Серьезно? Но для этого у вас слишком безупречная репутация. Не помню новостей о том, чтобы вы гоняли на «феррари» по Лазурному Берегу со скоростью 240 километров в час. Просто я стараюсь, чтобы такие вещи не попадали в новости. (Улыбается.) Я стараюсь вести себя, может быть, максимально сдержанно, потому что я очень несдержанный. Мама всегда говорит: «Тебе не подходит быть злым и не подходит ругаться матом». Ни от первого, ни от второго я избавиться не могу — меня периодически злят люди. Выводит из себя глупость, рассинхронность с той системой работы, которую я пытаюсь выстроить во всех своих проектах — и в музыкальном, и в бизнесе. То есть человек должен мыслить, как я, и тогда у нас всё получается.
Такое вообще возможно — найти человека, который мыслит как вы?Мой заместитель, например, с которым мы работаем с 2001 года, за эти шестнадцать лет ежедневной работы научился без слов понимать, какое решение я могу принять по тому или иному вопросу, и уже самостоятельно может предпринимать те или иные действия. Соответственно, это облегчает рабочий процесс. Чем больше вокруг меня таких командных людей, тем больше я могу успеть сделать, построить и реализовать.
Что вы еще не успели сделать? Вы же даже в кино сыграли!Знаете, сделать можно очень много. Можно сыграть в кино тысячу раз, но не добиться в этом никакого успеха. Можно спеть тысячу песен, и они никому не будут нужны. Вопрос же не в том, что ты успел сделать, а в том, что ты успел сделать успешно. Я измеряю успех исключительно этим. Любой артист может в «Крокусе» дать концерт: арендовал, заплатил, вышел — и пой себе на здоровье в пустом зале. Настоящее признание — это признание публики, когда есть желающие не просто купить билеты, а купить хорошие билеты, купить их заранее, когда знают твои песни... Это может происходить в Нью-Йорке, в Уфе, в Москве, в Баку — неважно. Важно, когда люди не отсиживают твой концерт, а вместе с тобой кайфуют.
А были ли у вас проекты, которые не удались?Я их не помню.
Вы их просто забываете, или абсолютно все удались?Нет, я их просто не помню, потому что, во-первых, я не упрямый человек: если я инициировал какой-то проект и он как-то не склеивается, то считаю, что его надо бросать и двигаться дальше. Но если есть перспективы его реализовать, то, конечно, нужно этого добиться. Каких-то прямо провальных проектов я не помню. С первого моего ресторанного проекта — совместного с Новиковым Shore House — я не закрыл ни одного ресторана. А открыл около тридцати уже. Точнее, один закрыл, но не по собственной вине.
Знаете, когда я с вашим пиар-менеджером обсуждала возможность разложить журналы с вашим фото на обложке на фестивале «ЖАРА», она очень аккуратно сказала, что вам это может не понравиться. А что вам могло не понравиться? Вы публичный человек, это ваш фестиваль, ваша обложка.
Я не гонюсь за узнаваемостью, потому что для этого есть все возможности и ресурсы, — можно обклеить всю Москву своими фотографиями, тогда точно тебя все будут знать. Нет у меня такой цели, я хочу, чтобы узнавали мои песни, мою музыку.
Даже, может быть, не зная меня. Мне приятно, когда записал крутую песню и друзья мои пришли и сказали: «Чувак, это офигенно, мы были в караоке и пели»...
Мне даже кажется, что если бы я не был сыном Араза Агаларова и наследником, как пишут, империи «Крокус, если бы я не был связан со всем этим, то стал бы уже полноценным большим музыкантом, потому что у меня было бы и время, и силы. Я за два года не написал ни одной песни. Думая о бетоне, песке, металлоконструкциях, нереально сесть и погрузиться в то настроение, чтобы что-то сочинить... Это плохо, потому что эмоционально это, конечно, опустошает. Из творчества это превращается в какую-то... работу. Вот ты записал песню, надо успеть в студию, в студии ты поешь у микрофона и знаешь, что у тебя через сорок минут встреча, и ты торопишься. Так нельзя. Но у меня в последнее время именно так и происходит.
Какой выход?Проведу фестиваль, буду заниматься музыкой.
Где?
Везде. В Москве, Англии, Германии. Поеду на концерты, гастроли...
Я думала, вы скажете: поеду отдохну.Так это и будет абсолютным отдыхом. Когда я уезжаю на гастроли, у меня весь день свободный: концерт вечером, а днем ты можешь погулять, спортом позаниматься, на массаж сходить. В обычной жизни у меня нет такой возможности — я даже стригусь в офисе! Ко мне приходит парикмахер, и между встречами мы находим время. Она говорит: «Мне нужно двадцать минут». Я говорю: «У тебя есть семь».
Иванка Трамп, рассказывая о том, как ее воспитывал отец, призналась, что в неделю он давал ей ровно столько денег на карманные расходы, сколько дает своим детям обычный американец. И всегда говорил, что она не должна ничем выделяться, она сама по себе еще ничего не добилась… Вы своим сыновьям что-либо подобное говорите?Мало объяснить, это надо спровоцировать. И почему состоятельные родители не дают больше карманных денег или больше возможностей? А потому, что они хотят мотивировать своего ребенка стремиться к чему-то, искусственным путем в принципе. И я, конечно, благодарен родителям, что это желание у меня есть. Потому что если бы не было, то и бизнеса бы не было. Когда есть возможности, потерять мотивацию очень просто. Мои дети, конечно, живут в привилегированных условиях: и с одной и с другой стороны у них достаточно известные и бабушки, и дедушки, и все их балуют. Но я пока выжидаю, потому что им сейчас по восемь. Вот пройдет еще пара лет, и я смогу уже своим примером, как в свое время мой отец, чему-то их научить. Допустим, я привожу их на работу и заставляю всё время сидеть здесь на диване, пока я провожу встречи. Или на стройки их стараюсь брать. И это тоже участие — оно, мне кажется, на каком-то волшебном уровне закладывает в детях понимание, что нужно работать, нужно к чему-то стремиться. Это часть воспитания. План такой, а как он будет реализован — я не знаю. Самая рискованная сфера, которой мне необходимо заниматься, — это воспитание детей.
У вас есть песня, посвященная вашему отцу. Она, конечно, полна уважения и любви, но, чтобы написать такую песню, мало уважать и любить своего отца. Наверняка в свое время вы говорили ему, что лучше разбираетесь во всем и советы вам не нужны.Уже не так явно и дерзко, но порой это происходит и сейчас. Мне всегда хочется — хотелось во всяком случае — сказать, что я тоже что-то могу, что у меня что-то получится самостоятельно, отдельно. И всегда это меня мучило — что я хочу сам открыть ресторан, чтобы он как гость туда пришел, чтобы он не мог сказать, что черное надо перекрасить в зеленое, а эту колонну вообще убрать. (Смеется.) И часть моего бизнеса — моя собственная, и отец прекрасно понимает, что его можно не корректировать. Но с другой стороны, если брать мою музыкальную жизнь, я сознательно взял сценический псевдоним EMIN, без фамилии.
На моем 35-летии отец, произнося тост, признался, что сейчас за границей, на переговорах, его узнают как папу Эмина. Он сказал: «Я хотел тебя попросить вернуть фамилию, чтобы я больше не скрывал от тебя, что ты уже состоялся, состоялся в полном объеме, поэтому всё теперь нормально». Я с ним не совсем согласен: мне еще есть над чем работать. Я его безмерно уважаю, естественно, а он, со своей стороны, дает мне и возможности, и доверие. Иногда он даже со мной советуется по бизнесу, что особенно для меня ценно, потому что отец — один из самых крутых бизнесменов, которых я знаю.
Говорят, что воспитывать современных детей так, как воспитывали тебя, — бесполезно. Они, к примеру, ни в чем не сомневаются и ничего не боятся. Вашим сыновьям тоже кажется, что у них всё получится?Да, есть такое. И это очень обманчивое ощущение и неправильное, поэтому с ним надо бороться. Сомневающийся человек задает себе вопросы: правильно ли я делаю, а надо ли мне это делать, получится ли у меня. Взять даже Дональда Трампа — он вроде непоколебим, и он знает, что у него всё получится. Но, поверьте мне, это тоже задающий себе вопросы человек, и это правильно, так и должно быть, иначе успеха большого добиться невозможно.
Что вам нужно для успеха, понятно. А для хорошего настроения? Утром встать и услышать музыку, не слышать телефон, может быть, чтобы дети разбудили?..Дети, когда они дома со мной, — это счастье, счастье, когда они прыгают ко мне в кровать, даже если встали намного раньше меня... Круто, когда открываешь телефон и не видишь сообщений, что кому-то плохо, кто-то заболел (в последние годы это было часто — и дедушка болел, и бабушка, их не стало). А пока все здоровы — всё хорошо. Обычно я просыпаюсь на позитиве: у меня весь день впереди, и нужно успеть сделать тысячу дел.
А счастье вообще зависит от внешних обстоятельств, или оно внутри нас? Внутри, конечно. Порой встречаешь простого садовника, который каждый день обеспечивает свою семью куском хлеба, и он абсолютно счастлив. И ему, может быть, больше ничего и не надо. А есть человек, у которого есть всё, и он абсолютно несчастлив. И это вот такая амплитуда, где нужно найти золотую середину. И об этом надо помнить, когда зарываешься в постоянном движении так называемой наживы...
Это такая азартная игра?Да, ты открыл что-то, получилось, хочешь еще и еще, еще Vegas, и еще круче, чем Vegas. И вроде с собой ничего не заберешь, но ты на это тратишь время. Время, которое потом не потратишь на своих детей, на своих любимых, не проведешь его с мамой, с друзьями. А жизнь одна, ее нужно правильно распределить, расставить приоритеты. Пока у меня с этим проблемы: пока я успеваю делать только то, что наметил, но абсолютно не успеваю делать то, что хочу.
А чего вы хотите?Я еще не понял. (Улыбается.)
Эмин, а кто ваш основной цензор? Алёне показываете свои песни?Раньше показывал. Она, кстати, в основном критикует, за что я ей благодарен, потому что это полезно. Очень тонизирует, когда вокруг есть люди, которые тебе честно могут сказать... У меня есть друзья, которым какую песню ни включи, они говорят: «Офигенно!» А тут ты показываешь, а тебе на девять из десяти говорят, что это плохо...
Обижаетесь?
Наоборот, это заставляет делать лучше. Мама мне так никогда не скажет: что я ей ни пошлю, ей всё нравится.
Что еще вы ждете от близкого человека, кроме того, что он должен говорить вам правду?Мне нужно, чтобы с человеком было комфортно, чтобы он был воспитанным, интеллигентным, мягким, обязательно искренним. И в нем должны быть какие-то качества, которые его отличают от других, — чувство юмора, или чувство такта, или что-то еще такое, что выделяет. С друзьями у меня должны быть одинаковые взгляды на дружбу.
Для меня дружба — это когда в неудобной ситуации ты всё равно не сворачиваешь с пути, ты всё равно идешь прямо. И на какой-то короткий отрезок такая позиция может покоробить вашу дружбу, но на длинной дистанции ее только сохранит. Да и в отношениях с женщинами, мне кажется, то же самое. Есть какая-то прямая линия, я считаю. Когда ты выбираешь какой-то путь, надо идти прямо, вперед.
Что такое любовь, Эмин?Никто не знает.
Вы же поете про нее! Получается, что вы не знаете, про что поете?Я рассуждаю.
То есть вы философ?Есть такое, но в песнях. А в жизни что философствовать — мы всё равно ничего не решаем, надо делать.
Фотографии: Ваня Березкин и из открытых источников