Конечно, Кремль видел, как бурно развиваются генетические исследования на Западе, и по крупицам, но все-таки делал правильные, соответствующие времени выводы. Очень помогли в этом «атомщики» и другие организации, работающие по оборонной тематике.
Так, выдающийся генетик Н. В. Тимофеев-Ресовский, много лет работавший в Германии, обвиненный в шпионаже и работе на нацистов, но чудом не расстрелянный Сталиным, стал руководителем секретной радиобиологической лаборатории на Урале.
В Институте биологической физики АН СССР создается отдел радиационной генетики, а под руководством академика В. А. Энгельгардта начинает широкий круг исследований Институт молекулярной биологии.
В 1957 году было основано Сибирское отделение АН и построен Академгородок под Новосибирском. Там начал работу Институт цитологии и генетики. Его первым директором стал лидер отечественной классической генетики Н. П. Дубинин. В 60-е годы начинает работать Биологический научный центр в Пущино-на-Оке. Но полностью запрещенная генетика смогла выйти из глубокого подполья только после очередного кремлевского переворота.
14 октября 1964 года Пленум ЦК КПСС освободил Н. С. Хрущева от всех занимаемых должностей и отправил на пенсию. Т. Д. Лысенко лишился своей главной опоры, и его 20-летней монополии в советской биологии тоже пришел конец. Ему оставили в наследство только экспериментальную базу в Горках Ленинских, где он продолжал «воспитывать» буренушек.
Рассказывают, что когда Трофим Денисович, лишенный всех постов, обратился за поддержкой к новому генсеку партии, Л. И. Брежнев резонно ответил ему, что он по образованию – инженер, по профессии – партийный работник, в биологии ничего не смыслит, а потому Лысенко должен разбираться со своими противниками в рамках Академии наук.
Если этот разговор действительно был, то браво, Леонид Ильич!
Вот так и произошел новый крутой разворот в советской биологии. Кто из генетиков выжил и хотел работать – начали возвращаться к преподавательской деятельности в свои вновь или заново открытые лаборатории, семенные, селекционные и сортоиспытательные станции.
Учебные программы по биологии для вузов, техникумов и школ были пересмотрены в соответствии с достижениями современной науки.
Но эта реформа совсем не означала, что с «лысенковщиной» в стране полностью покончено. Вскормленные Трофимом Денисовичем кадры крепко осели в учебных заведениях, в республиканских, областных и районных агропромах. Сидят там и сегодня. Вот почему сельское хозяйство страны до сих пор не может накормить свой народ без помощи извне.
Об успехах генетики после 1964 года можно рассказать очень много интересного и неожиданного. Утверждения «мичуринцев», что эта наука не имеет практического значения, полностью опровергнута ее порой фантастическими достижениями в селекции сельскохозяйственных культур, биотехнологии, медицине, криминалистике. Вкратце коснусь только некоторых успехов в растениеводстве.
Благодаря усилиям прежде всего самого И. А. Рапопорта и научному авторитету директора ИХФ академика Н.Н. Семенова, который был вхож в высокие кабинеты начальства, внедрением мутагенов в практику занимались все отраслевые НИИ сельского хозяйства и селекционные станции, сотни агрономов в колхозах и совхозах, к испытательной работе подключились пчеловоды, лесники и даже рыбоводы.
Уверен, что у многих из вас, читающих этот материал, слова «химический мутагенез» невольно ассоциируются с чем-то опасным, когда речь идет о продуктах питания и нашем здоровье. Популярно в народе и выражение – «опять нахимичили», значит, сделали что-то не так… Вот это «что-то не так» прежде всего и заинтересовало думающих селекционеров, ибо семена, клубни, луковицы, пыльца, привои и корневища, обработанные рекомендованными мутагенами, уже в первом поколении вместо 3–5 % давали стопроцентную изменчивость широкого спектра признаков растений, и примерно пятую их часть можно было реально использовать для дальнейшей селекционной работы. Потрясающий результат!
Для примера: в течение 17 лет молдавский селекционер, профессор В. Д. Семинела безуспешно пытался сочетать устойчивость пшеницы к страшной болезни – стеблевой ржавчине – с другими полезными признаками путем традиционной гибридизации. Но как только он обработал семена первого и второго поколения мутагенами, сразу же проявились искомые устойчивые формы.
Этот фантастический фактор экономии времени в селекционном деле все-таки не был главным. Еще до войны, когда И. А. Рапопорт среди тысяч и тысяч сложных химических соединений, многие из которых довольно опасны, начал поиск нужных мутагенов, он исходил из главного завета целителей – «Не навреди!»
И все химические соединения, рекомендованные для работы с растениями, обладали редкостной нестойкостью – они разлагались при температуре выше нуля градусов. Обработанные семена быстро теряют поглощенные мутагены сразу после посева и даже ранее. Естественно, что в растении нет мутагенов ни в период вегетации, ни в собранном урожае. Абсолютно безвредная для человека и природы технология.
Уже к концу 60-х – началу 70-х годов на государственное сортоиспытание от селекционеров страны поступило более 200 новых сортов зерновых, овощных, бахчевых и технических культур с повышенной урожайностью, комплексной устойчивостью к болезням и насекомым, высоким содержанием белка и необходимых аминокислот.
Как-то к очередному Дню Победы селекционеры прислали в Кремль поразивший всех красотой и размерами цветов букет отечественных тюльпанов, который так и назвали «День Победы». Это тоже был вполне весомый и зримый результат применения химических мутагенов.
Широкий выход на поля страны новых уникальных сортов сельскохозяйственных культур еще только предстоял, и, к сожалению, не зависел ни от И. А. Рапопорта, ни от академика Н. Н. Семенова.
Это зависело только от чиновников Минсельхоза и партийного аппарата. Чаще всего все новое, что требовало напряжения сил и несло за собой ответственность, тонуло в многочисленных совещаниях и в тоннах всевозможных разрешений. Тут уместно упомянуть «великий» и вечный афоризм бывшего главы правительства России В. С. Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда!»
Достаточно вспомнить только историю с уникальным сортом подсолнечника «Первенец». Его вывел селекционер Краснодарского НИИ масличных культур К. И. Солдатов. Сорт уникальный, в мире таких не было. Мутагены придали ему низкорослость, устойчивость к мучнистой росе – страшной и очень распространенной грибной болезни подсолнечника, из-за которой растение гниет на корню. Урожайность – просто фантастическая, в два раза больше лучших краснодарских сортов.
А главное достоинство сорта «Первенец» в том, что масло, отжатое из его семян, по количеству олеиновой кислоты не уступает лучшим международно признанным сортам оливкового масла, сохраняя витаминные и вкусовые характеристики традиционного подсолнечного масла.
Когда пришло сообщение о результатах испытаний этого выдающегося сорта, академик Н. Н. Семенов и И. А. Рапопорт сами отправились в Краснодар, чтобы своими глазами увидеть это природное чудо, созданное усердием человека, побеседовать с его автором, узнать о тонкостях многолетнего труда.
– Иосиф Абрамович, – начал разговор селекционер. – Этот «Первенец» появился только благодаря Вам. Если бы не Ваши мутагены – не знаю, хватило бы мне жизни, чтобы получить такой замечательный сорт. Я хочу, чтобы мы оба стали его авторами. Это справедливо и правильно!
– Спасибо за добрые слова, Карм Иванович, – ответил Рапопорт. – Но Вы забыли основной закон нашего отдела, а ведь мы о нем сообщаем каждому селекционеру. Ни один наш сотрудник не имеет права быть включенным в соавторы при выведении нового сорта. В первую очередь это относится ко мне – руководителю лаборатории химического мутагенеза…
Да, этот неписаный закон свято выполнялся все 34 года работы Иосифа Абрамовича Рапопорта в Институте химической физики, и академик Семенов – его директор – считал это решение абсолютно правильным.
Все мы прекрасно знаем, как ловко всегда примазывалась целая свора прихлебателей и чиновников к авторам открытий или крупных изобретений, когда шла речь о присуждении высоких премий. А за новые районированные сорта государство порой платило довольно щедро – все зависело от урожайности и количества засеянных той или иной культурой площадей.
Однажды на Президиуме АН СССР, где рассматривались результаты и перспективы внедрения в сельское хозяйство мутагенов, президент Академии А. П. Александров сказал в заключение:
– Хотя в названии Института химической физики нет ничего сельскохозяйственного, но прекрасные результаты его работы находят применение даже в самых отдаленных колхозах. И еще, – обратился академик непосредственно к Рапопорту: – Вы, Иосиф Абрамович, всех нас превзошли. И в Академии, и на заводах. Пока мы бьемся, деля авторство между причастными и непричастными, и забываем о деле, Ваш метод – «признательность только за свое дело» – успешно работает и приносит неоценимую пользу.
Да, таков был Юзик, опаленный войной Иосиф Абрамович Рапопорт, человек необычайно скромный, честный и доброжелательный ко всем, кто нуждался в его помощи. Что мог – делал. В первую очередь для своих однополчан – помогал с врачами, нередко деньгами, и в квартире «батяни-комбата» всегда жил кто-нибудь из приехавших в Москву его бывших простых солдат.
Но вернемся в Краснодар, к истории с сортом подсолнечника «Первенец». Он быстро прошел сортоиспытание. По плану семеноводы должны были его размножить и обеспечить засев «Первенцем» 1,5 миллиона гектаров – это могло избавить страну от закупки довольно дорогого оливкового масла, коли у нас свое, «Кубанское салатное» не хуже. Засеяли же всего 100 тысяч гектаров, а его автора просто уволили из института. Что же произошло? Подноготная этой истории не раскрыта до сих пор. Возбужденное дело закрыто…
Случилось вот что... Этот сорт, один к одному, под тем же названием, внезапно появился на обширных полях в Соединенных Штатах Америки. Американские селекционеры и не говорили, что они «Первенца» сами вывели, но и не объясняли, как и от кого им семена этого уникального сорта достались. Скорее всего, кто-то из российской чиновничьей братии секретно продал их американцам. Эти люди у власти ничем и тогда не брезговали, не брезгуют и сегодня.
Героиня моего документального фильма «На 101-м километре», селекционер-генетик, доктор биологических наук Н. А. Лебедева рассказала такой случай из своей практики.
В середине 70-х годов она вывела суперскороспелый сорт картофеля «Весна», который вызревал не за 80–100 дней, как обычные сорта, а всего за 45–50 дней. Было бы справедливым назвать этот сорт «Уникум». Но раз «Весна» – значит, «Весна», – вполне достойное и красивое название. Сорт был комплексно устойчив к болезням, и его урожайность в шесть раз превышала средний по стране.
За «Весну» Нина Александровна получила золотую медаль ВДНХ и государственный орден. Еще бы, канадское правительство обещало своим селекционерам за подобный сорт памятник при жизни поставить.
Нине Александровне памятник не поставили, но о чиновнике в Москве, от которого зависело внедрение сорта в оборот, неком Федине, знакомые Лебедевой селекционеры говорили так:
– Нина Александровна, чтобы Ваш фантастический сорт на поля вышел, надо этого Федина в ресторан вести. Он сам скажет, в какой, и какой коньяк и закуски к нему заказывать. А еще лучше его в соавторы сорта взять. Тут – 100% гарантия внедрения.
Так и вышло. Уже в первую встречу этот чиновник, без всякого зазрения совести, прямо сказал:
– Нина Александровна, если я буду у Вас в соавторах хотя бы на 20 %, Вы за свой сорт получите очень большую премию от государства, такую, что сможете без очереди купить легковой автомобиль. Это я Вам гарантирую. Так что подумайте.
Не на ту женщину напал чиновник с большими полномочиями. Нина Александровна была из когорты генетиков, которые в подполье, не страшась арестов, занимались своим делом.
– Я кривыми дорожками за государственный счет не хожу. И Вам не советую! – ответила она.
– Ну что ж, это Ваш выбор. Если передумаете...
Не передумала, потому что такой прекрасный сорт раннего картофеля не внедрить в практику просто не могли. Он был районирован и давал прекрасные результаты во всех климатических зонах страны.
Выписали Нине Александровне и премию от государства. За 15 лет работы над этим уникальным сортом она получила из Москвы перевод на 139 рублей. Какая там машина – по тем временам и на покрышку едва хватало, да и то на подержанную.
Вот подобные Федину люди и заправляли тогда страной. Управляют и сейчас. Так что ничего удивительного в том, каким путем семена подсолнечника «Первенец» попали в США, лично я не вижу. Тем более что полновесная валюта – не деревянные рубли... Да и пришедший скоро к власти коммунист Б. Н. Ельцин всенародно объявил: «Обогащайтесь! Кто как может!» И начал в первую очередь обогащать не народ доверенной ему страны, а свою семью.
Во всей этой истории с «Первенцем» «козлом отпущения» оказался сам селекционер Карм Иванович Солдатов.
Много лет Иосиф Абрамович Рапопорт сражался с чиновниками в высоких кабинетах за то, чтобы восстановить честное имя селекционера, добиться возвращения его на прежнюю работу. Не помогло. Власть была глуха.
Параллельно с работами для сельского хозяйства Иосиф Абрамович вел большую исследовательскую работу и с врачами-онкологами.
Он обратил внимание, что многие из открытых им супермутагенов сложной мочевиновой группы активно воздействуют на злокачественные опухоли разных типов с большим успехом, чем те средства, которые широко использовались в практике.
Особенно они были эффективны в борьбе с меланомой – эта опухоль практически нечувствительна ко всем препаратам и считалась неизлечимой… Так в Институте химической физики появилась еще одна, как бы непрофильная, лаборатория, в задачу которой входил поиск, синтез и глубокое изучение механизмов действия супермутагенов на злокачественные опухоли.
Работа велась в тесном содружестве с ведущими онкологами и клиниками страны.
Как только на страницах советских медицинских и биологических журналов появились первые результаты исследований на эту тему, мировая медицинская наука, особенно во Франции, США, Японии, начала широкий круг экспериментов с мутагенами, открытыми Рапопортом, и довольно быстро был синтезирован ряд эффективных лекарств для борьбы с раком.
Но лучшее из них, на основе соединения со сложным названием нитрозоалкилмочевина, было получено в Семеновском институте. Оно и сегодня одно из основных для лечения злокачественных опухолей. Сам Иосиф Абрамович считал это одним из главных своих достижений, но никогда прямо не говорил об этом.
В разные годы выходят несколько его книг: «Микрогенетика», «Супермутагены», «Химический мутагенез. Теория и практика».
А практика приносила все больше и больше весомых плодов от применения мутагенов. Со всех концов страны на имя Рапопорта шли сообщения о получении новых высокоурожайных сортов зерновых, овощных, плодовых и технических культур.
Конечно, труженики полей испокон веков знали, что в наследственном материале буквально всех культурных растений есть мощные, незадействованные резервы. Но из-за редких, спонтанных мутаций они мало проявляются. И вот в руках селекционеров появилась технология, способная проявить эти скрытые ресурсы, – мутагены Рапопорта и сотрудников его лаборатории проявляли почти сказочное всесилие.
У Иосифа Абрамовича было много достойных учеников. Один из них, ныне доктор биологических наук, директор Института селекции и семеноводства хлопчатника Узбекской академии наук А. Эгамбердиев. Он пишет: «Иосиф Абрамович всегда испытывал к нашей республике особенно теплое чувство и воспитал в Узбекистане целую плеяду ученых-генетиков. Он помогал нам, тогда совсем молодым специалистам, не только осмыслить нашу работу с мутагенами, но и увидеть ее значимую перспективу, вызывая огромное желание трудиться на ниве науки…
Приезжая в Ташкент, он непременно посещал все наши сортоучастки и опытные поля, интересовался каждым сортом, с которым мы работали...
А потом у нас в институте, на биофаке университета, он обязательно читал несколько потрясающе интересных лекций о проблемах генетической науки, мутагенезе, эволюции и экологии, которые собирали огромные аудитории научных работников, аспирантов, студентов… Именно в молодых кадрах он видел будущее начатого им великого дела.
Но Иосиф Абрамович не замыкался в науке. В Ташкенте и в других городах республики он обязательно посещал их достопримечательности и музеи, живо интересовался историей и культурой народов Узбекистана.
Я благодарен судьбе, что имел счастье встретиться с этим необыкновенным человеком и долгие годы работать под его руководством...»
Продолжение следует
