КОНТУР

Новый Роман Жанны Корсунской
«Созвездие рыб в сливочном соусе»
Том Второй.  Фрагмент. Продолжение

Раз взял мои руки в свои ладони. В его глазах светилось изумление.
– Я – жених?! Этого не может быть! Однако это есть здесь и сейчас! И я должен как миленький носить кольцо! – рассмеялся он и предложил: – Давай-ка прогуляемся в качестве жениха и невесты. Воспользуемся редким случаем ощутить на себе эти роли.

Мы вышли из шатра. Туман начал рассеиваться, но к моему глубокому удовольствию, его оставалось еще предостаточно. Раз взял меня за руку и повел ту сторону, где туманное царство по-прежнему властвовало. Мы продвигались в молочном облаке. Глаза больше не пытались что-то рассмотреть, и энергия зрения направилась к остальным органам чувств, отчего туман наполнился ароматным содержимым. Я утонула в тонких ощущениях волнующих воспоминаний, пунктирных, как обрывающаяся нить… неразборчивых… неясных. Вдруг Раз прервал молчание. Он заговорил об Эрике, и в противовес моим туманным ощущениям, слова его зазвучали четко и ярко, предельно ясно обнажая то, что я так жаждала узнать.
– Вениамин с Риной построили здесь маленький отель на пять номеров. Он метрах в ста от нас. Ты не видишь его из-за тумана. Странное совпадение, но сегодня нам с тобой приготовили ту самую комнату, где мы с Эрикой провели двадцать шесть дней.
– Нам приготовили комнату?
– Для новобрачных, – многозначительно отозвался Раз.
Стремительная улыбка вспыхнула в его зачаровывающих глазах, и он снова стал серьезным.
– Вечером двадцать пятого дня Эрика оповестила меня, что завтра наступит тот самый день... Люди, живущие осознанно, чувствуют момент, когда тело будет оставлено. Утром двадцать шестого дня мы приехали на станцию подводного плавания. Эрика выполнила обязательную формальность, необходимую, чтобы опуститься в море с аквалангом, – расписалась в документе, подтверждающем, что она здорова.
Раз взял меня за плечи, повернул спиной к себе и попросил:
– Обхвати мои запястья.
Я выполнила его просьбу.
– Это был наш с Эрикой знак. Она держала меня за запястья, чтобы я знал, что она жива… Кроме кораллов и рыб, на нашу удачу появилось несколько морских черепах и даже осьминог. Эрика сполна успела насладиться подводным царством… В какой-то момент я ощутил неземное блаженство – тот самый восторг, который ощутила ты рядом с твоим братом, когда он покинул тело.
Раз замолчал. Глубокая тишина ночного тумана захватила нас в свою бездну. Я смотрела на светящиеся круги белого воздуха, и они напоминали мне морских черепах, осьминогов, браслеты – «фенечки» на тонких запястьях брата, его гитару и еще много-много разных образов… Неожиданно все исчезло, даже физическое ощущение Раза, стоявшего вплотную за моей спиной, и я ощутила восторг… Тот самый восторг, который пережила восемнадцать лет назад…
– Ты разжала руки… и они упали, – прошептал Раз, когда я пришла в себя и повернулась к нему, – разжала руки, как Эрика… когда покинула тело.
– Ко мне пришел тот самый восторг…
– Если бы ты знала, Вирсавия, как я счастлив слышать это!
– Значит… теперь меня больше не будут мучить тяжкие воспоминания и угрызения совести?
– Что-то иногда будет всплывать, ведь память остается, но теперь каждое воспоминание будет облачено в глубокое чувство благодарности.
– Благодарности?
– Да, настоящей искренней благодарности за то, что это было в твоей жизни. А благодарность мгновенно уничтожает любое самобичевание. Такое уж оно всемогущее, – объяснил Раз.

Мы вернулись в шатер. Рина подала нам чай в граненых стаканах с подстаканниками, в точности, как подавали в купейных вагонах советских поездов, и пить из этих стаканов оказалось упоительно.
– Сюрреализм какой-то, – благодарно произнесла я.
– Вот за это я и обожаю бедуинский шатер! – ответила она. – В каждом госте можно вызвать какие-нибудь приятные дежавю! Достаточно подать что-то из его детства или юности, а дальше атмосфера шатра сама все устроит.
– Как вам вообще пришло в голову сделать бизнесом бедуинский шатер? – поразилась я.
– Приехали в Израиль, пошли учить иврит, через месяц нас повезли на экскурсию. Одной из остановок было посещение бедуинского шатра. Прежде ничего подобного я не видела…

Рина замолчала, захваченная тем первым впечатлением. Оно хлынуло в настоящий момент и отразилось восторженным блеском ее глаз.
– Меня так потрясло посещение шатра, что я не могла забыть о нем. Он мне даже несколько раз снился, и однажды меня осенило, что мы с Вениамином тоже можем принимать туристов в таком экзотическом помещении, – рассмеялась она.
– Но вы же не бедуины, – вырвалось у меня.
– Из-за этого утверждения Вениамин три года не соглашался реализовать мою идею!
– А потом вдруг до меня дошло! – засмеялся Вениамин, – Ведь дело вовсе не в бедуинах!
– А в чем? – с интересом спросил Раз.
– В кураже! В атмосфере, в образе: пустыня, звезды, ковры, низкий столик, ароматный кофе с фенхелем, экзотические фрукты, восточные сладости, древние книги, – откликнулся Вениамин и подал мне миниатюрную книжку, стилизованную под старину, – это «Молитвенник невесты». Очень важно, чтобы невеста перед обрядом бракосочетания прочла молитву.
– Откуда у вас все необходимое для свадьбы?! – поразилась я.
– Через три дня здесь будет свадьба нашего сына. Молитвенник – подарок его невесте.
– Вам и спальня для новобрачных будет предоставлена! – торжественно провозгласила Рина.
– Спальня для новобрачных?! – воскликнула я, вспомнив слова Раза о комнате, в которой он прожил с Эрикой до последнего дня ее жизни.
«Конечно, это лучшая комната! Миниатюрный люкс», – пронеслась мысль, объясняющая совпадение, вызвавшее удивление Раза.
– Но ведь эта комната приготовлена для вашего сына, – сказала я.
– Она приготовлена для новобрачных, – а сейчас новобрачными станете вы! – улыбнулась Рина и неожиданно перешла на русский. – Раз для нас дороже брата. В армии он спас Вениамина от неминуемой смерти, тогда я и сказала ему: «Теперь ты наш родной человек. Навсегда. Наш дом – твой дом». Вы не представляете, как я счастлива, что он наконец-то женится!
И глаза Рины наполнились настоящей материнской радостью за неожиданную удачу, вдруг свалившуюся на ее непутевого сына.
– И его женой станет представительница нашей русскоязычной общины! – добавила она и крепко обняла меня.
Шатер наполнила тишина. Здесь она ощущалась особенно приятно, как все, что происходило в этом экзотическом месте. Только ложечка Вениамина постукивала о граненый стакан в подстаканнике.
– А почему, когда ты нас встретил, то все время молчал? – спросила я Вениамина, «вернувшись в иврит», который мгновенно уничтожал дистанцию отсутствием обращения на «вы».
– В образе пребывал. Произнеси я хоть слово, тебе бы тут же открылось – никакой я не бедуин! – рассмеялся он и обратился к Разу: – Покажи-ка ей огненное кольцо! Бесценный подарок невесте!
– Неужели и факел есть?! – загорелся Раз.
– Конечно! Ты же два факела для Эрики приготовил. А использовал только один. Помнишь?
Раз повернулся ко мне и произнес в изумлении:
– Счастливая ты, Вирсавия…
– Почему?
– Сейчас ты воочию увидишь, как кружатся мысли.

Конечно, я не поняла из его ответа, в чем заключается мое счастье, которое мне предстояло увидеть, да и не могла ничего видеть, кроме счастья, которое сияло передо мной в образе самого Раза – моего жениха!
Мы вышли из шатра. Вениамин принес факел. Он оказался в точности, как тот, что дядя Сёма использовал в своих цирковых представлениях. И когда факел загорелся, картины детских воспоминаний вспыхнули в памяти чередой захватывающих эпизодов.
– Смотри, Вирсавия! – закричал Раз и начал быстро вращать факел, как когда-то вращал дядя Сёма.
Пламя превратилось в огненный круг, и счастливый трепет объял все мое существо.
– Мой любимый круг из огня! – завороженно прошептала, вливаясь в кольцо оранжевого света на фоне черного неба.
– Но на самом деле никакого круга нет. Огненный круг – это только иллюзия, – произнес Раз и опустил руку с факелом вниз, – видишь?
– Да, – ответила я и попросила вернуть мне иллюзию.
Он снова начал вращать факел.
– Вот так вращаются в голове мысли из прошлого, как этот круг из огня. И они такие же жгучие. Мысли ослепляют и обжигают.
– А кто их вращает? – спросила я.
– Энергия эмоций боли, страданий, вины, гнева, обиды. Но стоит опустить руку, и иллюзия исчезает.
– Кто же опускает руку?
– Тот, кто вращал факел. Когда ты осознаешь, что мысли – это иллюзия, в точности, как огненное кольцо, на тебя нисходит истинный покой, – ответил Раз и окунул факел в ведро с водой.
Я услышала шипение и ощутила знакомое с детства чувство досады оттого, что чудесное представление закончилось. Стало очень больно от мысли, что дяди Сёмы больше нет в моей жизни, и никогда не будет, как не будет брата, папы, обезьянки Кики и всего-всего, что было со мной, когда я была с ними! Но неожиданно вспыхнули слова Раза, сказанные в тумане, когда он говорил об Эрике: «Теперь каждое воспоминание будет облачено в глубокое чувство благодарности». И я с изумлением осознала: «В сущности, шипение горящей пакли, опущенной в воду, всего лишь физический процесс. И только благодаря тому, что в моем детстве был дядя Сёма с его чудесными репризами, шипение факела в воде создает во мне уникальное воспоминание о празднике, который закончился. И воспоминание о самом празднике! Необыкновенном! Волшебном! Какое счастье, что это было в моей жизни!» Я почувствовала глубокую благодарность, которую хотелось выразить словами, вспомнила о «Молитвеннике для невест» и пошла в шатер.

«Только бы в нем оказалась молитва “Воскурения благовоний в Храме»!” – шептала, вспоминая волшебные слова этой молитвы, открытые мне Элиягу. Взяла молитвенник и пошла туда, где в свете электрической лампочки еще клубился кольцами последний туман. Кольца поднимались парами теплого воздуха, которым дышала земля, прогретая днем жарким солнцем. И, к моему изумлению, молитва открылась мне, словно и сама жаждала прочтения. И едва сдерживая слезы восторга, я начала читать вслух, слыша свой счастливый звонкий голос:
«И сказал Господь Моше: “Возьми себе благовония: смолу благовонную, и оникс, и хелбену, пряности, и левану чистой в равных пропорциях. И сделай из этого смесь для воскурения, изготовленную составителем смесей, смешанную в чистоте и святости. И истолки мелко часть ее, и положи часть ее перед Ковчегом Завета в шатре собрания, где буду Я являться тебе, совершенно святой да будет она для вас…”».
Когда я вошла в шатер, Рина спросила меня, какую музыку мне хочется слышать в момент обручения.
– «Вальс цветов» Чайковского! – ответила я, – примерно с третьей минуты, там, где вступает весь оркестр!
Она быстро нашла то, что нужно. Музыка зазвучала торжественно и мощно. Раз взял обручальное кольцо, взглянул мне в глаза, освещая меня глубокой нежностью, и произнес:
– Сейчас произойдет то, чего ты так страстно желаешь. Посмотри, Вирсавия, это кольцо – свидетельство замужества.

Я опустила глаза на маленький серебряный предмет в его пальцах и вдруг странное-странное чувство недоумения охватило меня… Как же это произошло? Каким образом столь незначительная малюсенькая вещица вызывала во мне безграничную энергию достичь желаемого? Ослепляла мощнее тысячи солнц, заставляя совершать самые невероятные вещи? И весь этот религиозный обряд для подтверждения нашего союза… что это, если не страх потерять драгоценный союз? Мое потрясение прервали слова Раза:
– Вирсавия, вот с этим кольцом ты посвящаешься мне согласно закону Моисея и Израиля.
И взял мою правую руку, чтобы надеть обручальное кольцо на указательный палец, как требовал древний еврейский ритуал бракосочетания.
– Подожди… – произнесла я Разу.
Он оставил мою руку в своей ладони и неотрывно смотрел на меня. А я все глубже и глубже осознавала, что больше не боюсь потерять его, не боюсь будущего и прошлого. Я видела Свет внутри себя и отражение этого Света в глазах Раза. Тот самый Край Света, на который так жаждала попасть с любимым мужчиной. Этот Свет был Истинным, Вечным и настоящим! Он струился из меня и уж точно не нуждался ни в свадебных кольцах, ни в ритуалах. Более того, кольца и ритуалы выглядели в лучах его сияния, как пыльные пластиковые цветы рядом с живыми душистыми бутонами в каплях сверкающей росы. И я отчаянно прошептала Разу:
– Нет! Нет! Нет! Не надо надевать кольцо! И жениться не надо! Это так глупо!
Его лицо просветлело, словно солнце поднялось в ночи и заглянуло в бедуинский шатер.
– Произнеси, пожалуйста, вслух все, что ты осознала сейчас, – попросил Раз, – это очень важно озвучить.
– Выйти замуж – иллюзорный способ присвоить себе любимого мужчину навсегда. Иллюзорный, потому что душа человека – его внутреннее пламя – единственная живая субстанция, которая наполняет мертвые формы, оживляя их. А пламя невозможно вставить в кольцо или положить на бумагу с чернилами о брачном контракте. Внутреннее пламя человека свободно от всего физического.
– Что же ты чувствуешь сейчас, глядя на это кольцо? – спросил Раз.
– Я… презираю его. Я ненавижу его! Оно затмевало мне глаза, не позволяя Увидеть Истину! Оно высасывало мою энергию, направляя ее на страдания и отчаяние! Оно питалось моим отчаянием!
– Теперь ты способна увидеть, как одна и та же энергия переходит из любви в ненависть, – удовлетворенно сказал Раз, – всего несколько минут назад ты любила это кольцо. Ты страстно желала обладать им, наслаждаться его присутствием на твоем пальце, верно?
– Да…
– Сейчас вся энергия перешла в новую эмоцию – ненависть к обручальному кольцу. Благодаря этому ты можешь наблюдать, что любовь и ненависть не являются противоположными вещами. Они две стороны целого – две стороны одной монеты. Ты была на одной стороне, когда жаждала получить обручение, а теперь перешла на другую сторону той же монеты, ненавидя это кольцо и свадебный ритуал. Наблюдаешь?
– Да…
– Это и есть настоящее чудо! Сейчас ты можешь наблюдать разгадку великой тайны.
– Какой тайны?
– Люди любят тех же самых людей, которых ненавидят.
– Но ведь речь идет о кольце. О неодушевленном предмете.
– Речь идет о желании. Ненавидеть свадебный ритуал то же самое, что и жаждать его.
– Как это может быть?!
– В обоих случаях ты находишься во власти эмоций: либо любви, либо ненависти. В обоих случаях эмоции управляют тобой, а не ты ими. И эти эмоции продолжают крутить «Колесо желаний».
– Значит… сейчас мной управляет ненависть к кольцу и к свадебному ритуалу, как прежде управляла страсть получить их?!
– Да, – ответил Раз и опустил мою руку.
– Вирсавия! – ужаснулась Рина. – Неужели ты действительно не хочешь стать женой Раза?!

Я совсем забыла о ее присутствии! И о «Вальсе цветов», который отзвучал и затих. И о Вениамине с молитвенником и бокалом красного вина, как требует ритуал… Теперь они вернулись и предстали передо мной вопросами и многоточиями.
– Неужели ты согласна еще несколько жизней крутиться в ненависти к ритуалу обручения, как крутилась в жажде быть замужем за мной? – спросил Раз.
– Я осознала, что этот ритуал питается страхом! – убежденно ответила я.
– Да. Ты осознала, – согласился он, – но теперь ты готова бороться против каждого, кто выступает за этот ритуал!
– Да.
– Борьба «против», то же самое, что и борьба «за» – утечка энергии вовне.
– Что же делать?
– С искренним интересом, увлеченно наблюдать за тем, что будет происходить, и принимать происходящее с благодарностью.
– Но разве то, что будет происходить, не зависит от моего решения? – удивилась я.
– Если хочешь по-настоящему выйти из «Колеса желаний», не принимай никаких решений, а просто наблюдай с благодарностью за тем, что будет происходить. Наблюдай и благодари.

Его слова вызвали во мне мощное чувство любопытства. Никогда еще я не поступала так, как предложил Раз. Теперь меня просто подмывало увидеть, как же будут развиваться события, когда я осознала, что больше не нуждаюсь в бракосочетании, и в то же время не препятствую ему.
Тишину шатра вновь наполнил «Вальс цветов». На этот раз он зазвучал с самого начала. Рина подошла ко мне, взяла мои руки в свои ладони и тихо произнесла:
– Мы религиозные евреи, поэтому обряд бракосочетания в соответствии с древними заповедями представляется нам очень важным. Мы видим в его выполнении основу семейного счастья. Раз очень дорог нам. Мы любим его и верим всем сердцем, что ему этот ритуал необходим. Мы искренне, с огромной радостью, приготовили все необходимое для проведения заповеди бракосочетания в строгом соответствии с древними еврейскими предписаниями, и я… – она осеклась.
Ее глаза наполнились слезами, и я почувствовала, что дальше Рина сказала совсем не то, что собиралась.
– Я зажгла для вас свечу на оливковом масле в комнате, которую приготовила для новобрачных, чтобы вы смогли насладиться вашим счастьем после ритуала бракосочетания.
Ее последние слова глубоко задели меня.
– Простите… простите… – прошептала я, осознавая, что своими «протестами-манифестами» причинила боль прекрасной женщине, с первого взгляда покорившей меня своей добротой.
Я крепко обняла Рину и попросила продолжить начатую церемонию.
– Вот и славненько! – произнес Вениамин по-русски.
И я подумала, как было бы смешно, если бы с этим своим «Вот и славненько» он приветствовал нас, когда входил в шатер с кофе и фруктами.
– Итак, ритуал продолжается, – оживленно продолжил Вениамин. – Невеста, займите свое место и выставьте вперед ваш правый указательный пальчик, – обратился он ко мне по-русски, а потом к Разу – на иврите: – Жених произносит свои слова и очень быстро надевает кольцо на палец своей избраннице. В еврейском обряде нет никаких вопросов к невесте. Она, – он внушительно взглянул на меня, – молчит как рыба. А жених сказал – и надел!
– Слушаюсь, командир! – браво ответил ему Раз, подняв руку под козырек.
– Тогда вперед!
Дальше все произошло мгновенно! Раз снова произнес:
– Вот с этим кольцом ты посвящаешься мне согласно закону Моисея и Израиля!
Надел кольцо на мой правый указательный палец, и тут как раз вступил весь оркестр, и Рина с Вениамином радостно возвестили, плавно попадая в ритм «Вальса Цветов»:
– Объявляем вас мужем и женой!

Напоминаем, что первый том романа «Семь Кругов с воскурениями», который называется «Созвездие рыб в сливочном соусе», можно купить на сайте ЛитРес, набрав в Гугле фамилию и имя автора.