Версия для печати

ВСЕГДА ЛИ ДВАЖДЫ ДВА – ЧЕТЫРЕ?

Автор: 

– Не кажется ли тебе, что наш Израиль чем-то напоминает шумный еврейский двор? – спросила меня Иосефа, редактор русского радио РЭКА, – постоянно вспыхивают ссоры, перебранки, бывает, хватают друг друга за грудки. Но что да, в душе все понимают, что мы окружены врагами, и просто обречены мириться друг с другом. Другого, как говорится, нам не дано.
Во время моего давнишнего пребывания в Израиле страна в очередной раз погрязла в распрях. В центре оказалась острейшая проблема – служить или не служить в армии учащимся и выпускникам иешив и религиозных колледжей. Вопрос этот обсуждался в Кнессете, споры вылились на страницы газет, заполнили радиоэфир, велись в квартирах, ресторанах, на улицах. Если же вспомнить, чем закончились в Израиле только что прошедшие парламентские выборы, то следует признать, что сегодня проблема эта обрела чуть ли не судьбоносное для страны значение. А тогда...


– Понимаете, – убеждал меня на Тель-Авивской набережной «бывший русский», – наши дети гибнут в войнах, в почти ежедневных стычках с террористами, а они знай только сидят в своих ешивах и академиях, штудируют свои книги и молятся, пейсатые-волосатые. Ясно, как дважды два, – это какое-то легальное дезертирство.

Стояло прекрасное солнечное субботнее утро. Море любовно ластилось к берегу. Низко летели чайки. Со стороны широкой площади, что перед гостиницей «Лондон», доносилась танцевальная музыка. Каждый день почти с самого утра люди приходят сюда танцевать и веселиться. Одни выходят из круга, другие заходят, и так до позднего вечера. Если есть рай земной, то, наверное, он здесь. Но жизнь в городе как бы замерла. Закрылись магазины. Не работал городской транспорт, отключилась междугородняя автобусная станция, вокзал. Проносились лишь частники да полицейские машины. Не выбраться, а мне хотелось поскорее съездить к Мертвому морю, побывать на Масаде.
Вечером, проходя мимо большой синагоги, что недалеко от гостиницы, где я жил, услышал: «Слиха, адони» – «Извините, господин мой». Ко мне подошел молодой ешивник, закрученные пейсы почти до плеч.
– Я вижу, вы новый человек здесь. Мы хотим пригласить вас на последнюю сегодня субботнюю трапезу. Ребе Зис будет очень доволен.
– Вы приглашаете всех новых, и прямо с улицы?
– Почему нет? Ребе Зис рад каждому еврею.

Мне показалось, я уже слышал в Израиле это имя, но, с другой стороны, терять вечер в синагоге… Я сдержанно поблагодарил, сказал, что вернусь через минуту, и забежал в свою гостиницу. Поднявшись в номер, позвонил Иосефе.
– О, ребе Зис! – воскликнула она, – это один из известных в Израиле религиозных авторитетов. Мы иногда ссылаемся на него в своих передачах. Его суждения не всегда бесспорны, но интересны.
В таком случае, подумал я, мне найдется, о чем спросить его. Приму приглашение.

Молельный зал блестел чистотой. На столах – белоснежные скатерти. Горели субботние свечи. Среди молящихся было несколько раввинов. За аналоем стоял молодой ешивник, тот, что пригласил меня сюда. У него оказался прекрасный канторский голос. Когда из «Аарон-Кодеша», самого святого места в синагоге, достали увенчанную серебряной короной Тору, все встали, и я, человек вполне светский, невольно проникся трепетным благоговейным чувством.
В завершение субботней службы с ее обязательными ритуальными атрибутами, ребе Зис – пожилой, грузный, взгляд из-под лохматых бровей, изложил содержание недельной главы Торы, затем пригласил всех к столам, где синагогальные служки расставляли яства.
После произнесенного ребе благословения на вино и хлеб мы приступили к еде. Обязательная фаршированная рыба, хумус, салаты, кошерная колбаса, вино и небольшая бутылочка «Смирновской водки». К водке подали рюмки размером чуть больше наперстка. Так получилось, что рядом со мной оказался другой приглашенный, недавний репатриант из Ярославля Владимир, кандидат математических наук. Поскольку «Смирновская» оказалась практически невостребованной, мы придвинули ее к себе и очень скоро от нее почти ничего не осталось. Я услышал, как один из раввинов шепнул: «Пьют, как воду», на что другой резонно заметил: «...Русские ведь».
Трапеза завершилась религиозными песнопениями. И вдруг – я не поверил своим ушам – зазвучала мелодия «Подмосковных вечеров». На нее был положен один из религиозных текстов.
Прощаясь, я спросил ребе Зиса, насколько согласуется с еврейской традицией исполнение в синагоге не еврейской мелодии, написанной к тому же не еврейским композитором. Ребе задержал на мне взгляд:
– Если мелодия приятна душе, она принадлежит всем людям.
Мне понравился его ответ. Я протянул ему сохранившееся у меня старое журналистское удостоверение и попросил об аудиенции. Ребе охотно согласился. Завтра в десять утра он ждет меня в своем офисе.

В назначенный час я, не без некоторой, скажем так, воинственности, прошу ребе Зиса прокомментировать раздирающие сейчас Израиль распри.
– Очень неприятное явление. Все наши беды происходят от того, что нам редко удается договориться между собой. Так было, когда мы вернулись в Ханаан из египетского рабства, и после смерти царя Соломона, и во времена Первого и Второго Храма… Если бы не чудеса, творимые Всевышним, нас бы давно уже не было в этом мире.
– Извините, ребе, что осмеливаюсь вас прервать. Ваши слова совершенно справедливы, к тому же все это хорошо известно и давно уже ни у кого не вызывает сомнений. Оставим в стороне чудеса – их времена давно прошли. Я хотел бы конкретного ответа на мои вопросы, и для начала – сколько в стране учащихся и выпускников всевозможных ешив?
– Извините, но еще со времен царя Давида религиозные евреи не занимаются переписью или пересчетом живых людей, считают это противоугодным и, если хотите, опасным делом.
– Пресса называет солидную цифру.

Ребе промолчал.
– Считаете ли вы правомерным, что эти молодые и здоровые люди не служат в армии, в то время когда остальные подлежат обязательному призыву, стоят лицом к лицу с врагом, жертвуют своей жизнью.
– Я всегда сомневался в достоверности цифр, которыми оперирует пресса. На самом деле, количество ешивников и студентов религиозных колледжей не так уж и велико. Это во-первых. Во-вторых, – ребе слегка растягивал слова, и у него получилось «во вто-о-рых», – вы, конечно, видели немало солдатиков в кипах. Это тоже кое о чем говорит. Пойдем дальше. По большому счету, Израиль возродился не благодаря резолюциям ООН. Наш вечный мандат на эту землю – Тора. Она и только она свидетельствует, что земля эта была подарена нам самим Всевышним. Чтобы не уйти от сути нашего разговора, скажу, что напрасно считаете, будто времена чудес прошли. Они никогда не пройдут. Разве четыре победы крошечного Израиля над бесчисленными врагами, которые обезумели от ненависти к нам, – это не четыре чуда, что бы там ни говорили военные стратеги, аналитики, политологи и прочие? Вопрос – кто помог Всевышнему сотворить эти чудеса? Наверное, здесь есть о чем подумать.

Ребе выдержал паузу. Отпил воды.
– Хотите небольшую историю? После войны Судного дня приходит ко мне молодой человек, кстати, один из ваших, бывших русских. Он воевал на сирийском фронте. Танкист. Во время одного из боев на небольшой высоте его танк подбили, его товарища, религиозного юношу, смертельно ранило. «Так вот, – продолжал мой посетитель, – умирая, он молился, просил за себя и за всех нас. Всевышний забрал его к Себе, но я уверен, благодаря молитве моего погибшего товарища я живу. Хочу постичь суть нашего учения, хочу знать наши молитвы, чтобы возносить их за моих близких и за солдат, что сейчас на боевых позициях».

Как часто, принимая важное для себя решение, мы просим своих самых близких людей: «Помолись за меня». Говорится не просто так. Искренние молитвы (ребе поднял глаза вверх) доходят. Наши раввины, дети в ешивах, студенты в религиозных колледжах, хасиды молятся. Днем и ночью. Молятся во спасение Израиля и всего нашего народа. Без этих молитв, поверьте, было бы гораздо больше жертв в нашей армии. Думайте что хотите, но без этих молитв не было бы и побед. И еще. По традиции нашего народа чтение Торы не должно прерываться ни днем, ни ночью, ибо на ней зиждется существование всего мира. Сейчас, слава Всевышнему, Израиль прочно стоит на земле. На Святой земле. Это мы (он сделал ударение на слове «мы») добились, что в стране хоть как-то соблюдается суббота. Люди, остановите в этот день свой бег, вспомните о Всевышнем, задумайтесь, безгрешно ли прожили неделю…
Как кощунственно прозвучали когда-то слова Бен-Гуриона, не помню уж по какому поводу сказанные: «Позвольте и нам иметь своих подлецов. Мы такие же, как все». Кощунство! Если мы будем «как все», то просто перестанем существовать. И нам больно, что в нашей стране многие, к сожалению, уже стали «как все». Да, мы молимся, просим Всевышнего простить нам грехи и сохранить наш народ. Мы не требуем, чтобы каждый еврей стал хасидом. Но каждый должен помнить о Боге, это удержит его от дурных поступков и… – ребе задержал на мне взгляд из-под лохматых бровей, – ...и от дурных мыслей и слов. Что касается наших ешивников, то они служат. Всю жизнь служат Всевышнему, значит, всему Израилю.
Ребе встал и протянул мне руку. Да и мне надо было торопиться. Через час я уезжал к Мертвому морю.

...Автобус мчал по казавшейся бесконечной Иудейской пустыне. Мелькали палатки бедуинов. И вдруг… Господи, я же еду туда, где, согласно Торе, стояли в библейские времена богатейшие цветущие города Содом и Гоморра. Вот только жители этих городов погрязли в мерзостных грехах. Все увещевания оказались тщетными. Терпение Всевышнего иссякло. Он решил уничтожить эти города, и поделился Своим замыслом с Авраамом.

И подошел Авраам и сказал: «Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть пятьдесят праведников в этом городе? Неужели Ты погубишь и не простишь места сего ради пятидесяти праведников в нем?»
Всевышний согласился спасти эти города ради пятидесяти праведников. И ради сорока пяти, и ради сорока, и ради тридцати, и ради двадцати, и ради десяти… Но в этих городах не нашлось, увы, ни одного праведника, и Всевышний напустил на них серный дождь. Они навсегда ушли под землю, где сейчас море. Мертвое.

Автобус мчал сквозь пески, и мне стало легко и спокойно. Пока в Израиле есть люди, живущие по праведным законам Торы, все будет «тов меот» – все в порядке, значит. И пусть они будут. Я вспомнил своего знакомого с Тель-Авивской набережной. Дважды два, ясное дело, – четыре. Только вот жизнь – она не арифметика…

Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии