На макете первый еврейский квартал города за рекой Майн. Вот место первой торговой ярмарки, организованной евреями, а через сотни лет ставшей одной из самых популярных в мире. Известная книжная ярмарка Франкфурта – наследница еврейских типографий, открытых официально как немецких, но секретно печатавших наши книги. Франкфурт – финансовая столица Европы, столица денежной единицы евро. Произошло это благодаря еврейским ростовщикам и банкирам.
Первый еврейский погром Европы тоже произошел здесь в 1241 году. Потом была Хрустальная ночь...
Медленно понимаем, что Франкфурт-на-Майне не простой город в нашей истории. Именно здесь и родился язык евреев-ашкенази идиш, основанный на немецком языке. Отец рассказывал, что во время войны евреи, понимавшие немецкий язык, были переводчиками в партизанских отрядах Белоруссии и в Красной армии.
Несколько слов о так называемых финансовых компенсациях Германии жертвам фашизма. Нельзя было давать немцам откупиться деньгами за Холокост. Холокост стал приносить деньги. Спекулируют на Холокосте и некоторые американские еврейские деятели, и, что самое невероятное, некоторые европейские политики. И это на фоне зашкаливающего уровня антисемитизма по всей Европе. То есть мертвым евреям почет, а живым – гонения и обвинения во всех грехах.
В 2014 году, в знак протеста против политики Будапешта, выражавшейся в непротивлении антисемитским демонстрациям венгерских националистов, Объединение еврейских общин Венгрии отказалось участвовать в организованной на государственном уровне торжественной церемонии памяти жертв Холокоста. И уж совсем противны и неприемлемы известные махинации с германскими деньгами жертвам фашизма. К стыду надо сказать, что в этом участвовали и некоторые эмигранты, и эмигрантские адвокаты из СССР.
И еще о компенсациях.
Германия платит деньгами. В Голландии возвращали картины, предметы искусства, украденные у евреев. Испания предложила вернуть гражданство пострадавшим от Инквизиции, что похоже на анекдот. Но, если серьезно, где компенсации за еврейское имущество евреям Восточной Европы? Большинство сахарных и маслобойных заводов Украины принадлежало евреям. Кожевенные, галантерейные, обувные фабрики Белоруссии, кондитерские, колбасные цеха Польши, хлебопекарни, мебельные фабрики, типографии, аптеки и больницы. То же самое в России, Литве, Латвии, Чехословакии, Молдавии. Дома, квартиры, синагоги, школы. Все отобрано, хозяева убиты либо изгнаны. Кто кому должен?
Москва или Черновцы
Величественный город Москва – столица Советского Союза.
У каждого большого или малого народа есть своя столица. У русских – это Москва, у узбеков – Ташкент, у мордвы столица – небольшой город Саранош, по-русски Саранск. Конечно, ни Москва, ни Ленинград не были еврейскими столицами, хотя евреи жили и там. Столица – это ведь не только количество народа, живущего в ней. Это еще и столица соблюдения традиций, обрядов, менталитета. С уважением и пониманием относясь к московским и ленинградским евреям, надо сказать, они были и наиболее ассимилированными евреями России. Здесь уже почти забыли о еврейских традициях. Практически никто не говорил на еврейском языке.
Смешно, что так же, как и русские, москвичи-снобы делили евреев на столичных и провинциальных. Много лет спустя, уже в Америке, я прочитал объявление в одной из эмигрантских газет: «Красивая еврейская девушка, 39 лет, из Москвы, познакомится для брака с еврейским мужчиной, приехавшим только из Москвы или хотя бы из Ленинграда».
В Москве были еврейские диссиденты, смелые борцы с режимом за право выезда евреев в Израиль. В Москве были организованы подпольные курсы по изучению Иврита, Торы. Это было сделано диссидентами в знак протеста против притеснений евреев. В Москве было наибольшее количество иностранцев, а столичные власти пытались соблюдать демократические законы. Диссиденты в какой-то мере этим пользовались. В небольших же городках, где жила основная масса евреев, подобное было немыслимо. Евреи, москвичи и ленинградцы практически уже не жили еврейской жизнью. Переписи населения того времени отражали неуклонное снижение количества евреев России. Основной враг еврейского народа – это ассимиляция из-за антисемитизма. Дети от смешанных браков становились неевреями. Имя той еврейской жизни – галут (жизнь в изгнании).
– Сын, – возмущался мой отец, – Как же так? Нас с мамой было двое, теперь нас четверо евреев. И так у всех, кого я знаю. Почему же мы уменьшаемся?
– Папа, количество евреев в нашей семье увеличилось на 100 %, а у твоего главного бухгалтера Ивана Исааковича Шварца уменьшилось на 100 %, – отвечал я, – Его дети записались русскими. Имя Иван бухгалтера Шварца раздражало как евреев, так и русских.
«Вы, Иван Шварц, либо крест снимите, либо трусы наденьте».
Это было правдой: немало людей сменило еврейские фамилии на русские. В СССР очень сложно было жить с фамилиями Рабинович, Абрамович, Кац, Бронштейн, Перельман и т. д. В стране, где антисемиты высчитывают, была ли ваша бабушка еврейкой, дети принимали фамилию русской матери, а иногда и стеснялись отца-еврея. Все реже можно было услышать имена Сара, Абрам, Мойше, Давид, Рива, Малка среди евреев, и все больше – Люда, Володя, Петя, Саша, Маша. Особенно это было заметно среди евреев – артистов, художников, писателей, спортсменов. Были случаи, когда известным артистам, спортсменам, актерам приходилось сменить еврейскую «неблагозвучную» фамилию на русскую для того, чтобы работать, творить, ездить на международные форумы. Иногда их заставляли это сделать. И тогда на международном конкурсе, скажем, скрипачей, Советский Союз представлял Михаил Рыбаков – бывший Мойше Фишман. Отрадно отметить, что внуки эмигрантов, выехав из Советского Союза, получили новые, а фактически, старые еврейские имена. Да и многие взрослые, попав в нееврейские страны – США, Канаду, Австралию, – переходили на еврейские фамилии.
Вот столетней давности еврейский анекдот, который рассказала мне моя мама:
«– Скажите, как перевести на русский язык еврейское имя Копл?
– Филарет!
– Филарет?
– Да, смотрите: Копл – это гопл. Гопл – по-русски – вилка. Вилка – это филка. Филка – это Филька, а Филька – это Филарет!»
Мое имя Анатолий – это перевод еврейского имени Нафтали в интерпретации моих родителей. Давая не еврейские имена детям, родители пытались защитить их от антисемитизма.
«– Хаим, ты слышал, что скоро будет погром?
– А я не боюсь – я по паспорту русский.
– Хаим, бить будут не по паспорту, а по морде!»
Шутка!
Пятой графой советского паспорта была запись: «Национальность». В этой пресловутой графе в СССР желательно было иметь запись: «русский». Ну, в крайнем случае, «украинец» или «белорус». Но запись «еврей» уж точно мешала всю жизнь. Евреи в шутку называли себя «инвалидами пятой группы».
Кстати, о еврейских анекдотах.
Евреи любят и умеют шутить. Смех помогает сохранить душевное равновесие даже в самые горькие и обидные минуты. Смех может приносить радость и веселье. Но, в то же время, смех может быть злым, переходить в насмешку, насмехательство. Если известную русскую сказку про Иванушку-дурачка рассказать в русском детском саду, это красиво и педагогично. Но если про Ивана-дурака рассказывать, скажем, в пивном баре Германии – оттенок будет другим. Так же и с еврейскими анекдотами: если их рассказывают о себе сами евреи – это смешно, если же нет, то, увы, это то, от чего мы уехали. В советское время бестактные антисемитские шутки можно было услышать на большом собрании, с экрана кино, по телевизору. Эти шутки порождали стереотип еврея: жадного, алчного, хитрого, изворотливого.
«Абрам, где ты взял такие красивые часы?
Мне мой папа перед смертью продал...»
«Во время войны послали русского раздать листовки в занятый немцами город. Через день пришло сообщение: погиб русский партизан. Послали украинца. Через два дня узнали: погиб украинский партизан. Послали еврея. День его нет, два – нет, три. Через неделю приходит, а из-за пазухи пачки денег вытаскивает, говорит: «Ну и товар неходовой вы мне подсунули...» Шутка!
Столицами советских евреев были небольшие города Украины, Белоруссии, Молдавии: Бобруйск, Липецк, Гомель, Бершадь, Бельцы, Харьков, Черновцы, Одесса, Тирасполь, Могилев и другие. Много евреев жило в столице Украины Киеве и в столице Белоруссии Минске.
Одесские евреи – самые необычные евреи Советского Союза. В традиционно многонациональной Одессе евреи, составлявшие большую часть населения города, не были так бесправны, как в других местах. Одесситы были смелее и предприимчивее. За слово «жид» в Одессе можно было «схлопотать по морде». Существовал в Одессе и еврейский криминал.
«Одесса 2000 года. Разговор в очереди:
– Товарищ, извиняюсь, вы случайно не еврей?!
– Я? Еврей? Я идиот! Все евреи давно уехали, а я остался».
Забегая вперед, скажу, что и в Америке, заселяя всемирно известный Брайтон, одесситы проявили немалую решительность и смелость в бытовых разборках с местными чернокожими драчунами. Брайтон Бич недаром называют Малой Одессой.
Дольше всех сопротивлялись русской ассимиляции евреи Молдавии. Здесь даже молодежь понимала идиш. Конечно, из Молдавии было далеко добираться до театров и музеев Москвы, но зато в Липканах, Бричанах, Единцах, Кишиневе, Бельцах жили почти еврейской жизнью. Многие пожилые молдаване общались с евреями на идиш. В Молдавии бытового антисемитизма почти не было. Евреи-бессарабцы сохранили нашу музыку, песни, еврейскую кухню.
Отдельной группой среди евреев СССР стоят бухарские евреи. Сефардские евреи – жили они в Бухаре, Ташкенте, Навои – необычайно дружный и сплоченный народ. Выехав из Советского Союза, они сохранили свои традиции, построили на собственные деньги свои синагоги. Бухарский язык – язык фарси. Интересно, что во время военной операции США в Афганистане бухарцы работали переводчиками с фарси на английский. Даже сильно разбогатев, а среди бухарцев есть супермиллионеры, они продолжали жить традиционной жизнью. В общей массе бухарцы намного больше соблюдают еврейские традиции, чем ашкенази. Мне много пришлось работать с бухарскими евреями. По их словам, в Узбекистане антисемитизм был меньше, чем в Украине.
Черновцы того времени – это, безусловно, еврейская столица Советского Союза. Здесь, в черте города, евреи составляли до 70 % населения. Город был необычайно еврейским. В Черновцах говорили на языке Идиш, на пасху ели мацу, делали обрезание младенцам. Сюда приезжали еврейские парни со всей страны за чистокровными еврейскими красавицами-невестами. Евреями были рабочие городских заводов и фабрик, постовые милиционеры, дворники, сантехники, электрики. В классах черновицких городских школ из 40 учеников 35 были евреями, как и многие учителя.
После окончания экономического института родители отправили мою сестру Клару на работу в Черновцы. Пусть найдет себе еврейского мужа, а то еще, не дай Бог, выйдет замуж за гоя. Знакомить молодых еврейских парней с еврейскими девушками, чтобы поженить их, было главной мицвой (благим делом) того времени.
В чем только не обвиняют нас антисемиты за это слово «гой». И что «гой» переводится как недочеловек, и что гоя надо убить, обмануть, и что это враг, и так далее. На самом деле, слово «гой» означает просто «нееврей». Никакого неуважения в этом слове нет.
Однажды, когда Клара была уже замужем, мне позвонил ее муж, веселый и жизнерадостный человек, Миша. Мишу знало пол-Черновцов.
– Слышишь, парень, – сказал мне Миша, – приезжай немедленно к нам. Есть классная (Миша сказал другое слово) девушка.
Я прилетел на самолете-кукурузнике. Других в провинциальной авиации тогда не было. Миша нас познакомил. А всего через месяц я стал хусном (женихом).
Первый семейный скандал случился прямо в Черновицком ЗАГСе, куда мы пришли зарегистрировать наш брак. Торжественно открылись двери, и мы вошли в красивый зал бракосочетаний. Перед нами на полу расстелили украинские рушники. Это был чисто украинский обряд – молодые становятся на вышитые рушники во время венчания.
– Уберите полотенца, – сказал я. – Раз уж нет хупы (еврейский свадебный шатер), то уж рушников мне точно не нужно.
– Прекрати свои фокусы, – звонко зашептала моя невеста. – Мы не одни такие. Оставь рушники под ногами.
– Прекрати, – поддержала мою будущую жену стоящая сзади моя мама. Мама очень хотела видеть ее своей невесткой.
– Я не хочу рушников, – отвечаю. Администратор, проводившая регистрацию, заметила какое-то возбуждение.
– Согласны ли вы, жених, взять в жены невесту? – громко произнесла она.
Разрядил ситуацию небольшой оркестр ЗАГСа, состоявший из одних еврейских музыкантов. Он грянул нашу веселую свадебную песню «Симан тов умазл тов» (Счастья вам, удачи вам!). Сердце мое смягчилась. А ноги стали сами топтаться по рушникам в такт еврейской мелодии.
– Да, согласен, – сказал я. А что я мог еще сказать?
– Согласна, – не совсем уверенно сказала моя будущая жена.
Мы вместе уже 35 лет. Может быть, рушники помогают?
В высших административных органах власти города Черновцы евреев не было. Официального признания еврейского характера Черновцов не было. В городе не праздновались еврейские праздники. Евреи вынуждены были работать в Рош-Ашана (еврейский Новый год) и в Пасху. В городе не продавались маца и кошерные продукты. В ларьке у центрального базара многие годы стоял резник, по-кошерному резавший кур. Хозяйки, купив живую птицу на рынке, несли ее в этот ларек. В 80-х годах ларек закрыли. Еще раньше закрыли еврейское кладбище под предлогом того, что оно переполнено. Новое еврейское кладбище не открыли. Так мирно и стоят рядом на городском кладбище почти одинаковые памятники, одни с шестиконечной звездой Давида, другие – с крестом.
Улицы города не носили еврейских имен. Лишь одна улица была названа в честь великого еврейского писателя Шолом-Алейхема. Единственная синагога в городе, где проживало 100 000 евреев, вмещала 40 человек.
Главными еврейскими событиями были еврейские свадьбы. Еврейская музыка, тосты на еврейском языке, вкусная еврейская еда: невероятные торты, пирожные и, конечно, знаменитая фаршированная рыба. Были в Черновцах очень популярными еврейские танцы для молодежи. А много лет назад именно в Черновцах родилась всемирно популярная мелодия «Хава Нагила».
В Черновцах власти закрыли последний еврейский театр, в котором играла блистательная актриса Сиди Таль. Был театр, и нет его. Нет еврейских газет и журналов, нет книг на еврейском языке. Главная синагога города была перестроена в кинотеатр «Октябрь».
«Вам разрешили, дядя Натан?»
С приходом Михаила Горбачева к власти у всех затеплилась надежда на изменения. И не только у евреев. Вся страна ждала окончания афганской авантюры, изменений в снабжении населения товарами, облегчения законов частного предпринимательства. Евреи ждали разрешений на выезд. 40-й Президент Америки, смелый и независимый Рональд Рейган, встретившись с Михаилом Горбачевым на переговорах по ядерному разоружению, призвал его не препятствовать выезду евреев из Советского Союза.
В марте 1986 года на очередном съезде компартии СССР Горбачев объявил о начале радикальных преобразований в стране. В моду вошли слова «перестройка» и «гласность». В ноябре 1986-го центральная газета «Известия» напечатала большую статью о необходимости разрешить евреям выехать из СССР для воссоединения семей. Люди звонили друг другу, передавали этот газетный номер из рук в руки. Наконец-то дождались, двери открываются. На следующий день с этой газетой я прибежал в ОВИР. Тот же капитан посмотрел газету.
– Мы по газетам не работаем. Газеты пишутся для вас, а у нас никаких изменений нет, – охладил он меня.
Я ушел: «Неужели опять ложь?»
Так прошел еще месяц. Отпраздновали еще один Новый год. Тосты за новогодним столом все те же: «За выезд!» 2 января я опять в ОВИРе.
– Никого нет, – сказала девушка – секретарша, – Все в Киеве на инструктаже. А еще через 3 дня в почтовом ящике лежала повестка: «Зайдите».
В приемной ОВИРа тихо, не разговаривая друг с другом, сидело человек двадцать. Вызывали по одному. Вызывают меня. За столом трое: двоих я знал – знакомые мне офицеры, но между ними сидел человек в гражданской одежде. Он был главным.
– Вы твердо уверены в том, что хотите уехать из страны?
– Да, – отвечаю.
– Мы отлично знаем, что вы едете не в Израиль, а в Америку. Там живет ваша сестра.
– Я еду в Израиль, – отвечаю я, не зная, как правильнее ответить...
Недолго посовещавшись, они говорят:
– Вы получаете разрешение на выезд.
– Спасибо вам, – я думал, сердце мое выскочит из груди.
– С вами едут ваши родители. Приведите их к нам на собеседование. Мы хотим убедиться, что вы не увозите их против их воли.
7 января 1987 года мы получили разрешение на выезд! Все 20 человек, сидевших в приемной, получили разрешение на выезд!
Уважаемый Михаил Сергеевич Горбачев! От имени всей моей семьи, а нас не меньше 25 человек, я благодарю вас за этот акт гуманности. Через много лет, присутствуя на публичном выступлении Горбачева в Америке, я аплодировал ему стоя, вспоминая день 7 января 1987 года.
Вышел в коридор приемной ОВИРа. Встретил отца моего знакомого дядю Натана. Понимаю, что он тоже получил разрешение на выезд.
– Вам разрешили, дядя Натан?
– А вы думаете, я знаю? – по-еврейски, вопросом на вопрос, боясь сглазить, ответил старик.
Получив разрешение, мы немедленно уволились с работы. Надо было спешить, кто его знает, что может произойти с дверью этой страны. Кто его знает, что может произойти с Горбачевым? Кто его знает, что может произойти в мире, где евреев меняют на ракеты, на олимпиады, на престиж страны.
Тогда, в январе 1987 года, мы были первыми после перерыва еврейской волны эмиграции, которую нам вдогонку русские газеты и даже некоторые евреи, уехавшие на 10 лет раньше, назовут колбасной эмиграцией. Правы они были только в одном: к антисемитской причине выезда евреев из СССР в конце 80-х добавилась и экономическая. Мы к моменту отъезда были бедными. Годы отказа, отсутствие нормальной работы и всеобщее падение экономики страны сделали нас малоимущими изгоями общества.
И еще один немаловажный с точки зрения обычной семьи факт: евреи, уезжавшие с 1972 по 1982 годы, до закрытия двери, имели право взять с собой багаж. И брали. Багаж – это большие деревянные ящики, в которых помещалось немало добра. Оказалось, все, что привезли, не имело в Америке никакой ценности. Багаж шел медленно, морским путем. Некоторые, после двух-трех месяцев жизни в Америке, даже не забирали багаж из морского порта.
Нам же разрешалось брать только ручную кладь – 35 килограммов на человека. Трудно, очень трудно уместить в два чемодана всю свою жизнь. Мы были не туристами, а уезжали навсегда. Потом, по приезде в Америку, стало ясно, что из СССР вывезти было нечего.
– Яков Моисеевич, – обратился к моему тестю офицер ОВИРа, куда я привел тестя на собеседование. – Вы доверяете своему зятю? Он вас бросит по дороге в Америку. Вы ему не нужны в капиталистическом мире.
Тесть, пожилой человек, привыкший доверять людям в форме, покраснел, у него поднялось давление.
– Папа, – причитала моя супруга, его дочь, – они врут, болтают все что попало для того, чтобы разъединить нас.
Позвонил сын Якова Моисеевича Миша из Америки: «Папа, я жду тебя»
Получив анкету на выезд из СССР, мы с женой опять метались по всему городу. Подписи библиотек, газовой и электрической компаний – это было легко. Отключили добровольно свой телефон. Наш телефонный номер немедленно был передан другим. Телефон в те годы был роскошью. Ничего не должен на работе, ничего не должен в библиотеке, ничего не должен домоуправлению. Стоп! Домоуправлению должен! Мы должны были сдать собственную квартиру. Сначала оказалось, что я должен государству за то, что родился в этой стране. От нас требовали заплатить по 500 рублей за выход из советского гражданства – огромные деньги при тех зарплатах. Мы подписали документ о добровольном отказе от гражданства СССР. Для стариков это также означало отказ от получения пенсий. Сдав красные паспорта, я спросил чиновника, кто же мы теперь такие?
– Вы лица без гражданства, переселенцы, – ответил он.
Самое трудное было – сдать квартиру. Я старался не думать об этом. Потом, потом будем решать, а пока мы летали по городу, собирая необходимые подписи. Шел февраль. Куда можно было пойти жить с двумя маленькими детьми и тремя стариками? Сколько придется ждать виз на выезд, мы не знали. С момента выдачи разрешения и до дня отъезда из СССР мы прожили еще три месяца.
Весело продавали мебель. Склеив старую мебель каким-то клеем и запретив детям сидеть на ней, искали покупателей. Купили! Приехали несколько крестьян и увезли нашу мебель. В подарок отдали им еще и стеклянную вазу. Продали швейную машинку, телевизор, холодильник, книги. В стране, где не было ничего, продавалось все. То же делали и мои родители.
Продолжение следует
Часть IІI
