И, что совсем удивительно, – в годы Гражданской войны он был на волосок от смерти. Но вовсе не потому, что в чине статского советника по медицинской службе постоянно бывал на передовой и попадал под обстрелы.
Беда была совершенно в другом – Павел Иванович Преображенский в 1919 году попал в застенки ЧК, пыточные «железного» Феликса Дзержинского, откуда в то страшное и жестокое время живыми практически не выходили.
Все было против него – родился в семье священника, сочувствовал эсерам, после Февральской революции во Временном правительстве Керенского занимал важную должность «по народному образованию».
Но самое страшное, а это практически расстрельная статья, – геолог Преображенский входил в состав кабинета министров адмирала А. В. Колчака – «самозваного» Верховного правителя России и Главкома Русской белой армии.
Вот такой крутой поворот случился в судьбе Павла Ивановича, который не принял кровавого захвата власти в стране большевиками.
Отступающие во Владивосток чехи и французы за право беспрепятственного продвижения по Транссибу их военных эшелонов подло выдали Иркутскому Ревкому выдающегося полярного исследователя и флотоводца.
Без суда и следствия Александр Васильевич Колчак был зверски, из нескольких ружей, расстрелян 7 февраля 1920 года на Ангаре, и, чтобы никаких следов, – опущен в прорубь.
Вероятно, подобная участь неминуемо ждала и Преображенского… Да случайно узнал о его аресте пролетарский писатель, «буревестник революции» А. М. Горький, который много лет хорошо знал Ленина и постоянно подпитывал тощую казну большевиков крупными взносами.
Хорошо знал Горький и Преображенского по его делам на благо просвещения и науки России, не раз встречался с ним. Потерять такого специалиста, когда страна в полной разрухе, не ошибка – преступление. И он отправляет в Кремль срочную телеграмму на имя Ленина:
«Настоятельно ходатайствую о смягчении участи П. И. Преображенского, крупного геолога, нужного стране».
Подобное обращение ушло Ленину и от академика-востоковеда С. Ф. Ольденбурга – секретаря Академии наук. Давнее близкое знакомство с главой правительства позволило Ольденбургу встать на защиту известного геолога. Многие крупные ученые страны сделали то же самое.
Такая мощная защита спасла Павла Ивановича. В зале суда Сибревкома висело огромное полотнище: «Нет меры наказанию за преступления колчаковского правительства за пролитую русским народом кровь!» Четверо из 23 осужденных были приговорены к расстрелу, остальным определили до 10 лет тюремного заключения.
Павел Иванович Преображенский, с учетом его многолетней работы на ниве науки и просвещения, получил снисхождение – его отправили на поиск вольфрама в казахстанские северные степи, где вовсю свирепствовали голод и холера… Но после двух лет «перевоспитания» на этой (в прямом смысле) каторге профессура Пермского университета взяла его на поруки для чтения студентам курса геологии – знающие специалисты-педагоги в стране были буквально наперечет. А позже и судимость с него была официально снята.
Вот в это переломное для всей страны время, когда месячной зарплаты профессора хватало лишь на покупку 15 фунтов ржаной муки, Геологический комитет и обратился к Преображенскому с просьбой покопаться в «соляных» архивах Строгановых – а нет ли в них какого-нибудь, хотя бы крохотного, следочка к другим солям – солям калийным, насущной пище для всех растений и источника плодородия.
И Петр Иванович такой след нашел. Он обратил внимание на следующие факты и записи: нередко смотрящие за солеварнями сообщали, что местная соль «пермянка» периодически приобретала голубоватую и желтовато-розовую окраску. К тому же она отдавала горечью, что резко снижало ее стоимость на рынке.
В 1910 году техник одного из сользаводов Прикамья попросил местного провизора земской аптеки определить причину горечи такой «пестрой» по цвету соли. Тот сделал необходимые анализы и пришел к выводу, что горечь соли придает значительное количество в ней калия. Это тоже соль – да не та, что в наших солонках.
Вот это находка, неужто, как в Германии, земля российская ценнейшее удобрение для полей содержит?!
Решили отправить подобные образцы на более глубокое исследование в Петербург, в Геологический Комитет.
Вскоре пришел и ответ – совершенно обескураживающий: «В присланных Вами образцах соликамской руды обнаружен самый минимальный процент калия. Такие соли никакого промышленного значения не имеют». Заключение было подписано руководителем лаборатории химического анализа, известным профессором Гальфгаузеном, который был этническим немцем.
Вот в советское время по страницам изданий, освещающих открытие месторождений чудодейственных Верхнекамских калийных солей, и пошла гулять утка, что немец тот был агентом германских промышленников и специально выдал липовое заключение, дабы Россия и дальше покупала именно знаменитые на весь мир Гессенские соли.
Разобравшись в этом «темном деле», Павел Иванович понял, в чем состояла промашка. Система бурения, которая применялась тогда в соляном деле, была крайне примитивна. Поднятые на поверхность керны представляли собой соль из пройденных пластов, замешанную на воде. Вот такие образцы и были посланы в Петербург.
В начале 1924 года Преображенский по научным делам приехал на старейший в округе Березниковский содовый завод. На его удивление, там сохранилась прекрасная коллекция камских солей, среди которых были приличного размера куски с разной, ярко выраженной, цветной окраской.
Вот в них-то калия оказалось чуть ли не четверть от веса. А в некоторых образцах – даже больше. Но откуда они, где их нашли или подняли из-под земли? Где, в каком районе Великой Перми начать разведочное, очень дорогое бурение, чтобы не попасть впросак за напрасно потраченные деньги и вновь не оказаться в цепких руках чекистов?
Кстати, вы не задали еще себе вопрос, почему огромный геологический период, который отделяет от нас 250 миллионов лет, назван именно Пермским, и имеет ли старинный русский город Пермь к этому какое-либо отношение?!
Имеет, и самое прямое. Город Пермь – единственный город на Земле, который навечно вписан в геологическую историю нашей планеты.
За что же он удостоился такой всемирной славы?
Летом 1841 года на Урале и в Пермской губернии начала работать экспедиция выдающегося английского геолога Родерика Мурчисона, в состав которой входил французский палеонтолог Эдуард Вернейль и молодые ученые – немецкий геолог Александр Кейзерлинг и русский горный инженер, поручик Николай Кокшаров, который впоследствии станет академиком и ректором Горного института.
Трудно поверить, но они пешком, на лошадях и на лодках прошли 20 тысяч километров, семь раз в разных местах пересекли Уральский хребет.
Результат их титанической работы – уточненные географические и геологические карты этой бескрайней таежно-речной территории, западного преддверья еще более бескрайней и практически неисследованной Сибири.
На картах были обозначены все найденные ими многочисленные выходы золота, железа, меди, свинца, прекрасного каменного угля, собраны великолепные коллекции минералов. На редкость щедрой на полезные ископаемые оказалась эта нехоженая во многом земля.
Уже в 1845 году, всего через четыре года после начала экспедиции, вышел первый том капитального труда о результатах экспедиции – весьма увесистая книга «Геология Европейской России и Уральских гор». Вот в ней впервые и появились понятия: Пермская система, Пермский период.
Дело в том, что экспедиция наткнулась здесь на совершенно уникальные страницы открытой каменной книги истории Земли – ученые воочию увидели пласты недр, системы, в корне отличные от всех уже известных на планете. Одна из них названа в честь невысоких горных цепей Юра на юге Франции – Юрская. Другая, в честь древнего племени Ордовик, – Ордовикская. Третья – Девонская – открыта тем же Р. Мурчисоном в Англии и названа им в честь графства Девоншир… Есть еще Каменноугольная и Меловая системы – всего 11. Теперь появилась и двенадцатая – Пермская.
Эта формация просуществовала 50 миллионов лет, а в конце ее произошла Вселенская катастрофа, причины которой до сих пор достоверно неясны. А произошло ужасное – внезапно на всей территории Пангеи, когда поверхность Земли еще не была до конца разделена океанами, вымерли практически все многочисленные виды животных, а тропические леса каменноугольного периода превратились в иссушенные зноем степи и пустыни.
Природе понадобилось 30 миллионов лет, чтобы биосфера Земли восстановилась от этой катастрофы.
Так как видимая картина этого Вселенского ужаса была обнаружена Мурчисоном недалеко от Перми, он и решил назвать этот период Пермским.
Чутье опытного геолога подсказывало Преображенскому, что надо искать каменную соль там, где из-под земли выходят наиболее концентрированные горькие рассолы.
В Германии калийные соли залегают на глубине нескольких сотен метров. Придется, видимо, глубоко бурить и здесь.
Денег на это отпущены сущие копейки, а бурового оборудования совсем никакого. Собирали по кусочкам, по крохам в разных концах страны.
Старый американский буровой станок нашли на Мариинском прииске в Сибири – брошенный, он ржавел там с начала Первой мировой войны. Локомобиль для бурения привезли из Ленинграда. Часть необходимых деталей обнаружилась в Курске и на Кавказе.
В общем, рабочие уральских заводов и местные умельцы с трудом, но отремонтировали весь этот разнобой из металла. Работали на одном энтузиазме, голодные и холодные, понимая, чего ждет от их усилий страна. Калий – это жизнь, это спасение миллионов россиян от голода.
* * *
Буровую поставили на территории одной из старейших солеварен Соликамска на берегу реки Усолка. Вот, наконец, и закрутилась со скрипом шарошка, мягко вошла в тело Земли.
А уже через месяц, 5 октября 1925 года, с глубины 92 метра был поднят удивительный керн. Вся буровая в волнении сбежалась посмотреть на это сотворенное природой сокровище – керн полностью состоял из резко очерченных ярких слоев разного цвета.
Его незамедлительно отправили на анализ в химическую лабораторию Уральского университета. Что покажет анализ, может и зряшная вся эта затея, ведь буровая находилась всего в 300 метрах от Людмилинской скважины. Той самой, из которой 15 лет назад цветные образцы соли ушли в Петербург, в Геологический комитет, из которого последовал бескомпромиссный ответ: калия в присланных веществах практически нет!
Замерла на время работа на буровой – чего зря машины гонять, бесценное топливо сжигать да свои, совсем тощие, силы тратить, коли результат неизвестен.
И вдруг однажды в здание бывшей церкви, где находилась контора буровой, влетел с колющего мороза Павел Иванович Преображенский. Он на ходу сбрасывал шубу и восторженно кричал, потрясая полученным на почте бланком телеграммы: «Да вы понимаете, что вы сотворили?! Что такое 32 процента калия в нашем керне?! Это же невиданно нигде!»
Это была удача, которая буквально окрылила каждого работника. И пошел бур дальше, вниз, чтобы понять, какой толщины эта самородная жила в треть веса чистого калия! У немцев гораздо меньше. Нашу руду тоже вези на поля и разбрасывай, вот что мать-природа сотворила для человека! Разве не чудо?
Чудо было и в другом – керны содержали в себе и большое количество магния.
Магний – самый легкий металл на Земле. Он в пять раз легче меди. Небольшая добавка магния в алюминий делает этот мягкий металл не только легче, но гораздо прочнее высококачественной стали. Уже тогда магний называли металлом будущего, и спрос на него значительно превышал предложение. Правда, секретами производства этого металла владели в те годы только США и Германия. Но ничего, будет у нас хлористый магний – научимся из него и металл получать.
А бур продолжал свое поступательное движение вниз. Вот уже толщина пройденного слоя соли достигла 50 метров. Вот уже 70... 90… На 120-м бур вошел в пустую породу. Ничего себе пирожок из ценнейших солей в 120 метров толщины!
Теперь нужно было выяснить, как далеко он простирается в разные стороны, чтобы определить хотя бы примерный объем этого клада Земли.
Заложили вторую скважину.
Вот как образно рассказал писатель К. Паустовский об открытии Верхнекамских богатств – самого крупного на то время месторождения калийных солей в мире, где он побывал и сам.
«...Преображенский от первой буровой пошел к югу. Он начал закладывать скважины через каждые пять километров – и все то же, только пласт становился чем дальше, тем толще. Тогда Преображенский решил делать скважины через 10 километров. Результат – тот же. А время – и немалое время – идет. Преображенский делает скачок в 25 километров до Березников – пласт стал еще богаче. Преображенскому надоело рыть землю каждые 25 километров. Он сделал прыжок на целых 50 километров к югу, к Чусовым городкам, и наткнулся на уральскую нефть!
Да, под слоеным пирогом в 500 метров – поваренная соль, под ней калий, под ним – магний, а под магнием опять калий – не пересчитать. А под всем этим сказочным богатством еще и нефть!
Нет, совершенно справедливо Павла Ивановича Преображенского называли Геологом удачи. Он им и был, благодаря своим знаниям, упорству и любви к избранному делу».
Романтик до мозга костей, геолог и географ, автор одних из любимых народом книг «Земля Санникова», «Плутония» и других академик В. А. Обручев, с которым Преображенский, как мы знаем, познакомился во время своей студенческой практики, писал так:
«Павел Иванович не оставил крупных научных трудов – он обычно отделывался предварительными отчетами об экспедициях, так как очень не любил писать. Но он любил работать в поле и претворять свои идеи в полезное дело. Всякое препятствие в природе и в людях возбуждало его энергию, а также и юмор, которым он обладал в большой степени...»
О нефти камской и о том, как знаменитый академик И. М. Губкин буквально оттер Павла Ивановича от этого фундаментального по значимости открытия, разговор особый, детективный, и не в этой книге… А мы вернемся к рассказу о калии, без которого земля и травинки не родит.
Продолжение следует
ГЛАВА 4. ГЕОЛОГ УДАЧИ
