КОНТУР

Хорошее настроение у мужчин внешне проявляется по-разному: кто посвистывает, кто напевает. Он стоял у входа в гостиницу и улыбался широко и открыто. Он улыбался людям, и те улыбались ему. Его улыбка говорила: «Здравствуйте! Мне чертовски хорошо. Пускай и вам будет так же».

Когда Ада припарковала машину, он, плечистый здоровяк (на работе его называют Пиня Новак; фамилию Новак носил некогда знаменитый на весь мир российский чемпион по поднятию тяжестей - еврей, между прочим), без видимых усилий поднял ее на руки, на секунду нежно прижал к себе и, не спеша, спокойно понес через вестибюль, мимо шахты лифта на третий этаж в номер.

Она, молодая и стройная, в светлых брючках, с вороненой копной волос  прильнула к нему и не могла им надышаться.

(Из невыдуманных историй старого петербуржца)

Он был нашим другом. Его стараниями в дни сурового государственного антисемитизма молочник Тевье, герой одноименного телевизионного спектакля, взошел на самую высокую трибуну страны. И впервые после долгих лет люди увидали обыкновенного верующего еврея, честного работягу, услыхали умные речи, вложенные в его уста великим писателем Шолом-Алейхемом. А многие уловили и внутренний пафос спектакля. Они услышали и прочувствовали больше других. К каждому зрителю-еврею наряду с Тевье обращался режиссер спектакля:

- Выше головы. Прорветесь! - призывал он.

Да, нашим другом был Сергей Евлахишвили - классик российского телевизионного театра. О нем этот очень личный рассказ…

Небо, море, корабль были выкрашены одной краской. Кажется, она называется шаровой. По небу ходили серые тучи. Серое и неприветливое море  бороздили тяжелые серые волны. Серый корабль, переполненный заключенными, упорно шел на север к проливу, названному в честь похороненного где-то здесь недалеко Беренга.

Шел второй час ночи, пора было расходиться. Юре этого не хотелось: карты шли, как по заказу. Вот и сейчас, независимо от прикупа, можно, пожалуй, объявлять мизер. Он с улыбкой взглянул на партнеров. В этом составе раза два в месяц встречались они то у одного, то у другого и, пригубляя коньяк, расписывали пульку. Объявил мизер, потянулся за картами прикупа. В дверь позвонили. Хозяин удивленно взглянул на часы и вышел из комнаты. Вистующий взял прикуп. Удовлетворенно улыбнулся, разложил карты, сбросил положенное. В сопровождении двух незнакомцев вернулся хозяин квартиры.

Уже несколько раз после окончания Нюрнбергского процесса покрывались нежной листвой липы, пережившие опустошительные бомбежки прирейнских городов. Даже поврежденные, с перебитыми и отсеченными ветками, с проржавевшими кусками металла в стволах, деревья оживали в эти первые весенние дни. И люди оживали, постепенно приходили в себя, осмысливали, судили, каялись, оправдывали, осуждали. Кто как. Все, по мере возможности, привыкали к новым реалиям. Присматривались к действиям победителей.

В норсинхоме регулярно действует литературный салон. Задумала его и открыла кандидат искусствоведения мадам  Ида. Она  из тех, кто не откладывает выполнение принятых решений.

-Друзья, - сказала Ида как-то раз, обращаясь к собравшимся в комнате отдыха. – Я сочинила рассказ. Надеюсь, вам будет интересно. Называется он без затей-«Чикагская мадонна »…

И хорошо поставленным голосом, как делала это многие сотни раз, начала завоевывать слушателей….

Из невыдуманных историй старого петербуржца

Это было время больших побед и очень большой крови. Фашистские войска, огрызаясь, откатывались восвояси, делая всё, чтобы затруднить продвижение советских армий: взрывали мосты, минировали дороги.

Наше соединение железнодорожных войск шло через болота Полесья. Есть такое печально знаменитое место на картах Белоруссии. Через раскинувшиеся на много километров болота там на запад вели только две дороги: шоссейная и железная. На обеих были взорваны все мосты. Обе были заминированы. Как утверждал начальник минно-подрывной службы, количество установленных на один километр мин там не уступало числу зёрен мака в рулете хороших размеров. Был он белорус, но понимал толк в еврейской кухне.