КОНТУР

Сарасота, 2010-е годы

Из магазина вышла женщина, в глазах которой было такое отчаяние, что я невольно спросил ее:
– Что с вами?
– Я потеряла мобильник, – ответила она, – а я без телефона, как без рук, не знаю, что мне делать.
– Продиктуйте свой номер, я позвоню, может, его уже нашли.
Она продиктовала, и я позвонил, но мне никто не ответил.
– Наверное, телефон украли, а у меня там всё, – повторила женщина.

– Любой телефон можно отследить, и вор наверняка это знает, – возразил я, вновь набирая номер.
После очередной попытки на той стороне сняли трубку.
– Здравствуйте, – сказал я, – это мой телефон, я потерял его в магазине. Вы где?
– В кафе, – ответил недовольный мужской голос.
– Где оно находится?
– Рядом с магазином женской одежды.
– Как я вас узнаю?
– Я буду около кассы, – сказал мужчина.
Когда мы к нему подошли, он спросил:
– Как выглядит ваш мобильник?
– Он в голубом футляре, на котором стоят мои инициа­лы Д. Л. – ответила моя спутница.
Мужчина вручил ей телефон и ушел, а Д. Л. прижала телефон к груди. Лицо ее сразу порозовело, и она превратилась из олицетворения безнадежности в очень привлекательную женщину зрелого возраста. Весьма зрелого.
– Вы даже не представляете, как вы меня выручили, – сказала она. – Я должна вас отблагодарить. Я готова выполнить любое ваше желание.
«Прямо золотая рыбка», – подумал я, пожимая плечами.
– Давайте выпьем по чашечке кофе, а вы пока подумаете, – сказала она тоном, который не предполагал отрицательного ответа.
Пока мы выбирали столик, я решил, что она, наверно, живет одна, общаться ей не с кем, и теперь она замучает меня своими рассказами.
Мы сделали заказ и она сказала:
– Меня зовут Дженнифер, а тебя?
– Виктор.
– Очень приятно. Так чего же ты хочешь, Виктор?
– Полетать на парашюте.
Она удивленно посмотрела на меня и после небольшой паузы спросила:
– А ты уже летал?
– Да.
– Расскажи, ведь это, наверно, очень интересно, – попросила она.
И я рассказал, как лет 15 назад в Мексике, когда парасейлинг только входил в моду, я увидел, что вдоль берега на парашюте летит человек, привязанный к катеру. Я проследил за ним и из любопытства пошел туда, где он приземлился. Это оказалось довольно далеко, ноги мои утопали в песке, солнце немилосердно жарило, и я устал так, как будто пробежал марафон. Когда я подходил к пусковой площадке, на нее приземлялся очередной парашютист. Это был ничем не примечательный мужчина лет 40, совсем не похожий на мачо, и, глядя на него, я подумал, что если уж он не испугался подняться в небо, то мне сам Бог велел.
Меня привязали к парашюту, объяснили, как им управлять, и сказали, что после того как катер отчалит от берега, я должен следить за канатом, а когда он начнет натягиваться, пробежать за ним метров десять. Я так и сделал, и вскоре уже был в воздухе. Там я решил проверить, как работают кольца, и парашют послушно отклонялся то влево, то вправо. Кайф был полный.
– Так ты хочешь словить кайф еще раз? – спросила Дженнифер.
– Да.
– Я, пожалуй, тоже попробую. Может, и мне понравится.
– Шутите? – вырвалось у меня.
– Ты думаешь, я слишком стара?
– Нет, что вы, – ответил я, не зная, как бы поделикатнее выкрутиться из неудобного положения, – но ведь в небе все может случиться.
– Конечно, и с тобой тоже.
– Но…
– Никаких но. Встретимся завтра на пирсе в десять утра, – сказала она.

***

В назначенное время к пирсу подплыл катер, которым управлял пожилой мужчина в тельняшке.
– Здравствуйте, – сказал он, – должен вас огорчить. Сегодня сильный ветер, и подниматься в небо опасно, тем более таким, как вы.
– Почему? – спросили мы хором.
– Вы слишком легкие, вас будет сильно болтать в воздухе.
– Пусть болтает, – возразила Дженнифер, – мы согласны.
– Это может вызвать морскую болезнь. Вы знаете, что еще совсем недавно, когда самолеты летали не так быстро и попадали в воздушные ямы, пассажирам на всякий случай выдавали санитарные пакеты?
– У нас нет морской болезни, а если мы такие легкие, то можем лететь вместе. Мы с сыном завтра возвращаемся на Аляску, а там никакого парасейлинга нет, так что для нас это последний шанс. Сделайте доброе дело, мы вас отблагодарим, – она посмотрела на меня и спросила: – Ведь ты согласен?
Я неопределенно промычал. Мне не хотелось, чтобы благодарность обошлась ей слишком дорого, но гораздо больше меня беспокоило то, что я плохо переносил качку.
– Вот видите, мы согласны, – сказала Дженнифер.

Когда мы вышли в море, помощники капитана пристегнули нас к стропам специальными ремнями, проверили надежность крепления, расправили парашют и начали крутить ворот, разматывая канат. Механизм этот очень напоминал деревенский колодец, но вместо пустого ведра, опускающегося вниз, к нему был привязан парашют с людьми, поднимающимися в небо.
– Зачем вы соврали про Аляску? – спросил я, когда мы взлетели.
– Иначе у нас бы ничего не получилось, а что касается капитана, то он был прав. Мы действительно слишком легкие. Чувствуешь, как нас качает?
Я это очень хорошо чувствовал. Нас болтало из стороны в сторону, и скоро у меня закружилась голова. Я долго сдерживался, но потом согнулся, и, за неимением санитарного пакета, отдал свой завтрак океану. Капитан увидел это и дал сигнал своим помощникам. Они тут же начали наматывать канат на ворот. Мы опустились на катер и поплыли к берегу. Волна была довольно большой, и по дороге меня укачало еще сильнее. На пирсе Дженнифер сказала, что она меня вылечит, и повезла к себе. Там я лег на диван и сразу же уснул, а когда открыл глаза, она стала извиняться за то, что настояла на парасейлинге. Затем она дала мне таблетку и стакан воды, а потом проводила в гостевую спальню.
Утром я встал очень рано и хотел незаметно уйти, но она, казалось, меня караулила.
– Давай сначала выпьем кофе, – сказала она и повела меня в гостиную. Это была очень большая, прекрасно обставленная комната, на стенах которой висели картины в духе импрессионистов.
– Нравится? – спросила она, видя, как я их рассматриваю.
– Очень, – ответил я, – а кто автор?
– А ты как думаешь?
– Похоже на Ван Гога.
– Это он и есть.
– Но его работы стоят огромных денег.
– В моем доме вообще все дорого стоит, – довольно улыбнулась Дженнифер.
– Как же вы не боитесь приглашать к себе незнакомых людей? А вдруг я жулик, аферист или бандит? Вдруг я хладнокровный убийца, и за копейку готов поджарить собственную бабушку?
– Собственную ты, может, и поджаришь, а меня – нет. Я ведь бабушка непростая. Прежде чем пустить тебя к себе, я про тебя все узнала.
– Что именно? – спросил я.
– Например, что ты недавно был в театре «Асоло» и пялился там на незнакомого человека.

***

Неделю назад я действительно пошел в театр на дневное представление. Была обычная для Сарасоты жара, но на мне был костюм, белая рубаха и галстук. Выглядело это резким контрастом с затрапезной одеждой всех остальных зрителей. Вернее, всех, кроме одного. Я столкнулся с этим одним в фойе перед началом спектакля. Его вид и одежда так меня удивили, что я остановился и стал его рассматривать. Он тоже остановился и, величественно взглянув на меня, спросил:
– Вспоминаешь, где меня видел?
– Да, – ответил я.
– Вспоминай, – сказал он, взял свою спутницу под руку, наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Она взглянула на меня, и они пошли дальше. Я же стал вспоминать. Прилизанные волосы, строгая бородка, усы, вызывающий синий пиджак и розовая рубаха с белым стоячим воротничком. Все это явно предназначалось для того, чтобы на него обратили внимание. Я понял, что он не мог быть моим знакомым, что, скорее всего, он популярный артист. Непонятно только, что он делает в Сарасоте. Разве что приехал сюда в гости, остановился у богатых родственников в миллионном доме, и со скуки решил пойти в театр. Но поскольку специального театра для богатых и знаменитых нет, он, как простой смертный, вынужден вместе с остальными толкаться в фойе, а когда подопрет, то даже идти в тот же сортир, что и они.

Я огляделся, увидел, что никто не обращал на него внимания, и решил, что он, наверное, не так уж и знаменит. Тем не менее, все первое действие меня преследовала мысль, что я его где-то видел. В антракте я пытался его найти, но мне это не удалось. Я столкнулся с ним на улице уже после окончания спектакля. Он садился в машину, но увидев меня, задержался и спросил:
– Ну, что, вспомнил?
– Нет, – признался я.
– Жаль, а то я принял бы тебя в свой клуб, – сказал он, опустился на сиденье и закрыл за собой дверь.

***

– Вы, наверно, были в театре с этим типом? – спросил я Дженнифер.
– Именно, – подтвердила она, – а этот тип – мой сын.
– Из-з-вините, – прозаикался я.
– Не за что извиняться, – сказала Дженнифер, – он мне самой надоел хуже горькой редьки. Я бы с удовольствием его проучила, да не знаю как. Деньги у него есть, отец оставил ему хорошее наследство, вот он и бесится с жиру. Недавно он со своими приятелями организовал клуб прототипов.
– А кого он прототипствовал в тот раз?
Дженнифер подошла к кофейному столику, взяла большой, прекрасно изданный альбом Ван Гога, открыла его на странице с портретом доктора Рея и протянула мне.
– Похож? – спросила она.
– Очень, ответил я, – передайте ему, что я его узнал, пусть принимает меня в свой клуб.
– А ты уверен, что хочешь этого?
– Конечно. Я давно мечтал посмотреть, как развлекаются богатые люди.
– Все по-разному, а мой сын со своими приятелями выбирает картину, которую они хотят воссоздать в жизни, я заказываю костюмы и декорации, а если действие происходит на природе, то нахожу подходящее место. Потом они гримируются, переодеваются, делают фотографии, выставляют их на ФБ и собирают лайки. Все бы это и ничего, но никто из них мне не помогает. Они же артисты, и считают, что черновая работа не для них. Я очень хотела бы их проучить, только вот не знаю как.

– Я знаю. Предложите им инсценировать картину Ван Гога «Прогулка заключенных». Пусть они переоденутся в тюремные робы и сыграют зэков, а чтобы сцена выглядела натурально, вы арендуете настоящую тюрьму, и после того, как сделаете фотографии, всех членов клуба там и оставите.
– Отличная идея, – сказала Дженнифер, – ты опять мне очень помог. Что ты хочешь на этот раз?
– Картину Ван Гога.
– Картину я тебе не дам, а в клуб порекомендую, но при условии, что ты будешь одним из заключенных.