что они в своей музыке отразили дух своей, каждый раз переломной, эпохи.
Итак, пластинки Юры Мощанина ввели нас в полную эйфорию. Это был глоток свежего воздуха! Ведь рок-н-ролл – это не просто музыка. Это дух! Это вероисповедание! Религия Правды и Свободы. Наше сознание внезапно и резко совершило качественный скачок: привычные, «взомбированные» представления об окружающей действительности, в которые я и так-то никогда не верил, рассыпались как карточный домик.
Но оказалось, что на самом деле все не так-то просто: выяснилось, что большей частью люди не хотят думать, не используют логику; они руководствуются надиктованной сверху ложной информацией, полученной из СМИ, устоявшимися штампами, предрассудками. Промывка мозгов осуществлялась столь масштабно, что миллионы людей уяснили реальность и «прозрели» только после того, как половину посадили в тюремную зону.
Думать было некогда, брать альтернативные материалы о действительности негде, зато на выходе получали надежного исполнителя любых приказов, готового умирать и нередко героически умиравшего «за Отечество». Люди столь уверовали в партию, не зная о ее подоплеке, что противились любым нападкам на политику коммунистов и не заметили того ужасающего и позорного факта, когда были преданы и проданы своей партийной верхушкой.
Но для нас-то свобода заключалась вовсе не в том, что нам позволяли, а в том, что мы сами позволяли себе позволять. Кость, брошенная собаке, не есть милосердие; милосердие – это кость, поделенная с собакой, когда ты голоден не меньше ее. Бедные не нуждаются в благотворительности, им нужна справедливость. Естественно, что мы держались за только что почувствованную свободу и боролись за нее.
Мы – ровесники по возрасту, единомышленники по стремлению, по настрою и настроению – могли позволить себе, и позволяли себе эту свободу! Мы были равными и по статусу, вернее, по отсутствию статуса. Мы были единоверцами, соратниками, коллегами. Мы продали свои души дьяволу за то, чтобы играть на гитарах и петь то, что мы хотели.
Как я уже сказал, пластинок оказалось действительно много! Первый эффект от увиденного и услышанного – шок, удивление, изумление, восхищение, упоение, восторг, трепет, экстаз! Посмотрите, с какими именами мы познакомились тогда: Bill Haley, Elvis Presley, Chuck Berry, Little Richard, Jerry Lee Lewis, Chubby Checker, Cliff Richard, James Brown, Aretha Franklin, Bob Dylan, Ray Charles!
А какие группы: «The Byrds», «The Rolling Stones», «The Yardbirds», «The Beach Boys», «The Hollies», «The Animals», «The Dave Clark Five»! Ну и, конечно же, «The Beatles» – у Юры имелось аж четыре битловских пласта: «Please Please Me», «With the Beatles», «Rubber Soul», и «A Hard Day’s Night»! Это правда, что кое-что из этого мы уже слышали и даже играли в «Юнгородке», но мы даже не знали, что это и кто это.
Восторг восторгом, а все переварить, вобрать в себя, «снять» и выучить – это целое дело! Я прекрасно понимал, что работая по принципу: тише едешь – дальше будешь, далеко не уедешь. И мы пахали, как проклятые! Какая там школа – я появлялся в школе максимум три раза в неделю, потому что некогда – репетиции важней! Сказать по правде, в школе я учился «редко, но метко», и был по успеваемости одним из первых в классе.
Тем не менее, я отлично сознавал, что даже если Бог вложил в вас талант, вы обнаружите это, только немало потрудясь! И мы трудились, воодушевленно и не ленясь! Однако же, нас очень сильно отвлекала от творческого процесса необходимость физического труда (гитары и колонки нужно было делать самим), а также постоянная потребность поиска нужных материалов и деталей.
И тут, на наше счастье, объявился Юра Тарабарко – замечательный парень, который всю свою жизнь посвятил аппаратуре и звукооператорству! В городе он считался самым «сильным» радистом (так тогда называли звукоинженеров), так как, чтобы не таскать аппаратуру долго, он соединял болтами два «Кинапа» вместе, и таскал их по два в каждой руке – тяжесть неимоверная! Так что Юра был радист-штангист!
Конечно, никаких микшерских пультов тогда не существовало, и назвать Юру звукорежиссером можно было с очень большой натяжкой, но без него нам было бы намного трудней справляться с техникой. Юра, оказывается, еще и педант – провел тщательную ревизию всего, что у нас было, и записал все данные в специальную тетрадь.
Проверив все, включая столярные и слесарные инструменты, Юра сразу же заявил нам: «Вы, интеллигенция, ничего руками делать не умеете, поэтому просьба к технике не лезть, это – моя вотчина»! Ну как тут можно было спорить после такого уверенного заявления? Юра высвободил нам кучу времени, и за лето у нас накопился достаточно солидный и хорошо отточенный репертуар.
Да, чуть не забыл сказать про внешний вид, – отражение наших музыкальных пристрастий! Насмотревшись на пластинки заморских кумиров, мы решили, что пора приобрести цивилизованный вид, соответствующий высокому званию бит-музыканта! Естественно (я думаю, то же самое происходило во всем мире), мы выбрали битловские «голошейки», так назывались пиджаки без традиционного воротника.
Ясен пень, что ни в одном ателье мод понятия не имели, о чем мы их просим, и что это такое в принципе. Теперь пришлось искать «творческого» портного-самопальщика, а заодно и материальчик. Как говорится, если нельзя, но сильно хочется, значит – можно! Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы.
Нашлось все: и мастер-закройщик-портной, и материальчик, и деньги на все это; через пару недель коллектив выглядел стильно, модно, аккуратно, и, на самом деле, очень опрятно и красиво! Узкие брючки, налегающие на остроносые туфельки, тоненькие галстучки-«гаврилки» на белых рубашках, прикрытых распахнутыми пиджачками без воротников! Блеск! Красота! Собственный имидж!
Наша цель состояла в том, чтобы донести часть души и своего таланта не только через музыку, но и через внешний вид. Таким образом, музыка и внешний вид объединялись и несли общий смысл. К имиджу также добавлялся неформальный русский язык. Особенности музыкального действия делали популярным и сам язык музыкантов, который заметно «отклонялся от нормы», придавая музыкантам специфический шарм и особый статус.
Эффект бит-музыки удивительным образом напоминал эффект жаргонного лексикона: те же экспрессия, эмоциональное напряжение, групповое чувство сопричастности у тех, кто пользуется этим жаргоном, кто с его помощью отгораживает себя от чуждого мира взрослых, отвергает его каноны. Музыкальный жаргон, или сленг, – это ненормативные слова, часто выходящие за пределы музыкального сообщества и переходящие в массовое просторечие.
Итак, все есть, все готово, но… Было только одно но: Юре Мощанину не было на чем играть: сделать самостоятельно барабаны, и уж тем более тарелки, – это было за пределами возможного! Однако Юра был не тем парнем, которые останавливаются перед преградами! Футболист, игравший в свое время за омский «Локомотив», Юра хорошо был знаком с Ленинским районом, где родился и вырос.
Подобно ночному волку, Юра чутьем отыскал нужную ему добычу! А добытчик, надо сказать, он был отменный. Я еще раз повторюсь: «О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды», и еще раз процитирую сам себя: «Тюрьма по нам плакала по всем! Мы ходили по грани и иногда заступали за черту!»
Итак, в захолустном поселке «Порт Артур» Юра обнаружил богом забытый Дом культуры. Он сходил туда днем, чтобы якобы записаться в музыкальный кружок, которого там не было испокон веков. Зато там была, и Юра сразу это приметил, новехонькая восточногерманская ударная установка «Trowa», на которой еще не играл никто и никогда!
Воодушевленный правильной находкой и непреодолимым желанием «поиметь» ее, Юра ночью подъехал на какой-то машине к этому Дому культуры и, чтобы не возиться долго с замками, не мудрствуя лукаво, просто-напросто выбил кувалдой СТЕНУ этого помещения! Поистине, можно сделать защиту от дурака, но только не от находчивого и изобретательного жаждущего.
«Операция» прошла быстро, успешно и без отягчающих обстоятельств и последствий! Теперь в коллективе было уже все: аппаратура, инструменты, репертуар, костюмы – пора бы и в путь! Ан нет! Чего-то не хватало, и чего же? Группа стильных молодых парней, играющих самую «клевую» – вот и музыкальный жаргончик появился – по тем временам музыку и без названия? Непорядок! И начались мучительные поиски.
Что только ни предлагалось: и «Искатели», и «Романтики», и «Несущие грезы», – все чем-то не устраивало и отвергалось. Я задумался: что в нас всех было общее, что нас связывало, почему мы тянулись друг к другу? Мы все были примерно одинакового возраста. Но моя интуиция подсказывала мне, что ровесник – это не тот, с кем ты одного возраста, а тот, с кем ты одной весовой категории по духу, на одной волне, одной, можно сказать, группы крови.
Идеальных людей не бывает, поэтому все равно все должны притираться друг к другу. Главное, чтобы у музыкального коллектива была одна цель и чтоб она была, как минимум, благородной. В каждом коллективе друзей должен быть один человек, который будет все за всех планировать, всех связывать вместе и никогда не жаловаться. Кто-то, кто будет самым сильным и ответственным за все и за всех. Кто скажет последнее, веское слово-закон!
Быть руководителем – достаточно сложно. Я не говорю, будто я мог управлять всем, – нет, но я был ответственен за все, что могло произойти с коллективом, с каждым из нас по отдельности, потому что в чем-то, пусть в какой-нибудь мелочи, я поспособствовал этому. Быть открытым – а по-другому никак и нельзя – значит быть уязвимым. А это всегда чревато и опасно, в открытости есть большая доля риска.
Когда вы открыты, вы чувствуете, что в вас может войти что-то ненужное. И это не только чувство, это реальная возможность. Поэтому люди закрываются. Если вы откроете двери, чтобы вошел друг, сможет войти и враг. Здравомыслящие люди держат двери закрытыми. Чтобы избежать врага, они не открывают даже другу. Но тогда вся их жизнь становится мертвой.
Но с нами ничего не может случиться, потому что, по большому счету, нам нечего терять, – а то, что действительно нам принадлежит, не может быть потеряно. Если что-то может быть потеряно, значит, оно не стоит того, чтобы его хранить. Когда это понимание становится очевидным, человек остается открытым. Когда ты почувствовал себя открытым, попытайся этим наслаждаться! Это – великое счастье!
Бывают такие редкие моменты, и когда они приходят, идите и набирайтесь опыта открытости. Когда у вас появляется опыт, когда вы держите в руках реальный опыт, можно отбросить страхи. Вы видите, что открытость – сокровище, которого вы напрасно себя лишали. И это сокровище таково, что никто не может его отнять. Чем больше вы им делитесь, тем более оно растет. Чем более вы открыты, тем более ВЫ ЕСТЬ!
Иногда надо просто расслабиться и позволить жизни идти так, как она идет. Вы не можете контролировать все, и придется с этим смириться. Иначе вы будете все время нервничать, беситься, а в итоге все равно ничего не сможете сделать. Просто есть вещи, которые вне вашего контроля, которые надо принять такими, какие они есть. Я не мог контролировать мнение всех окружающих, но я мог контролировать свое.
Я мог свободно распоряжаться своими поступками. Это превращало меня в личность, не подверженную манипуляциям. Потому что самодостаточным человеком невозможно манипулировать, и никто не может им управлять. Потому что самодостаточным человеком можно руководить, лишь если он сам этого захочет; поскольку он неуправляем, никто не распоряжается им.
Это он руководит ситуацией, он управляет и самим собой, и всей группой. Дисциплина требует, чтобы «подчиненный» уважал своего «начальника», но еще больше она требует, чтобы «начальник» был ДОСТОИН такого уважения со стороны «подчиненных». Следует принимать в расчет интересы всех членов коллектива – ведь только таким путем возможно оказывать влияние на них.
Мне въелись в голову слова Антуана де Сент-Экзюпери: «Если ты хочешь построить корабль, не надо созывать людей, планировать, делить работу, доставать инструменты. Надо заразить людей стремлением к бесконечному морю. Тогда они сами построят корабль!» Умение убедить, настоять на своем – это способность отстоять свою точку зрения, свои права, и бороться за исполнение своих желаний.
Пользуясь этим умением, ты сможешь четко выражать вслух свои желания, проявлять настойчивость, не позволять другим манипулировать собой, и должным образом отвечать на критику в свой адрес. Таким образом, ты научишься брать на себя большую ответственность за то, что происходит в жизни коллектива, и в большей степени управлять его жизнью, решать, что именно ему требуется, и концентрировать внимание на том, чего ты желаешь.
Мало энергичности, мало видения финального звучания группы, еще нужно уметь находить подход к людям. Вообще, если в любой группе людей больше одного лидера, это вызывает внутренние проблемы. Два лидера в группе – это постоянные споры, дележ власти, изменение концепции творчества группы и так далее – а все это отнимает огромное количество энергии и времени, но к цели группу не двигает.
Слава богу, у нас в коллективе таких проблем не было. Никто, нигде и никогда ни разу не усомнился в моих качествах руководителя, администратора, менеджера и «папы»! Кроме самой музыки, я стал важным человеком в различных отраслях музыкальной карьеры нашей группы, как и в судьбе каждого ее члена. Я всегда помнил, что настоящий друг – это не тот, кто поддерживает тебя, когда ты и так на коне, а тот, кто остается рядом, когда дела твои плохи.
Несмотря на то, что я был руководителем коллектива, в группе не было ни начальников, ни подчиненных. Ни старых, ни малых. Все по именам. Все – ровесники! Ровесники по общению, по душе, по интересам, по стремлениям, по надеждам, по цели! И самое главное – общие горизонты! Все, решено, – «РОВЕСНИКИ»! С днем рождения! Середина лета 1966 года! Теперь это уже была фирма! Нам было, что показать публике! А мне было, что предлагать и продавать – это уже был дорогостоящий продукт!
Конечно, мы начинали как бит- и поп-группа, но постепенно утяжеляли и усложняли свое звучание; мы всегда шли в ногу со временем. А впереди был рок, и только рок! И никаких оговорок или отговорок: есть желание – будет тысяча возможностей, нет желания – будет тысяча причин. Если человек не предпринимает попытки сделать больше, чем он может, то ему никогда не удастся сделать все, на что он способен.
Я думаю, что в то время ни у кого в городе не было такой аппаратурно-инструментальной «упаковки» и такого репертуара, как у «Ровесников». Можно смело сказать, что дела наши шли хорошо… но – неизвестно куда! Почему неизвестно куда? Да потому, что пока у нас не было постоянной работы. Кое-что, конечно, удавалось «вырвать», но это были «халтуры2», это не было постоянным. Нам нужна была известность, мы жаждали популярности, мы искали славы – от этого, в частности, зависело и наличие работы.
Если вы не хотите быть известным и популярным, то это – слабость, и говорит это о том, что вы сдаетесь. Выходите и показывайте себя остальному миру, а заодно и самому себе. Вы можете и добьетесь того, что намеревались сделать. Вы потерпите неудачу только тогда, когда сдадитесь. Пока вы живы, все возможно – проявляйте себя, маэстро!
Сразу скажу, опыта в продвижении группы у меня не было ни малейшего, да и никакой рекламы тогда не существовало. Главным распространителем того, что мы – «Ровесники» – вообще существуем, было так называемое «сарафанное радио3». Я придумал оригинальный ход – по выходным я стал проводить репетиции прямо на пляже.
Такой трюк давал возможность молодежи знакомиться с нами, разговаривать с нами, рассказывать о нас своим знакомым, ну а те, в свою очередь, своим, и так далее. Так начинался наш выход «в народ», так завязывалась наша связь и знакомство с «народом». Запустив этот механизм продвижения своей группы, я уже не мог его остановить. Да и не хотел останавливать – зачем?
Я понимал, что никогда нельзя сдаваться! Я верил в то, что настойчивость и упорство всегда вознаграждаются. Единственной уважительной причиной, по которой вы можете сдаться, является ваша смерть. До тех пор, пока вы живы, здоровы и свободны – у вас есть выбор, чтобы совершать попытки до окончательного успеха.
Недалеко от дома, где я жил и где мы репетировали, в районе Дома печати на улице Карла Маркса, находились две средние школы – 69-я и 115-я. Так вот, благодаря «пляжной» популярности, мы умудрились отыграть аж четыре выпускных вечера весной 1966 года. Факт, что выпускники десятых классов были старше некоторых участников нашей группы, включая меня, никого не смутил. Школьная администрация нам еще и платила деньги – по шестьдесят рублей за вечер.
Откуда была взята такая цифра, непонятно; по крайней мере, со мной сумма гонорара – во какое словечко звучное – не обсуждалась. Видимо, так решили родители учеников на родительском собрании. Ну, понятное дело, мы были рады и этому; мы бы согласились играть даже бесплатно, потому что известность группы в то время для нас была дороже денег. Нас должно было знать в городе как можно больше людей.
Это придавало нашей группе популярности не только среди школьников-выпускников, но и среди их родителей и учителей. Таким вот образом нашу группу уже стали узнавать, люди говорили, что слышали о нас и что мы им очень нравимся. Через взрослых нас пригласили поиграть на каких-то вечерах, посвященных производственным событиям. Мы выступили в клубе «Молодежный», в ДК завода имени Баранова, в Доме печати.
Зачастую, когда вы чувствуете, что хотите сдаться, вы находитесь очень близко к тому, чтобы сделать огромный прорыв. В любой момент своего времени вы всегда находитесь лишь на волосок от успеха. Бывает такое – я это чувствовал, и в моей практике это было. Что ж, теперь перед нами был красно-зелено-желтый светофор. Что делать дальше? Идти вперед!
Продолжение следует
Часть I – ДВЕ ПЯТИЛЕТКИ
Глава 4
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В СТИЛЕ РЕСПУБЛИКИ «ШКИД»
Путешествия учат нас больше, чем что бы то ни было. Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома.
Анатоль Франс
Берегите своих детей,
Их за шалости не ругайте.
Зло своих неудачных дней
Никогда на них не срывайте.
Эдуард Асадов
Птицам, живущим в клетке, крылья мешают жить.
Сергей Трофимов
Ища путей из круга бедствий,
Не забывай, что никому
Не обходилось без последствий
Прикосновение к дерьму.
Игорь Губерман
В предыдущей главе я заявил, что «можно смело сказать, что дела наши шли хорошо… но – неизвестно куда!» Я также отметил, что «теперь перед нами был красно-зелено-желтый светофор. Что делать дальше? Идти вперед!»
Почему я так сказал? Для этого было две причины: одна – это временное отсутствие работы или предложения таковой; о второй я расскажу прямо сейчас. Это случилось с нами буквально незадолго до смерти Алика Заливина, и было нашим с ним последним, так сказать, «совместным предприятием». Итак, конец лета 1966 года. Работы пока нет, а вот в одном месте что-то свербит, ищет это место на себя приключений!
Как я уже немножечко намекал, многие из нас были выходцами из простых семей, не обремененных особым воспитанием. Подросток, лишенный необходимого присмотра со стороны родителей, надлежащего внимания со стороны школы, тот, кто брошен, забыт, никому не нужен и никому не принадлежит, – такой подросток всегда тянется к чему-то новому, чего он не имеет ни дома, ни в школе. Обычно все такие дети – неисправимые романтики и страстные искатели приключений.
Люди делятся на две категории: первые – те, кому неинтересно покидать дом, кому родные стены помогают, и вторые – те, чья охота к перемене мест не удовлетворяется никаким количеством путешествий и поездок. Это хорошо, когда личность неординарная и чем-то увлеченная, – тогда любовь к перемене мест не выливается в патологическую склонность к бродяжничеству. У каждого творческого человека в голове свои «тараканы», и они требуют, чтобы их периодически выгуливали.
Романтичность – это не просто особенный вид поведения, особый тип темперамента или взгляд на жизнь. Люди-романтики имеют абсолютно иные жизненные приоритеты, в отличие от простых людей: у них понимание жизни всегда особое, в них еще можно проследить уникальность. Эти люди заботятся о себе, а также о близких, умеют говорить так, что цветным потоком красочных речей могут вскружить голову.
И, главное, – рвутся в дорогу, в путь к новому, невиданному, неопробованному, неизведанному! Путешествия помогают обрести себя. Со мной часто такое бывает, причем до сих пор. Смотрю на карту, и вдруг возникает дикое желание отправиться неведомо куда. До лихорадки, до дрожи. Но откуда во мне это желание появилось, объяснить невозможно. Когда счетчик рутины начинает зашкаливать, я рвусь в чужие края за эмоциями, чтобы глотнуть кислорода полной грудью и познать прелести другой культуры.
И раньше находились люди, которые были готовы бросить все и отправиться в дальний путь к открытию неизведанных мест – такие как Магеллан, Марко Поло, Колумб и другие. Очевидно, что великими первооткрывателями двигала именно тяга к новым местам и культурам. И хотя сейчас на карте мира почти не осталось пробелов, каждый из нас тоже стремится к открытиям – пусть и исключительно личным.
Может быть, такое желание рождено любопытством, может – вдохновением, может – необходимостью отдыха, может – желанием отойти от повседневности? Причина неважна, важно другое: тяга и стремление к перемене мест – это классно, это хорошо, это позитивно. Ведь даже летающая вокруг фонаря бабочка считает, что она совершает кругосветное путешествие.
Так как работы у нас пока не было, мы решили предпринять тур в город Новосибирск, якобы с целью покупки каких-то надуманных немецких динамиков. Никто не мог объяснить, с какого перепугу они должны были там быть! В общем, собралась гоп-компания из четырех балбесов-романтиков. Я, Алик Заливин, Юра Мощанин и Юрин друг Витя. Этот персонаж заслуживает отдельного описания, потому что это был тот еще тип!
По крайней мере, судя по его жаргону, Витя был законченным приблатненным бродягой1. По всему было видно и понятно, что Витя – профессиональный скиталец по жизни. К своим восемнадцати годам он объездил весь Советский Союз вдоль и поперек, побывал в таких местах, куда Макар телят не гонял, и о существовании которых обычный нормальный человек даже не подозревает.
Молодой парень, Витя был абсолютно лысым, потому что в один из своих «туров» он заехал в какую-то смертельно радиационную зону где-то на Дальнем Востоке, и все его волосы выпали в течение нескольких дней. Не знаю, за такие ли отчаянные поступки, или за что-то еще, но Юра Мощанин обращался к нему всегда не по имени, а по прозвищу – Придурок!
Витю нельзя было назвать, как нас – романтиком-путешественником; у него это было психическим расстройством, при котором человек испытывает навязчивую тягу покинуть дом. Это не та жажда увидеть новые красивые места, которая свойственна нормальному путешественнику, а болезненное импульсивное желание уйти от привычного мира куда глаза глядят.
Витя стопроцентно был похож на Фантомаса. Оправдывая кличку, Придурок частенько начинал ржать – именно ржать – без всякого повода и основания. Глядя на него, в голове рождались ассоциации: беспризорник, приют, сирота, безотцовщина, голодранец, надзор, бич, босяк. Самое подходящее к нему – бродяга, но я от него открещиваюсь. Он не искал работу, он катался исключительно ради кайфа.
Езда на крышах и подножках вагонов, помимо своей практической стороны, приобрела некий дух свободных путешествий, без денег и четких планов. Многие из людей, подобных Вите, имели жилье, квартиру, автомобиль. Но они просто любили железную дорогу и путешествовать. Это такая своеобразная форма удовлетворения своей романтической души.
Таких, как Витя, было много – подростки, которые пропахли грязью и дегтем, дети среднего класса, которые бегут от условностей жизни. Это было подобно увлечению радикальным туризмом с оттенком бродяжничества. Катание на поездах, желание угорать и тусоваться в товарняках, устраивать шабаши, бухать, наркоманить – это их способ жить вне системы. У них такая особенность ментальности – гордость за то, что они свободны.
И вот они считают себя такими самыми свободными представителями нации. Это стержень их культуры. В этой связи сложно не упомянуть одного из самых известных в нашей стране «бродяг» – Бориса Николаевича Ельцина, который еще в пятидесятых годах, будучи студентом, два месяца колесил по стране верхом на поездах. Я не знаю, была ли у Вити-Придурка семья, было ли у него жилье, или он был действительно беспризорником.
Итак, великолепная четверка собралась в путь, а на улице уже было прохладно. Юра – знаток Ленинского района в общем и стадиона «Локомотив» в частности, уверенно повел нас за экипировкой. Ночью мы вломились в какое-то подсобное помещение на стадионе и «приоделись» в теплое.
Без смеха на нас смотреть было нельзя, хотя бы потому, что вся одежда была женской – видимо, тетки – работницы стадиона – хранили в подсобке свой хлам. Я-то ладно, маленький и щупленький, – мне подходил любой размер, но остальные-то – здоровенные мужики, особенно Юра. На выбор были какие-то красивые плюшевые пальто, правда, времен гражданской войны; были меховые шубки, были шали все примерно одного года рождения.
Вы, конечно же, видели художественный фильм «Джентльмены удачи» по сценарию Георгия Данелия и Виктории Токаревой, снятый Александром Серым – человеком с богатым личным горьким опытом! Говорят, что глава МВД, Николай Щелоков, хохотал над фильмом до слез. Помните ли вы классическое трио матерых рецидивистов – Косого, Хмыря и Василия Алибабаевича?
А помните ли вы, какие отменные наряды профессиональные кинокостюмеры подобрали замечательным актерам Леонову, Вицину, Крамарову и Муратову? Фильм вышел на экраны в 1971 году. Но еще в далеком 1966-м у нас уже были готовые костюмы для фильма! И наша «великолепная четверка» смотрелась нисколько не менее смешно, чем «джентльмены удачи»!
В общем, без слез на этот прикид смотреть было нельзя. Например, на Алике было не то пальто, не то полупальто, не то какое-то манто с воротником из чернобурки, облезшей до корней еще лет десять назад. Учитывая полное несоответствие одежды размеру и то, что весь гардероб был женским, плюс добавьте шали на головах, и смело можете представить, как выглядели «клоуны, которые остались, а цирк уехал»!
Деньги у меня, естественно, были – и немалые, аж целых двести рублей, тогда такую сумму не получал даже главный инженер завода. Деньги-то были, но у них было определенное предназначение: предполагаемая покупка предполагаемых динамиков. Уж по крайней мере на проезд мы их тратить не могли. Как настоящие советские беспризорники из фильмов никогда не платили за проезд, путешествуя по просторам Родины, так и мы решили передвигаться «зайцами» в товарных вагонах. Кстати, дело это небезопасное.
Чтобы заскочить на товарняк, нужно было знать место, где состав обязательно притормозит. Вечный странник Витя-Придурок знал, что такое место было где-то на разъезде в районе станции Московка-Сортировочная. Мы поперлись туда, а там – десятки поездов, идущих во все стороны.
Витя четко показал рукой на восток и сказал: «Новосибирск – там!» А затем… а затем придурок Витя выдал цитату, от которой у меня началась непрошеная икота. Он заявил, что «хороший путешественник не знает, куда он едет, а реальный путешественник не знает, откуда приехал!» В общем, все было, как в песне: и «поезд мчался на восток», и «искры гасли на ветру».
Поезда действительно сбрасывали скорость до минимума перед семафором. В один из них, идущий явно на восток, мы и вскочили. Выбор был невелик: или забираться на крышу вагона, где нас просто сдуло бы ветром, или ютиться в открытом и продуваемом ветром с двух сторон тамбуре или платформе. Тамбуром это «помещение» назвать можно было с большой натяжкой. На самом деле это была узкая площадка между самим вагоном и буфером.
Вагон, находящийся впереди, закрывал нас хотя бы от встречного ветра. Шум стоял невероятный, а когда проходил встречный состав, становилось даже жутко. Мы, естественно, не знали, в какой состав мы забрались, что в нем перевозилось, и куда он, в сущности, направлялся. По крайней мере, наш товарняк шел без остановок. Только под утро (около пяти часов) наш состав заскрипел тормозами. Но где мы, было непонятно, потому что обычных железнодорожных вывесок не было.
Зато на платформе я заметил вооруженных людей, что очень меня насторожило. Поезд остановился, мы замерли, затаив дыхание, охранники проходили мимо, особенно не напрягаясь проверкой и осмотром. И вдруг… И вдруг Витю прорвало, ну что возьмешь – на то он и придурок. То ли от страха, то ли от непонимания, куда это нас занесло, то ли от нервного срыва, но Придурок начал ржать, как придурок!
Мгновенно раздались свистки, и с двух сторон – чтобы нельзя было скрыться на противоположной от платформы стороне – к вагону подбежали вооруженные охранники. При виде нашего квартета удивление повидавших виды людей было безграничным. Первым схлопотал Юра Мощанин – самый крупный и самый носатый из нас. Его нос всегда привлекал и притягивал враждебно настроенные чужие кулаки. Нам, естественно, досталось тоже. Под конвоем и в сопровождении неслыханной мною раньше изысканной брани нас доставили вначале в военную комендатуру, а оттуда уже в линейное отделение милиции города Барабинска.
Итак, небольшой городок Барабинск. Оказалось, что наш состав шел на какой-то закрытый военный объект, расположенный намного южнее Новосибирска, и не собирался заезжать туда. Что уж находилось в вагонах, одному богу известно, а вот то, что нас запросто могли пристрелить, это было очень даже вероятно.
Работникам военизированных и сторожевых подразделений вневедомственной охраны было дано право применять оружие. В «линейке» мы просидели часов шесть в «обезьяннике»2, без пищи и воды. Опросы, допросы, выяснение личности, небольшие уроки жизни резиновыми дубинками. В результате ближе к вечеру нам вручили билеты в общий вагон пассажирского поезда до Омска и препроводили в вагон. Но какой подросток оставит свои приключения на полпути? Да никто и никогда, наша цель была – Новосибирск!
На соседней платформе стоял пассажирский поезд, другой, который точно – видно было по табличке – шел в направлении Новосибирска. Мы прошли в конец своего вагона, открыли дверь с другой от платформы стороны (как открыли, не помню – скорее всего, у Придурка были ключи), – и выскочили прямо на землю.
Нужно было срочно пролезть под вагоном, чтобы оказаться на следующей платформе. Не помню, как мы проникли в вагон, миновав проводницу, но минут через пятнадцать и «поезд мчался на восток», и «искры гасли на ветру». Еще через три часа мы вышли на станции Новосибирск-пассажирский.
Города мы, естественно, не знали. Да и незачем – идешь себе по улицам и заглядываешь во все радиомагазины да в музыкальные товары. Мы, конечно же, слышали какие-то фантастические байки про знаменитый на весь мир новосибирский Академгородок, и туда-то нам было попасть необходимо. Оказалось, что это «чудо» находится в 20 км к югу от центра Новосибирска, на берегу Обского моря. Пришлось ехать автобусом.
Зато в Академгородке мы увидели такое, чем в родном Омске и не пахло. Во-первых, там были созданы великолепные условия для жизни: все дома новые, совсем не такие, как в Омске. Во-вторых, городок располагался в прекрасном месте – большой лесной массив, многочисленные искусственные насаждения, близость к Обскому морю. Кругом чистота, аккуратные ухоженные дорожки, выложенные мелкой галькой. Как будто попали в другой – волшебный – мир.
Прямо на территории городка были построены дома, институты и Новосибирский государственный университет, несколько НИИ, физико-математическая школа, Дом ученых, ДК «Академия» и интереснейший клуб «Интеграл», первый этаж которого назывался «Числитель», а второй – «Знаменатель». В подвале этого клуба находилось практически бесплатное элитное кафе «Под интегралом», в котором мы не раздумывая отобедали, чем, кстати, остались очень довольны.
Там же, в кафе, из уст подкованной и разговорчивой официантки мы выслушали лекцию и очень просветились. Видные советские ученые – академики Лаврентьев, Соболев и Христианович – предложили организовать в Сибири крупный научный центр с институтами разных направлений. Эта идея получила широкий отклик советской научной общественности, многие известные ученые объявили о своем желании поехать работать в Сибирь.
Оказывается, когда в мае 1957 года было принято решение о создании Сибирского отделения АН СССР, никаких проектов для Академгородка, естественно, не существовало; даже состав институтов окончательно стал ясен только к августу. Между тем уже в 1957 году на строительство научного городка было выделено 6 миллионов рублей. В 1958 году сумма капитальных вложений возросла до 29 миллионов.
Чтобы не терять времени, было решено начать с создания на месте собственной строительной базы и жилья для рабочих-строителей. Для нужд самой науки в 1957 году был заложен только один институт – гидродинамики, пять жилых домов для ученых и опытный завод на левом берегу реки Обь. Одновременно быстрыми темпами велось строительство самого Академгородка – институтских корпусов, жилых домов, детских и культурных учреждений, коммуникаций.
В Новосибирске был свой собственный планетарий, подобный которому я видел только в Москве, и я потащил своих друзей туда. Оснащенный по последнему слову техники, он производил неизгладимое впечатление не только на тех, кто интересовался астрономией, а абсолютно на всех. По своей сути это было не одно здание для наблюдения за звездами, а целый комплекс зданий и сооружений, стоящих на склоне холма.
Уютная атмосфера, наглядные пособия, все предметы пользования космонавтов, экскурс по истории отечественной космонавтики были преподнесены с любовью и трепетом! Огромное впечатление произвел фильм в куполе планетария! Все очень было интересно и познавательно! Перед просмотром самого фильма под куполом нас ознакомили со всеми тонкостями и рассказали про представленные экспонаты, показали, как это все работает и почему!
Нам дали даже взять в руки сами образцы! Качество и погружение в виртуальную реальность космоса заставило содрогнуться. Здесь была башня Жана Фуко, в которой находится маятник знаменитого француза. Так и хотелось закричать: «А все-таки она вертится!» Здесь же были огромные солнечные часы прямо перед входом, а также площадки, каждая из которых посвящена одной из планет нашей Солнечной системы.
Довольные и счастливые, опьяненные впечатлениями, сытые, но до смерти вымотанные и уставшие, мы вернулись на вокзал, – надо же было где-то ночевать. Мы расположились на скамейках и тут же провалились в сон без задних ног. Досмотреть наши сны нам не удалось: часов в пять утра поглаживание дубинкой по ребрам со словами «Поднимаемся!» нарушило наш покой.
Милиционеры с пропитыми рожами проверили наши документы: кто такие, куда и откуда едем, что делаем на вокзале, и так далее, и тому подобное. Всех отпустили – им уже было больше восемнадцати лет, а меня – за шиворот и в кутузку, потому что малолетка – несовершеннолетний. И вот опять линейное отделение милиции – все они одинаковые, только города разные.
Сразу же устроили шмон3 – откуда такие деньги? Музыканты, мол, приехали к вам за динамиками, я – руководитель, поэтому все деньги у меня. Вокзальные милиционеры как-то по-особому настроены на унижение достоинства человека. Сотрудники МВД хорошо знали про свою ненаказуемость и от этого хамили и наглели до беспредела. Особенно им «понравилась» моя национальность, указанная в паспорте. Самый маленький, самый щупленький жиденок – живая дохлятина – и руководитель?
Других слов в их лексиконе не нашлось, очевидно. Да, именно так, руководитель! Не верят, деньги убираются в сейф, как я сразу же догадался – навсегда. Не напрасно среди обычных людей распространено негативное отношение к милиции, а слово «мент», по существу, стало бранным. Невежественность, противозаконные приемы и злоупотребления – поверьте, среди них не было кадров, обладающих большими познаниями или высокими моральными качествами.
Оказывается, в СССР нельзя было передвигаться по стране несовершеннолетним без сопровождения взрослых! Но, во-первых, задолго до этого я дважды самостоятельно ездил в город Кокчетав, где жил мой отец; во-вторых, в этот раз я был в сопровождении взрослых, а не один. «Они тебе не родители, не родственники, не опекуны». И опять в клетку. Это еще одно явление, усиливающее ощущение того, что ты попал в ад.
Дальше – больше: детская комната милиции, куча каких-то бумаг, стрижка наголо – для музыканта это было подобно смерти! А затем бесплатная доставка на милицейском «бобике» в ДПР – Детский приемник-распределитель. А это уже, извините за выражение, кича4, так сказать, в упрощенном варианте. На заборе – колючая проволока, по углам – вышки! Во дворе ШИЗО – штрафной изолятор.
Видимо, в воспитательных целях, с целью профилактики, мне показали ШИЗО сразу же. ШИЗО, или карцер (одиночная камера, куда сажают за нарушения до пятнадцати суток) откровенно удручал. Полтора метра в ширину, два в длину, бетонный пол, сырые рифленые стены, заваренное листом железа небольшое окно, черный от копоти бетонный потолок, с двух сторон откидные нары. Иными словами, это была тюрьма в тюрьме, водворение в которую выполнялось в порядке исполнения дисциплинарного взыскания за серьезные провинности. На самом деле за малейший косяк5 туда садили, не задумываясь.
Как я выяснил чуть позже, детские приемники-распределители, созданные в системе МВД, принимали только подростков, совершивших уголовно наказуемые преступления, достигших 16 лет, в исключительных случаях – 14 лет.
Воспитанник – современный Гаврош – должен был оставаться в ДПР до 18 лет (о боже, мне было только 16!), а затем, если к тому времени он еще не попал в колонию для малолетних, следуют разные возможные варианты.
При благоприятных условиях, если его забирают родители, возвращается домой, если родителей нет или они отказываются забирать ребенка, он эвакуируется из приемника в обычный детский дом. При неблагоприятных – попадает во врачебно-наблюдательный пункт, в следственный изолятор, в колонию. Иногда, если удается, бежит, живет на вокзалах, совершает правонарушения и преступления, становится бандитом, попадает в тюрьму, колонию. И так – по кругу.
У меня сразу же возник вопрос: а куда же деваются более мелкие, по разным причинам оказавшиеся на улице? Выходило, что они вынуждены были жить, вернее, выживать, по жестоким законам улицы. Но я-то знал по личному опыту, что улица дышит гнилью и гибелью, что улица даром с рук не сходит. Убежав из дома от притеснения и жестокости родителей, подростки-малолетки по-прежнему становились жертвами насилия, ограблений, оскорблений. Каждый день мог стать последним.
Выходило, что вот так государство заботилось о беспризорных детях улицы, маленьких бродягах-маугли. Когда попадаешь в разные следственные изоляторы и исправительные колонии, создается впечатление, что их начальники руководствуются не единым законом, а собственной фантазией. Воспитатели ДПР злоупотребляли служебным положением и властью постоянно. Это был просто преступный беспредел. Особенно это заметно по тому, как устроены карцеры и ШИЗО.
Продолжение следует
Глава 7
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ГОРОДЕ ОМСКЕ
Не будешь развиваться сам –
будут развиваться комплексы.
Юрий Зарожный
Никому не под силу, даже самому гению, остановить свое «внутреннее горение».
Джулиана Вильсон
Трудно выбрать между дураком и подлецом, особенно если подлец – еще и дурак.
Сергей Довлатов
Не достигнув желаемого, они сделали вид, что желали достигнутого.
Мишель де Монтень
Осенью 1965 года я закончил восемь классов в 43-й школе, и, согласно месту жительства, был переведен в среднюю школу № 64. О, это была уже другая школа – «центровая»! Здесь все было по-другому: другое помещение, другие ученики, другие учителя и даже другие предметы! Мне, босяку из «простой», «непривилегированной» семьи, первое время было как-то даже неуютно в новой среде.
Кстати сказать, на сленге джазовых музыкантов 40-х годов слово «beat» означало нищета, разбитость, усталость и отчаяние, а наша музыка называлась «биг-бит»! Ну, что поделаешь, – комплексы! От некоторых комплексов юности невозможно избавиться и за всю жизнь. Иногда наши комплексы липкой паутиной опутывают наши достоинства и преимущества, не давая им даже пошевельнуться.
С другой стороны, комплексы души ранимой, увлекающейся, мечтающей, страждущей – это не всегда плохо. Иногда они становятся детонатором. А мы, благодаря им, становимся лучше. В принципе, комплекс неполноценности – это переживание собственной бесполезности, никчемности и ущербности, когда чувствуешь себя бракованным товаром, который, если не пожалеют, то попросту спишут и выкинут на помойку.
Обычный человек настолько консервативное существо, что всякая перемена, даже перемена к лучшему, пугает его. Так всегда бывает в жизни: люди, которые оказываются в абсолютно новой среде и начинают свое самопознание, неизбежно сталкиваются с трудностями в лице внутренних противоречий.
Это происходит потому, что еще с рождения без их ведома были заложены мины, которые тотчас же, при поступлении нового и не совсем понятного, начинают взрываться. Конечно, люди, стремящиеся к совершенству, превзойдут противоречия, так как там же, внутри себя, почувствуют, что они на верном пути. И понимание это придет из собственного же жизненного опыта.
Из осознания того, что лишь новые знания открывали всегда для них новые двери, множество возможностей саморазвития и самореализации, и плюс ко всему помогали в решении любых ситуаций и вопросов, которые вставали пред ними. А я-то, я – именно такой, с пониманием; я-то – без комплексов! Эти люди с заниженной самооценкой во сне не летают, а я-то уже был известной в городе личностью, я был музыкантом, и это обязывало ко многому.
Я всегда был способным и хорошим учеником. В отличие от многих одноклассников, на уроках я не плевался из трубочки, а сидел (желательно на первой парте) и внимательно слушал учителей. Но вот так сложилось, что в предыдущей школе отсутствовали уроки черчения – просто не было преподавателя! И когда я оказался в «элитной» школе и пришел на урок черчения, я попал просто в беспросветный вакуум.
И что было делать? Если человек чем-то заинтересовался, то он не станет спрашивать, «как наверстать упущенное», а будет наверстывать его, будет всеми путями искать знания. Жаловаться на то, что тебя неправильно воспитали, глупо. Надо жаловаться на то, почему ты до сих пор не перевоспитался. С одной стороны, невежество – это счастье, но для полноты счастья оно должно быть таким глубоким, чтобы не подозревать о нем в себе самом.
Слава богу, я не обладал таким «счастьем»! И вот, когда ты понимаешь, что отстал, и когда ты реально хочешь узнать больше, то это означает, что в тебе проснулся интерес, и остается только найти правильный источник, откуда понабраться знаний. Ведь ясно же даже невежественным людям, что, для того чтобы найти ответ или решить что бы то ни было в своей жизни или же вообще поменять ее в корне, если она вас не устраивает, то нужно в первую очередь знать, как это сделать!
Если мы понимаем, что все улучшения начинаются, когда мы признаемся себе: «да, сейчас я такой, но я могу быть другим», то мы воспринимаем предстоящую встряску как необходимый стимул для выхода на новый уровень жизни. Незнающие, но нормальные – не невежественные – люди понимают прекрасно, что они таковыми являются, и что они если и не знают чего-то, то только до поры до времени, они это признают и не отрицают.
Такие люди всегда открыты для новых знаний и тянутся к ним. Я определенно понимал, что настоящая жизнь начинается в момент избавления от балласта собственного незнания и невежества! Значит, появилось такое волшебное чувство, как потребность! А раз появилась потребность, то появилась и мотивация! А раз есть мотивация, будут и силы, и возможности! И я смело ринулся… к избавлению!
Была у нас родственница – заслуженный учитель СССР, звали ее тетя Бася, и преподавала она где-то в институте высшую математику. Для меня она была человеком из совершенно другого мира – интеллигенция высшей категории, аристократия черт знает в каком поколении. Культурная речь, на стенах – картины, на полках – книги, к обеду – три вилки слева, три ложки справа, плюс еще и ножи, и салфетки! В центре залы – рояль с канделябрами!
Немецко-американский рояль Steinway, а не какое-то там «деревянное» пианино «Красный Октябрь»! С канделябрами, а не с какими-то подсвечниками! Фантастика! Мышление и принципы богатых и успешных людей, их отношение к разным жизненным вопросам в корне отличаются от принципов и привычек бедных людей. Соответственно, и образ жизни, и манеры поведения!
Вот тут я, как волчонок, почуял, что именно здесь можно многое взять для себя, именно здесь было чему поучиться! У меня в голове вдруг прокрутилась пара интересных цитат, услышанных или вычитанных где-то: «Богатые все время учатся, а бедные и так все знают». И еще: «Чем меньше человек знает, тем шире кажутся ему его знания». Звучало издевательски-ехидно, но… вдохновляло на «не уподобляться»!
Это же очевидно, что преподаватель института владеет большими «приемами», «секретами» и «хитростями», чем обычный школьный учитель! Короче, за месяц занятий с тетей Басей я обошел всех своих одноклассников и удивил многих учителей в решении поставленных задач не только по черчению, но и по всем физико-математическим дисциплинам! Поиск знаний в одной области неминуемо тянет за собой остальные, смежные науки.
По всем остальным предметам у меня не было никаких пробелов: читал я много, писал грамотно, в «естествознаньи мы познали толк»! Но я понял и еще кое-что: умные люди учатся всю жизнь. И это не только традиционная учеба в школе или институте, а постоянное самообразование. Умные люди хорошо понимают, что академическое – школьно-институтско-университетское образование и истинное знание далеко не одно и то же. Они убеждены в том, что как только они перестанут учиться, они начнут «сдавать позиции».
Итак, 64-я «элитная» школа. Какой контингент учился в этой школе! Большинство учеников было из «приличных», то есть хорошо обеспеченных, семей. Родители занимали высокие посты и должности, дети были красиво – модно и стильно – одеты. Там, например, я впервые увидел болоньевый плащ и нейлоновую рубашку. У многих дома водились «радиолы», магнитофоны, телевизоры, и даже зарубежные пластинки.
Ох уж это социальное неравенство! Хотелось же «быть не хуже других». Осознание своей материальной несостоятельности унизительно. Это во времена драматурга Островского считалось, что «бедность не порок». На дворе стояла совсем иная эпоха. Но каким бы идеальным мы ни представляли прошлое или будущее, объективно приходится признать, что в любом обществе есть, были и будут богатые и бедные.
Взрослый сформировавшийся человек воспринимает эту аксиому философски. А как к проблеме социального неравенства относятся подростки? Ведь школа никогда не существовала в отрыве от мира взрослых и всегда являлась слепком с их жизни. На первом же уроке литературы учительница – навороченная дама спросила меня: «Простите, а кто у вас папа?» Хотелось ответить ей про «коня», как учила улица, но пришлось скромно соврать что-то. Потому что наш папа жил в другом городе, и не с нами.
Обычно к богатым и успешным бедняки относятся или с завистью, или с презрением, убеждая, тем самым, самих себя, что богатым быть плохо. Они уверены в том, что богатые люди живут в «своем мире», в который им никогда не попасть, а потому они им нисколько не интересны. У меня же было все ровно наоборот – меня тянуло в тот «мир», далекий и, казалось бы, недостижимый.
Меня привлекало то, что эти люди были уверены, что сами творят свою судьбу; они сосредоточены на том, что зависит от них самих, что они сами могут сделать для того, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. И я пришел к выводу, что не сами по себе деньги делают людей богатыми. Дай миллион нищему – и через год (если не меньше) и копейки не останется. Оставь богатого без денег – и через какое-то время он снова поднимется. Почему? Да потому что нищета – это не пустой кошелек, это – пустота в вашей голове.
На всю жизнь я запомнил урок: богатым и успешным нельзя родиться, но им можно стать, если стремиться к этому! Лучше всего дружить с этими людьми. Благодаря своему положению и профессионализму они добиваются огромных высот и успеха. Они многое знают, они принимают верные решения. Смотрите на них, учитесь, советуйтесь. Стремитесь к тому, чтобы стать с ними наравне.
Чтобы добиться успехов, вам обязательно нужен подобный пример, и лучше всего, если богатый и успешный, да к тому же еще и профессионал, станет вашим другом. Если вы хотите стать успешным, вам необходимо развивать навыки критического мышления. Навыки – это комплекс знаний, навыков, старания и желаний. Критическое мышление исключает эмоциональное реагирование и помогает увидеть четкую картину реальности.
Я могу с уверенностью сказать, что умение критически оценивать себя сделало меня лучше и улучшило мою жизнь. Сейчас люди уже не могли так легко мной манипулировать, им было очень трудно повлиять на мои решения. У меня всегда было свое мнение по любому вопросу. Самое главное, критическое мышление заключалось в том, что я мыслил самостоятельно!
Способность критически мыслить помогла мне увидеть мои слабые и сильные стороны. Я всеми силами развивал способность оценивать и анализировать события и начал более эффективно находить пути решения проблем. Думаю, что именно тогда я стал скептиком; я перестал слепо верить, и ставил под сомнение любую поступающую информацию, и даже собственные убеждения. Я научился искать здравый смысл: как правильно рассудить и поступить логично, с учетом как своей точки зрения, так и других мнений; как отказаться от собственных предубеждений, как выдвинуть новые идеи и увидеть новые возможности.
В нашей школе были ученики и из более бедных семей, но для меня они представляли интерес в чем-то другом – в искусстве, в спорте, в определенных навыках. Иногда для сверстников ученик из семьи с низким доходом становится объектом насмешек. Если ты бедный, то ты ленив и глуп, и твоя семья такая же. А если это так, то значит, ты достоин порицания и презрения.
Под словом «бедность», кстати (и это очень важно), я не подразумеваю только нехватку денег. Я беру бедность в более широком смысле этого понятия. Как говорится в известной цитате: «Бедность – это состояние души». Бывает, что «бедные» подвергаются остракизму среди более обеспеченных соучеников, а бывает, что и «богатые» становятся объектом гонений сверстников. Богатые тоже плачут!
С одним из таких – из малообеспеченной семьи – мы сдружились «мертвой хваткой». Звали парня Сергей Крюков (прошу не путать с музыкантом, у которого на лице родимое пятно). Оказалось, он знал меня еще по «Юнгородку». Вначале Сережа жил на улице Пушкина (прямо рок какой-то!), рядом со станцией юных техников, затем перебрался далеко, куда-то на 27-ю Северную.
Крюков не был музыкантом, он был меломаном, музыковедом, музыкальным историком, если так можно было тогда сказать, и неиссякаемым источником информации. Все вопросы, связанные с современной музыкой, – к Сергею! Он собирал всю доступную литературу о музыкантах, все стены его комнаты были обвешаны фотографиями бит-групп и отдельных исполнителей.
У него были фотографии Elvis Presley и James Brown, The Beatles и The Rolling Stones, Bob Dylan и Ray Charles, The Beach Boys и The Animals. Все это создавало огромное поле для нашего романтического воображения и наших самых немыслимых фантазий. Кроме того, Сережа обладал просто бесконечными знаниями в вопросах, как и из чего можно сделать то-то и то-то; недаром он жил стенка-в-стенку со станцией юных техников.
Это был человек всесторонних знаний и интересов: он знал толк в одежде, в обуви, в прическах, в интерьере, в дизайне, и даже в радиотехнике – безграничный простор для «самопальщика». В силу своей феноменальной и разноплановой одаренности и вкуса, с одной стороны, и в силу уникального сочетания талантов – с другой, Сережа часто присутствовал на наших репетициях и иногда давал дельные советы.
Более того, Сергей знал абсолютно все, что происходило в городе, причем во всех его районах! Это был прямо незаменимый информационный центр, справочник всего и вся. И как эти его знания были необходимы мне, как они были полезны и интересны! Это был определенный источник знаний. Любая информация, всякое знание уместны в свое время, то есть «хороша ложка к обеду»!
К слову сказать, именно в то время некая субстанция, а это было не что иное, как битломания, не знавшая ни государственных границ, ни враждующих идеологий, заполняла собой все пространство. Она объединяла только «своих», давала им ощущение общности и праздника. «Свои» экспериментировали с такими понятиями, как «дружба», «чувство общности», «новое видение», «новое сознание».
Это было время, когда все личные мысли становились общественными. Мы – «свои» – чувствовали себя выше стандартных представлений о жизни (работай – и тебе воздастся), нам было ближе асоциальное, артистическое восприятие мира, желание в первую очередь думать о сиюминутных потребностях, жить сегодняшним днем и в полной мере ощущать свою избранность и богемность.
Нам надоело жить по нормам и законам консервативного мира, которым издавна руководили одни и те же правила. Так родилась идея нонконформизма: юные максималисты считали, что просто работать невыносимо скучно, ведь жизнь дана для познания себя, мира, обретения свободы (кстати, люди биг-бита стали идейными вдохновителями хиппи). Трудиться за зарплату и стараться быть похожим на других – разве такое прозаическое прозябание можно назвать жизнью?
В биг-бит сообщество вовлекались не только музыканты и другие творческие личности, жаждущие самовыражения, но и предприимчивые организаторы, меломаны, молодые технари-самопальщики, которым было в кайф тусоваться с группами, да еще и подзаработать. Молодая зарождающаяся «фарца» тоже не отставала – нам всем нужны были западные пластинки, аппаратура, одежда.
Так вот, весной 1966 года Сергей Крюков «докладывает» мне, что мы в городе не одни такие «умные», и что на улице Чернышевского «мутит» другая команда. И он назвал мне их «имена»: Рудак, Грач, Цирк и Волк! Обычно новые люди не появляются в жизни так уж спонтанно, все встречи кем-то предопределены и предрешены, и происходят они для чего-то.
Вы замечали в своей жизни, насколько случайности не случайны? Иногда так бывает, что даже если очень постараться определить случайность как простое совпадение, ничего из этого не получается. Извините за тавтологию, но совпадение не совпадает... Пришлось ехать знакомиться с коллегами.
Отношение к определенному человеку зависит от характера этого человека. Будучи внимательным, можно заметить, что все люди разделяются по типам: у одного одни «заморочки», у другого – другие; в одном – свои тараканы, в другом – свои. Отношение к работе тоже разное: одни работают, как ломовые лошади, другие относятся к работе «так себе». Некоторые – просто бездельники, которые хотят иметь деньги, не работая, другие – дураки, которые готовы работать, не богатея.
Оказывается, все зависит от типажа. В одном и том же городе, на одной и той же улице, в одном и том же доме могут жить два разных человека. Они даже могли учиться в одном классе. Но вот выросли абсолютно разными. Один из них – вечный неудачник, другой – победитель.
Один видит мрачные и серые стены в городе, пыльные и душные пробки летом, собачий холод зимой, грязные лужи осенью. Вечно ему все не так. Он всегда умудряется найти негатив, даже в чем-то хорошем. И, конечно, он считает себя несчастным и обиженным судьбой человеком.
Второй видит красоту архитектуры в городе, сочные зеленые деревья и яркое теплое солнышко летом, искрящийся и разноцветный снег зимой, пестрый и благоухающий листопад осенью. У него все время дела идут хорошо. Он всегда умудряется найти позитив, даже в чем-то плохом. И, конечно, он берет ответственность за свою жизнь только на себя и строит свою судьбу сам.
Самое интересное. Первых людей в любой точке земного шара гораздо больше. Почему так происходит? Они концентрируются на очевидном. Они отвечают негативом на негатив. Они даже не понимают, что сами виноваты в своих вечных проблемах и несчастьях. Вторых всегда меньше. Но это люди, которые концентрируют свое внимание на поиске хорошего.
На негатив они либо никак не отвечают, либо улыбаются в ответ. Они живут осознанной жизнью и ценят каждый проживаемый момент здесь и сейчас. Я знал, что лучше всего в круг своих друзей пускать людей веселых, успешных, жизнерадостных. А от нытиков, хитрецов, самолюбцев – держаться подальше.
Говорят, что лица людей и первые впечатления еще ни о чем не говорят. Это одно из наших общих и самых больших заблуждений. Нет ничего более значительного, чем лицо человека. И более красноречивого. На самом деле мы можем по-настоящему узнать человека только с первого взгляда. Более того, при этом взгляде мы узнаем о нем все, хотя не всегда бываем достаточно мудры, чтобы развить это наше знание. Видеть – это большое искусство!
В этой «команде» мне понравились все: обычные, без пальцев веером, без ненужных «выпендрежей». Владимир Рудько (Рудак) – руководитель, главный «заводила» и энтузиаст группы, соло-гитара; Леонид Грачев (Грач), но все звали его почему-то «Леша» – бас-гитарист и вокалист, в то время не имеющий еще даже понятия, что такое бас-гитара, юморной парень, часто использующий в своей речи литературные обороты из XIX века. Анатолий Тетерев (Цирк) – барабанщик, самый смешной из всего коллектива, великолепный «снабженец», безудержный выдумщик и фантазер, рубаха-парень. И Валерий Волков (Волк) – ритм-гитарист и хороший «самопальщик», самый усидчивый из всего коллектива! Пел, в основном, Грачев, иногда – Цирк, но ему лучше было бы не петь.
Складывалось впечатление, что я окунулся в прошлое, это было настоящее дежавю – уже виденное однажды, зимой 1965 года! Во всем нужно усомниться хотя бы однажды, даже в том, что дважды два – четыре, но тут, прямо перед твоими глазами! Уж не мираж ли это на самом деле, не виденье ли какое, уж не «поехала ли крыша» у меня от усталости?
Такой же частный дом, такой же дворик, такой же сарай, такой же верстак во дворе, самопальные гитары – черные, самопальная колонка и один на всех «Кинап»! Только вместо улицы Пушкина была улица Чернышевского, да новые действующие лица – вот и вся разница! И, что самое смешное, – они пытались играть почти ту же самую музыку!
Все ребята оказались простыми, открытыми, хорошими парнями – без «гнили»! Все, кроме Лени Грачева, оказались заводскими парнями. У группы было вычурное название «Эфа», что означало какую-то змею. Без сомнения, автором названия был Леонид Грачев – более образованный, все-таки мама – учитель литературы.
Сдружились мы с ребятами крепко: было очень много общего, нужно было обменяться опытом и информацией. Кроме того, были общие друзья – портвейн и плодово-ягодное! Уважать своих конкурентов – совсем не значит, что нельзя говорить ничего плохого про них. Но, даже если вы полностью уверены в своем превосходстве над конкурентом, не стоит недооценивать его.
Нужно уважать его и считать опасным соперником, который может выиграть бой за популярность, борьбу за публику, соревнование за репертуар. Понятливый человек имеет в себе чувство уверенности и самодостаточности, находя в этом то полезное, что можно взять для собственного личностного роста у других, – хоть у конкурентов, хоть у соратников. Такой человек стремится найти способ выгодно для себя сотрудничать с другими.
Прогресс – это повторяющееся по кругу движение, только все более быстрое. Практически все «первопроходцы» шли похожим, если не одинаковым, путем: те же мечты, те же кумиры, те же фантазии и те же проблемы. И все инстинктивно чувствовали, что, только осуществляя свои лучшие мечты, они могли продвигаться вперед, – по-другому никак!
На протяжении долгих лет наша музыка оставалась маргинальным явлением советской музыкальной культуры. Наше поколение биг-бита или рока сразу стало оппозиционным существующим в обществе ценностям и образу жизни: конформизму, промывке мозгов средствами масс-медиа, лицемерию и ханжеству «общественного мнения» и «общественной морали».
Продолжение следует
Глава 7
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ГОРОДЕ ОМСКЕ
У всякой эпохи свои интересы, задачи, цели. И обеспечивающий их решение прогресс, соответственно, тоже свой. У «битлоганов» было все похожим: интересы, задачи, цели, препятствия, проблемы и так далее. Мы были типичным социальным пластом молодежи, характеризовавшимся асоциальным поведением и неприятием традиционных культурных ценностей нации. И «наш» прогресс не был случайностью: это была жизненная потребность и необходимость. Иначе говоря, мы были поколением «одной крови»!
И появлялись такие группы на свет друг за дружкой, как грибы после дождя. В те давние времена никаких лазерных дисков не существовало, жестких тоже. Вся музыка, которую мы любили, могла быть воспроизведена тремя основными способами: с пластинки, с магнитофонной ленты, с радио.
Радио, конечно, – это «их» радио: «Голос Америки», «Би-би-си», «Немецкая Волна». Сто раз запрещенное, смертельно заглушенное, страшно искаженное. На официальном языке это называлось «радиозащитой от антисоветских радиопередач», «радиоэлектронной борьбой». То есть дождя-то, как такового, не было, а грибы все равно росли! Увлечение было повальным, захватившим целое поколение!
Но сейчас я хочу рассказать не только об этом: было еще одно страстное увлечение молодежи тех лет, особенно обеспеченной молодежи. Музыка не была единственным интересом «продвинутой» молодежи. Ввиду недоступности автомобилей популярность мотоциклов в СССР достигла поистине эпического размаха. Неудивительно, что в этой среде зародились первые «клубы по интересам», со временем вылившиеся в массовое движение рокеров, или байкеров, охватившее всю страну.
Это были группы молодежи, противопоставляющей себя обществу своеобразным поведением, которое выражалось во внешнем виде (кожаная куртка «косуха» с замком наискосок, темные очки, особая стрижка и т. п.), и в лихой езде на мотоциклах, главным образом в ночное время. У них был свой закрытый мир, и попасть туда мог далеко не каждый. Потому что их мир и не был создан для каждого. Потому что не каждому их закрытый мир был по зубам.
Самыми «центровыми» и «крутыми» считались владельцы чехословацкого мотоцикла Jawa! Также пользовались популярностью венгерские мотоциклы Pannonia, еще один успешный мотоцикл тех лет – чехословацкий CZ – «ЧеЗет». Доступны такие «игрушки» были далеко не всем, и, тем не менее, рокеров было очень много. В отличие от обычных мотоциклистов, у байкеров мотоцикл является частью образа жизни. Характерным также было объединение с единомышленниками на основе этого образа жизни.
Тусоваться с друзьями и общаться с девушками омские байкеры – такого слова, правда, в то время никто не знал – обычно собирались вечерами в пятницу и выходные дни напротив танцплощадки Городского сада, на углу улиц Съездовской и Карла Маркса. Среди нас это место называлось Пятачком. Мы – «Ровесники» – являлись туда с акустическими гитарами, как на работу.
Не приходить было нельзя, – это же был Пятачок, это же была центровая «тусовка»! Мне кажется, это было тогда одно из лучших мест для молодежи: постоянные веселые сборища и тусовки допоздна. Ровесницы, ровесники, девчонки и мальчишки… нам всем подружиться пора! Ну, и самое главное, – наши протестные мировоззрения полностью совпадали! Они и мы были едины в стремлении к свободе, к прогрессу, к Западу!
И вот однажды, уже летом 1966 года, там, на Пятачке, ко мне подошел долговязый и худой, кучерявый парень, приехавший на допотопном мотороллере «Вятка» (не понимаю даже, как его пустили в этот «клуб», видимо, сработала демократия). Он подошел ко мне, именно ко мне, и развязно сказал: «Левчик! А ну, сыграй соло битолсов!» Он сказал именно так – «Левчик» и «битолсов»!
Мы познакомились, это был Валера Макеенок (Макей, или Мотя) – легендарная личность, пропустивший «через себя» половину омских музыкантов и не только музыкантов! Многих он «присадил» на музыку, а многих и на кое-что другое.
Без всякого сомнения – лидер, талантливый организатор, умеющий «плести языком», в результате он не достиг в жизни чего-либо достойного, разменяв свою любовь и страсть к музыке и к мотоциклам на никчемные и губительные пристрастия, которые сгубили сотни талантливых молодых людей.
Макей был хитреньким и жуликоватым еврейчиком-прохиндеем с бегающим лукаво-плутоватым взглядом. Он старался выведать все, ничего не рассказав взамен. Хитрость, с какими бы эпитетами она не проявлялась, как ни крути, – есть производная ума. Разница между умным и хитрым – только в объеме нравственного потенциала. Умному не всегда удается уютно обосноваться в жизни, поэтому некоторые идут на соблазн, в корне переиначивая свою сущность. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться!
Умные люди говорят, что хитрожопость – это черта характера, а вот хитрость – это «военная» тактика и стратегия. Ну а кем же был я? Воспитанником улиц и городских окраин, прошедшим два интерната и один приемник-распределитель, общающимся с самыми разными слоями общества, побывавшим уже и на Кавказе, и на Черном море, и в столице. То-то же! Со мной такие «мансы» не проходили!
После общения с некоторыми людьми у меня появлялся ярко выраженный комплекс полноценности. Я, конечно, был и умнее, и хитрее, но «включал дурака», то есть притворялся, что меня легко обмануть. И тогда хитрожопый думал, что он одурачил меня, а на самом деле все было не так. На самом деле он дурачил самого себя. А я при этом ехидненько хихикал про себя.
Выяснилась, что у Макея тоже «команда», они занимаются в клубе имени Лобкова. Я приехал знакомиться: группа называлась «Грифы». В ее состав тогда входили сам Валера Макеенок – руководитель, соло-гитара; Юра Крылов (Настя) – ритм-гитара; Боря Седельников (Бука) – бас-гитара, и Виталик Сизов – барабанщик, старший брат известного художника-сюрреалиста Володи Сизова.
Петь практически было некому. Репертуар – точная копия группы «Эфа» Володи Рудько. Я уже не в том возрасте, чтобы хвастаться, но, честно говоря, мои «Ровесники», бесспорно, и по экипировке, и по репертуару, и по вокальным данным были намного впереди всех! И вокал у нас был великолепный, и форма у нас была «битловская», и репертуар покруче, про аппаратуру я вообще молчу!
Кстати, у Макея было одно большое преимущество: он жил в сталинском доме на площади Серова; там же, в том же доме, жил страстный меломан Саша Ваграмов (Ваграм) – продвинутый, говорящий по-английски, упакованный пластинками парень, знающий про «это» все! Уж он-то мог помочь «Грифам» с репертуаром, но….
А вот я воспользовался знакомством с Ваграмом, и благодарен этому знакомству! Макей же, по-моему, был хитрей самого себя: он постоянно что-то выкручивал, вынюхивал, мутил, юлил, пытался обмануть. А ведь любому человеку неприятно, когда спрашивают «что случилось?» не из-за того, что переживают, а из-за того, что их гложет любопытство.
Есть на языке идиш слово, широко применяемое в узких одесских кругах – «мишигинэ», что означает что-то вроде ненормальный, нервный, неуравновешенный, с разными оттенками, придаваемыми интонацией звучания. Ну а если, опять-таки, хотите посильней и погуще, то – безумный, чокнутый, выживший из ума. Временами Мотя казался мне именно таким.
Помню, однажды он заявил мне, причем без всякого повода: «Ты никогда не сможешь догнать и перегнать меня»! Вот уж совковые СМИ: они все время грозились «догнать и перегнать» Америку! Во-первых, я никого не собирался догонять или обгонять, – пора моих спортивных достижений миновала, во-вторых… я спросил его – почему? Ответ разочаровал меня совсем: – «Потому, что я старше тебя»!
Это правда, он был на пару лет старше меня, но…. Но, как учат японцы, уступай дорогу дуракам и сумасшедшим! Истинное достоинство подобно реке: чем она глубже, тем меньше шумит, – глубокие реки текут неслышно! Я всегда чувствовал, что у Макея сидит какая-то «идиотинка» в голове. Как известно, сходят с ума только те, у кого он есть. Такая нелогичная «логика» – зависимость превосходства от возраста – насторожила и даже напугала меня.
Хотел я было съязвить, мол, а как же ученики, превзошедшие своих учителей, но вовремя остановился – какой он мне учитель! Признак истинного превосходства – не ощущать ударов. Так огромный зверь не спеша оглядывается и спокойно взирает на лающих собак. Конфликт бессилен лишь перед здравым смыслом. Взгляд теплее слова.
Я окинул Макея насмешливым взглядом и, со свойственной мне ехидной усмешкой, промолчал. Одними из своих положительных качеств я считаю умение сосредоточиться и искусство задавать правильные вопросы. Эти качества имеют огромное значение и являются важным фактором успеха в любом деле.
Напомню, что к тому времени моя группа была самой «упакованной» в городе, в том числе и благодаря Валере Кондакову (из главы «СКИТАЛЬЦЫ-БИТЛОГАНЫ»). Я решил «приземлить» старшего по возрасту. «Какой динамик у вас стоит в колонке для бас-гитары?», – спросил я Мотю, и тот уверенно и гордо ответил: «Конечно, 2А-9»! Меня рассмешило это наивное «конечно», и я, как бы невзначай, сказал: «А у нас – 2А-11»!
Он так и остался стоять с разинутым ртом! Неизвестное и, тем более, непонятное всегда завораживает оппонента и лишает его дара речи! Неплохой был парень, но «гнилой», к сожалению. Но я с ним дружил, мне нравилось стебаться. Да, часто «лучшие друзья» любят в тебе все, за исключением того, что действительно важно? А то, что действительно важно, для них ничто, пустой никчемный звук.
Я думаю, что 1965-й год можно смело считать ГОДОМ ЗАРОЖДЕНИЯ ОМСКОГО РОКА: именно тогда в Омске все началось, все закрутилось, все понеслось. Летом 1966 года в Омске уже работали «за деньги» три (если не больше) ансамбля гитаристов: мы играли танцы в «Юнгородке»; «Эфа» устроилась играть танцы в саду ДК «Сибзавода» – и жили все ребята недалеко, и кто-то работал на этом заводе; «Грифы» «пилили» в клубе Лобкова.
Таким образом, все очевиднее стало проявляться новое для того времени явление культуры – группа гитаристов, никак не связанное с той культурой, которую привычно было считать единственно правильной. Тогда это явление считали не более чем дурной модой, пришедшей с Запада, так же, как и приходящей оттуда модой на тряпки.
То там, то тут раздавались все новые и новые бит-отголоски – так рождалась «рок»-музыка в нашем городе! Слово «рок» иностранное. Оно произошло от английского rock-n-roll, что в дословном переводе обозначает «качаться и крутиться». Однако «рок» в толковом словаре русского языка обозначает судьбу, неизбежность. Мне кажется, что словарное толкование этого слова более близко первым омским битлоганам, ведь для многих «рок» стал именно судьбой, образом и философией жизни!
Да, для многих людей, которые так считали, жизнь становилась тяжелым роком, но отнюдь не из-за музыки, а из-за образа жизни. «Секс, наркотики, рок-н-ролл» – эта фраза почему-то часто показывает поведение многих лиц, увлекающихся рок-музыкой, но не стоит причислять всех рок-музыкантов к этому отряду.
Наши первые группы гитаристов и стали первыми «неформалами», и, несмотря на увлечения наркотиками и алкоголем, несмотря на свои нигилистические взгляды и беспорядочный образ жизни, мы совершили мини-революцию общественного сознания. Мы стерли рамки того, что было принято называть правильным. Не всегда правильно жить так, как указывают другие, человек рожден для того, чтобы самостоятельно обрести себя в этой жизни. Не всегда дом, успешная работа и обеспеченная старость – это предел мечтаний, для кого-то счастье – гитара под рукой и глоток пива в компании друзей-романтиков!
Надо заметить, что бит- или рок-музыка не была единственным неформальным движением в то время. В музыке все большее влияние и популярность набирали барды – исполнители так называемой авторской песни. Классиками жанра здесь стали Владимир Высоцкий, Александр Галич, Евгений Клячкин, Юрий Кукин, Александр Городницкий, Юрий Визбор, Аркадий Северный и другие.
Менее известно, что песни собственного сочинения, в том числе и всенародно известные, писали и «чистые» поэты: например, Валентин Берестов – «Когда фонарики качаются ночные…», Глеб Горбовский – «У павильона “Пиво-воды”…», Виктор Соснора – «Летел Литейный в сторону вокзала…». Авторская песня была одной из форм самовыражения «шестидесятников».
Отдельной строкой шли исполнители – «враги народа»: Александр Вертинский, Петр Лещенко, Вадим Козин, Константин Сокольский. А мелодии Оскара Строка… Я всегда задавался вопросом: если они – враги народа, то что из себя представляет этот народ, что это за люди такие? Да, наши люди любят назначать себе «великих» врагов, принцип очень простой – величие врага передается и самому народу. Враг – это одновременно и стимул, и оправдание.
По четкому выражению поэтессы Анны Ахматовой, была «Россия, которая сидела» и «Россия, которая сажала». И никто не задумался над тем, что ведь страна – это не квадратные километры, а люди, и интересы страны – это интересы населяющих ее людей. А главный враг человека – он сам и такие черты его характера, как лень, безответственность, и обычное безмолвие народа!
На удушливом фоне арестов, расстрелов и лагерей звучали и согревали души людей голоса эмигрировавших на Запад Александра Вертинского и Петра Лещенко; подвергшихся репрессиям Вадима Козина, Аллы Баяновой (настоящая фамилия Левицкая) и Георгия Виноградова; и избежавших этой печальной участи Леонида Утесова (Лазаря Вайсбейна), Изабеллы Юрьевой (настоящая фамилия Ливикова), Марка Бернеса (настоящая фамилия – Нейман) и Клавдии Шульженко.
Далекие 30-е, 40-е и 50-е годы... Какая музыка! Какие песни! Какая плеяда замечательных певцов! Уверен, что сегодняшние 20-летние юнцы из этой «золотой россыпи» эстрадных певцов, может быть, могли бы, да и то с натяжкой, вспомнить лишь Утесова, Шульженко, Русланову и Бернеса. А у пожилых людей возникли бы трудности разве что с Георгием Виноградовым, но при этом многие из них вряд ли бы вспомнили почти неизвестного и забытого сегодня певца Глеба Романова.
А ведь он был так популярен в 50-е годы! Это же он исполнял знаменитые песни «Два сольди» и «Домино». На фоне жлобской и пошлой эстрады с ее, за редким исключением, исполнителями, «враги народа» выглядели белыми воронами, гадкими утятами! А вот для меня они были белыми лебедями, прекрасными журавлями!
Но вернемся к событиям того времени. Свою недальновидность, причем мерзкую и недостойную, Валера Макеенок проявлял еще не один раз, но один случай запомнился мне навсегда. Нельзя повторить одну ошибку дважды. Ошибка, повторенная дважды, перестает быть ошибкой. Во второй раз – это уже не ошибка, это осознанный выбор, это стиль жизни.
Итак, 9 мая 1967 года на танцплощадке Городского сада проводился конкурс гитаристов. К моему великому сожалению, я не имел о нем ни малейшего понятия: я не знал, кто его проводил, где и когда. Мой всезнающий друг Сергей Крюков болел, я был занят подготовкой к экзаменам (выпускной год). В общем, никто ничего не сказал о конкурсе, хотя могли… и должны были!
Сообщил мне об этом мой друг Миша Расин, который учился со мной в одной школе и поигрывал на гитаре. Благо дело, все жили относительно недалеко – через час вся «команда» была в сборе. Среди участников – а было-то всего два коллектива – была договоренность, что гитары используют рудаковские, то есть группы «Эфа», а аппаратуру – макеевскую, то есть «Грифов».
«Ровесники», без всякого сомнения, должны были принимать участие в конкурсе. Но Макей вдруг не разрешил воспользоваться его аппаратурой. Возмущались все: и «Грифы», и «Эфа», и «Ровесники», и даже зрители и организаторы (какие-то комсомольцы). Но Мотя остался непреклонным.
Таким «гнилым» способом макеевские «Грифы» получили второе место в «конкурсе» гитаристов! Намерение, вроде бы, благородное – каждый волк заботится о своей стае! Но существенно также и то, чтобы не только намерение, но и поступок был благородным. Пришло разочарование: ведь мутная вода когда-то казалась прозрачной.
Иначе говоря, Макей причинил вред мне, потому что это никак не угрожало ему самому. Можно говорить о какой-то нравственности или порядочности? Бывает, что мораль читают по складам. Похоже, что бесконечность подлости – это только ее начало. Я понял, что в его жизни не осталось больше стандартов, поэтому я не осуждал ни то, что он сделал, ни то, как он этого добился.
Я только сказал Макею громко и при всех: «Иди к черту той дорогой, которую ты выбрал, но я не желаю становиться частью твоего пути. Меня не вдохновляет ни твоя идея, ни ее воплощение. Твои дешевые хитрость и предательство свидетельствуют лишь о недостатках ловкости и скудости твоего ума! Засунь себе грамоту, что ты получил, в одно место; она не соответствует действительности!» Да, я был зол от такой изощренной пакости.
Если человек на каждом шагу заявляет, что уж он-то точно – не быдло, то невольно задумаешься, а не быдло ли он? Иногда смотришь на человека, и напрашивается вопрос: он родился придурком или курсы какие-то дополнительно проходил? Да, я, конечно, сильно переживал, но я пережил. Нужно оставлять тех людей, которые причиняют тебе боль, физическую или ментальную.
Однажды наступает момент, когда нужно решительно вычеркивать из своей жизни людей, которые приносят в нее расстройства и печали. Как бы ни было тяжело, но необходимо сделать это, чтобы освободить место для счастья. Нужно уходить, не сожалея и не оглядываясь. И я не стал плакать по этому поводу, не стал себя жалеть и сожалеть, нет, это не для меня…
Психологическая зрелость – важная составляющая человека, которая способствует раскрытию всех его способностей и талантов, помогает обогащению как духовному, так и материальному. Но обида остается – тут все решает послевкусие, во всем. Все зависит от того, что почувствуешь после – после общения, после поцелуя, после ссоры, после секса, после кофе, после взгляда. Это «после» во многом является определяющим.
Самое глупое – перекладывать ответственность или вину на кого-то другого. Мы ответственны за все, что мы делаем. И мы заслуживаем всего того, что у нас есть и что с нами произошло. Только действия человека говорят о его личности и его отношении к нам. Не нужно верить словам, нужно просто наблюдать. И тогда мы увидим истину.
Ничто НЕ ДОЛЖНО быть идеальным, восхитительным, приятным, незабываемым, но МОЖЕТ быть. Если будет – отлично, если нет – вы не умрете от этого. Будьте готовы принимать все, что посылает вам жизнь, и будьте счастливы. Неприятности случаются у всех, но вопрос: почему они происходят? На это есть причины, устраняя которые, мы избавляемся от ненужных проблем. Тот, кто действительно чего-то стоит, не боится признать свою ошибку.
Я признал: да, я глубоко заблуждался по поводу Макея! Я глубоко обманывался по поводу «профессиональной» солидарности, по поводу дружбы, наконец! И, кроме того, я был обязан знать о предстоящем конкурсе, и тогда бы уж точно аппаратура стояла моя. Я винил только себя, и это было горько! Однако нет на свете такого горя, которое не смогла бы исцелить юность.
Зная это, не следует огорчаться слишком сильно. Я всегда помню золотые слова красноярской поэтессы Натальи Розбицкой: «Уходя – уходи! В душу двери закрой и забудь человека навечно! Будет трудно, но ты тем себя успокой, что и он поступал бессердечно!» Переживание – пустая трата времени. Это ничего не меняет. Оно только ворует у тебя счастье. В этом мире всему можно научиться – и хорошему, и плохому. Главное – иметь желание.
Продолжение следует
Глава 7
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ГОРОДЕ ОМСКЕ
Я признал: да, я глубоко заблуждался по поводу Макея! Я глубоко обманывался по поводу «профессиональной» солидарности, по поводу дружбы, наконец! И, кроме того, я был обязан знать о предстоящем конкурсе, и тогда бы уж точно аппаратура стояла моя. Я винил только себя, и это было горько! Однако нет на свете такого горя, которое не смогла бы исцелить юность.
Зная это, не следует огорчаться слишком сильно. Я всегда помню золотые слова красноярской поэтессы Натальи Розбицкой: «Уходя – уходи! В душу двери закрой и забудь человека навечно! Будет трудно, но ты тем себя успокой, что и он поступал бессердечно!» Переживание – пустая трата времени. Это ничего не меняет. Оно только ворует у тебя счастье. В этом мире всему можно научиться – и хорошему, и плохому. Главное – иметь желание.
А жизнь, тем не менее, продолжалась. Наступила пора выпускных экзаменов. И вот – новый поворот… Школьная администрация вычитала какую-то инструкцию, что, если ученик пропустил более одной трети уроков, пусть даже по уважительной причине, – его можно оставлять на второй год! По всем предметам, за исключением английского, у меня стояли тройки – не за знания, а за прогулы!
Нет, ну какие могли быть уроки в школе, когда нарабатывался репертуар? Конечно, занятия нещадно пропускались, но это не означало, что я отставал хоть по какому-то предмету. Только одна учительница английского языка выступила на педсовете, куда меня вызвали, и заявила, что она оценки ставит не за посещения, а за знания.
Это было уже диссидентство – выступить против директора школы и коллектива учителей. Это особенность крепостного права, когда все крепостные обязаны были принимать мнение барина или быть битыми на конюшне. Любой, кто поссорился с барином, обретал себе врагами всех его крепостных. Смелая учительница английского языка Людмила Николаевна Кузнецова! Браво ей!
Остаться на второй год для меня было не только унизительно, но и очень «обломно» – впереди ждала работа! Я попросил создать комиссию, которая бы отдельно приняла у меня экзамены по всем предметам перед окончательным решением о моем допуске к выпускным экзаменам. И… они пошли на это! Правда, не «за просто так»: я им пообещал отыграть выпускной вечер – бесплатно! Для родной-то школы? Да всегда пожалуйста!
1967 год по праву считается лучшим годом в истории рок-музыки – годом, когда появлялись величайшие произведения в жанре поп-рока, психоделического рока, блюз-рока, хард-рока. Центральное место среди событий занял фестиваль в Монтерее (Калифорния), проходивший с 16 по 18 июня 1967 года. Именно на нем, по словам Севы Новгородцева (настоящее имя – Всеволод Левенштейн) – ведущего музыкальной программы Би-би-си, «широкая публика открыла для себя Джими Хендрикса и Дженис Джоплин».
Но это было там, за бугром; мы же, как всегда, отставали. Но, благодаря поступавшей информации, уже не так, как это было раньше! В городе Омске жизнь не стояла на месте: появлялись и заявляли о себе новые «команды». Где-то на 7-й Северной жил Петя Киргинцев, которого за его внешний вид (смуглая кожа, орлиный нос) звали Грек или Копченый.
А в районе плодопитомника Сибниисхоза проживал Гена Дубоделов – великолепный радиосамопальщик! У них с Петей сложился творческий союз. Называли они друг друга не иначе как на «вы» – Петр и Геннадий! Уже тогда Петя «засамопалил» гитару с вибратором. Где уж он нашел пружины для такого вибратора, не знаю, но точно помню, что гитара у него просто «блеяла».
В другом конце города, на «Московке», орудовали Витя Мельниченко – также страстный самопальщик и Миша Сафонов – тогдашний бас-гитарист и будущий религиозный служитель. В 1967-м же году в ДК «Строитель», что в «Нефтяниках», появилась еще одна группа: Женя Шабанов – вокал, Саша Девятков – соло-гитара, Слава Чернышев (Манюга) – ритм-гитара и Витя Дубцов (Помазок) – барабаны. Почти в каждом институте появились свои «битлы». Примерно так выглядел биг-битовый Омск весной 1967 года!
Понятно, что в СССР бит-музыка пришла довольно поздно – железный занавес и все такое прочее. Люди были мало осведомлены о том, что происходит в мире, не было нормальной техники, инструментов, да и вообще много чего. Но мало-помалу рок-музыка пришла и в нашу жизнь. Надо ли говорить, как приняло большинство советского поколения новую музыку? Тем не менее, оглядываясь на Запад, беря в пример манеры исполнения, поведения на сцене и саму музыку, мы потихоньку развивали это направление.
Глава 8
ВОТ… МИЛЫЙ «СИБЗАВОД»
Случай обладает феноменальной меткостью.
Беник Мишиев
Коль подлинно не плох пастух,
Так он плохих собак держать не станет.
Иван Крылов
Бизнес – это искусство извлекать деньги из кармана другого человека, не прибегая к насилию.
Макс Амстердам
Надо уметь переносить то,
чего нельзя избежать.
Мишель де Монтень
Итак, стояла весна 1967 года – самое начало танцевального сезона. Мы играли на танцах в Городском парке культуры и отдыха. Толпа «перла» на «Ровесников», популярность росла в геометрической прогрессии! Но мне не нравилось «делить славу» с эстрадным оркестром, который играл на одной площадке с нами. Они просто мешали нам общаться с публикой, потому что своей игрой они «ломали» драйв, которого достигали мы.
Лишать себя такого кайфа, деля сцену с какими-то явно «левыми» и непрофессиональными музыкантами-стариками, я не мог. Прежде всего, мы не должны обманывать себя – свой внутренний мир. Мне это не нравилось, и я искал что-то новое, что-то другое. Нелегко найти человека, который бы не хотел чувствовать себя хорошо. Нет универсального принципа, как стать счастливым, это очевидно.
Но также очевидно, что мы могли бы чувствовать себя великолепно, если бы в нашей жизни стало меньше беспокойств. Просто представьте, что все в нашей жизни происходит легко и непринужденно, разве это не прекрасно? Как избавиться от всего, о чем ты беспокоишься, что тебе не нравится, и что ты просто ненавидишь? Конечно, мы всегда можем сказать себе, что все у нас в порядке, посмотрев на мир сквозь розовые очки.
Но разве это не самообман? Что нам может действительно помочь быть довольными своей жизнью? Если тебе что-то не нравится, у тебя есть два варианта: принять состояние, в котором ты оказался, либо изменить его. Если не можешь изменить ситуацию, нужно изменить отношение к ней. Просто если есть проблема и ты можешь ее решить, то решай, а не можешь, то не заморачивайся – бессмысленно.
В жизни всегда есть моменты, на которые мы не можем повлиять. Не растрачивайте себя на бессмысленные переживания. Если проблему отпустить мысленно на какое-то время, то решение приходит само, проверено. Кто-то неведомый сверху – назовем его провидение или просто случай – находит для тебя решение! Так случилось и со мной. Однажды на горизонте появился Юрий Иванович Орлов – художественный руководитель Дворца культуры «Сибзавода».
Задолго до изобретения компаса люди уже странствовали и по морям, и по пустыням, находя свой путь по солнцу и звездам. Они рано или поздно замечали среди всех звезд, кружащихся в небе и совершающих один оборот каждые сутки, одну, почти совсем неподвижную. Эту звездочку, находящуюся чуть ли не точно над Северным полюсом Земли, мы теперь зовем Полярной; землепроходцы же и мореплаватели древности почтительно именовали ее Путеводной; по ней было всего надежней узнавать страны света: ведь она неизменно стояла точно на севере.
Впрочем, есть и другое объяснение выражения «путеводная звезда», которое сейчас означает вообще указатель цели, признак верного направления при всякой деятельности и работе. Перемены происходят лишь тогда, когда мы идем против того, наперекор тому, к чему привыкли. Так вот, для нас Юрий Иванович Орлов оказался той самой путеводной звездой: он предложил нам работать во Дворце культуры «Сибзавода», а именно туда и рвалось мое сердце!
Юрий Иванович хотел получить немедленный ответ. Не зря говорят, что главное – оказаться в нужном месте и в нужное время. В сущности, лучшая гарантия того, что НЕЧТО должно случиться, – то, что ОНО нам кажется жизненно необходимым. Подумав – решайся, а решившись – не думай. Принятие окончательного решения иногда может выглядеть как гражданская война внутри себя, а ваш разум – это и есть ваше поле битвы.
Это обитель неразрешенных конфликтов; это место, где хранятся все ваши переживания, предубеждения и страхи, которые так и не свершились. Но если вы позволите этим мыслям и дальше находиться в вашей голове, то они со временем смогут отнять у вас мир, радость и, наконец, жизнь. Существует две базовые эмоции – желание и страх. Все что мы делаем или не делаем, определяется либо желанием (хочу!), либо страхом (боюсь!).
Никто не знает, как все обернется, но есть одна вещь. Если вступаешь в игру, боясь проиграть, то не надейся на выигрыш. Если вы затягиваете принятие решения, значит, вы уже приняли решение оставить все по-старому. Для настоящего «командира» ценным является умение быстро принимать решения, проявлять инициативу, обладать способностью идти на риск. Я обожал риск лишь за то, что в нем нет даже намека на лицемерие.
Я руководствовался своей интуицией, стремлениями, интересами и потребностями группы, а они у нас были одинаковыми. Хотя, должен заметить, что творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. «Пастух» ощущает себя ответственным, в конечном счете, только перед той задачей, которую ему предназначено решить.
«Пастырь» скорее позволит себе презреть свои интересы, чем те внутренние обязательства, которые возложили на него его особая судьба, особое дарование, особая позиция. Чтобы смена «плацдарма деятельности» прошла успешно, должны были быть соблюдены два основных условия: мы должны были понравиться администрации ДК, а они – понравиться нам.
Дворец культуры «Сибзавода» меня лично привлекал по нескольким причинам: во-первых, это была самая центральная на то время площадка в городе; во-вторых, в «Сибзаводе» можно было работать как летом, так и зимой; в-третьих, это место было уже «намолено», до нас там играл ансамбль гитаристов «Эфа» Володи Рудько; в-четвертых, директриса «Сибзавода» Лидия Ивановна оказалась умной и прогрессивной молодой женщиной, и, в-пятых, никакого тебе духового или эстрадного оркестра.
Некрасиво бросать прежнего работодателя внезапно, без предупреждения, не предложив себе замену. Если вы хотите остаться в хороших отношениях с бывшим работодателем, лучше прощаться по-человечески. Потому что, кто знает, когда и при каких обстоятельствах вы встретитесь в следующий раз. В общем, я нашел начинающий коллектив, по-моему, это были ребята Сережи Дейнеко, и «посадил» их играть на наше место в ГПКО.
Мы же перебрались в ДК «Сибзавода», и, как оказалось, надолго. ДК «Сибзавода» стал нам и домом, и базой для репетиций, и концертным залом. Я даже не заметил как, но мы со всеми сотрудниками слились в какую-то единую семью, в единый дружеский коллектив. Была весна, танцплощадка в саду, для музыкантов отдельная комната (достаточно просторная пристройка), народу – вал, билеты на танцы раскупались еще днем!
Должен упомянуть, что, выполняя обещание, данное воспитателям новосибирского приемника-распределителя и руководствуясь заядлой заинтересованностью в радиоделе, осенью 1967 года я поступил на радиотехнический факультет Политехнического института. Несмотря на просто бешеный конкурс, я поступил легко, как бы запросто. Учеба закончилась, практически не начавшись.
Одним из неотъемлемых признаков жизни в СССР была поездка «на картошку». Это, если кто не знает, обязательная отработка определенного времени в колхозах или совхозах практически каждого учащегося или работающего. Трудовых рук для полевых работ почему-то всегда не хватало. Местные аборигены только руководили приезжими, но на полях их не было видно.
Складывалось впечатление, что студенты и научные сотрудники и «тянули» на себе все сельское хозяйство. В институтах просто начинали занятия на месяц-полтора позже – всех студентов и большую часть преподавателей отправляли в колхозы. Хочешь ехать или нет, никто не спрашивал – не хочешь ехать, забирай документы и вперед, в армию... В армию идти я категорически не хотел, но также я не хотел и работать на кого-то, да еще и по принуждению.
Короче, вначале я «заболел», а потом и вовсе «умер» для этой учебы. Жалко только было, что я занял чье-то такое драгоценное место. Я и Юра Мощанин поступили учиться в музыкальное училище – в знаменитую в городе «Шебалинку». Нужно было приобретать музыкальное образование. Спросите – зачем? Все, кто с образованием, скажут, что нужно! Самоучки скажут, дескать, только играть мешает. Все равно каждый будет свое мнение отстаивать.
А для меня вопрос стоял намного проще: самоучкой же я уже был и все знал, что тут и как – в мире самоучек; теперь мне хотелось узнать и испытать, что и как в другом мире – в мире профессионалов! К слову, я думаю, что элементарные знания нужны хотя бы для того, чтобы разговаривать на одном языке – на языке нотной грамоты.
В то время никакого класса гитары в Омском музыкальном училище имени В. Я. Шебалина не было и в помине. Из струнных были классы балалайки и домры. Меня попросили что-то сыграть, а что я мог сыграть? Сыграл на домре что-то из совсем чуждого для этого инструмента репертуара. Попросили сыграть что-нибудь «тремоло» – сыграл «Шербурские зонтики». Преподаватели, конечно, рассмеялись, но меня приняли в училище.
Музыка – четко и логично организованная система, построенная на математических законах. В процессе ее освоения развивается память, пространственное и логическое мышление; в элементарной теории музыки нет ничего придуманного или спорного, все идеально обосновано. Музыка тесно связана не только с математикой, но и с языком. Это та же речь, только без слов.
Продолжение следует
КОГДА ТЫ СЧАСТЛИВ САМ, СЧАСТЬЕМ ПОДЕЛИСЬ С ДРУГИМ!
