КОНТУР

В театре кукол "Светлячок" состоялась премьера спектакля "Крибле-крабле-бумс!» по сказкам Г.Х.Андерсена. Наше небольшое театральное помещение с трудом вместило всех желающих, и все-таки каждому нашлось место. Когда все разместились и зал затих, начались чудеса…

Крибле-крабле-бумс - это волшебное заклинание, которое теперь знает каждый наш гость. И оно действительно творит чудеса! Да-да! Куклы на сцене оживают, знакомые актеры на глазах превращаются в сказочных героев, а зрители - в королевскую свиту! Удивительные приключения и суровые испытания ожидают принца и принцессу на пути к счастью. И лишь волшебное заклинание поможет всё расставить по своим местам!

Если бы только вещи могли говорить…
Но они молчат – хранят тайны.
Олег Рой

На совести моих сапог есть кое-какие темные пятна. Доскрипелись! Но поскольку это было очень давно и в Италии, почти всё забылось. Хотя материальные свидетельства этого приключения, которым сотни лет, до сих пор служат в моем доме в Торонто ценнейшими украшениями. К тому же пост Президента моей собственной страны, созданной с вашей (никуда не денетесь!) поддержкой, дает мне право и уверенность в том, что вы меня не выдадите итальянским властям за мои «противозаконные деяния». Договорились – никому ни слова!

- Женщина, не уползайте! Я за вами не поползу. Вы что, впервые на гинекологическом кресле? —  возмущалась докторша. —  Не маленькая уже, чтоб так гинеколога бояться. Небось, от мужчин не уползала так далеко. Ну, что  случилось? Громче! Что вы тут все шепчете! Это вы в спальне своей устраивайте эротический шепот, а уж здесь, будьте добры, громко отвечать на мои вопросы!

Гинеколог была молодящейся старушкой. Сутулая костлявая спина, орлиный профиль и глубокие морщины  на лице...    
—   Итак, с чем пожаловали? Что у Вас? Что-что?  Дискомфорт? Ясное дело... Щас посмотрим... После комфорта, милочка, всегда наступает дискомфорт. О дискомфорте заранее думать надо. Лучше всего — во время, так сказать, комфорта. Замужем?

Советский уголовный триптих
(Ф. Достоевский ни при чем)

Хочешь жить – умей вертеться.
Народная мудрость

1. Потомок Александра Корейко

Зиновий Ефремович Ройтер был из числа тех клиентов, кто в очереди не засиживался. Внешностью этот пятидесятилетний господин-товарищ напоминал Юлиуса, которого читатель, конечно, запомнил: тот же профессорский лик, те же роговые очки, «золотая рота» зубов. К этому следует добавить элегантную европейскую с базы Облпотребсоюза одежду и полную раскрепощенность в манерах.

Ройтер служил мелким клерком в управлении снабжения и сбыта Совнархоза, но это никого не вводило в заблуждение. Среди еврейской прослойки населения города (а она в то время насчитывала тысяч сорок дальних родственников царей Давида и Соломона) он был знаменит как человек, который все может.

Мы продолжаем публиковать фрагмент, в котором Вирсавия видит сон, находясь в гостиничном номере своего нового знакомого – архитектора Арье.

Я облегченно вздохнула, но глаз не открывала. Слова Раза помогли мне, ужасная репродукция исчезла из поля моего видения, но я чувствовала, что она словно провалилась куда-то внутрь меня и затихла там. Точнее, затаилась… А я вернулась туда, где находилась сейчас, – в объятия Раза. Ощутила его мудрое присутствие и… жесткую шерсть, которой касалась в этот момент моя щека. Шерсть жесткая, но почему-то приятная. «У Раза нет на груди шерсти», – удивленно подумала я, открыла глаза и увидела, что обнимаю обезьяну.

И не желай дома ближнего своего…
Моисей

Киев, Украина, 2019  

- В Майами, если хочешь, тебя встретит моя подруга детства, - говорит Оля, - мы с ней вместе в Черновицком техникуме учились. Зовут ее Берта. Она еврейка, очень хороший человек. Она уехала в Америку почти 40 лет назад.
- Да, мама, я знаю, евреи – надежные люди. У нас разное говорили о них, но после того, как в Израиле тебе вылечили грудь от рака, я всегда за них. Я позвоню Берте, когда прилечу в Америку. У меня уже и виза в США открыта. Но, я пытаюсь получить еще гражданство Румынии.
- Зачем оно тебе, Наташа?
- В Украине неспокойно. Может быть война. Хотелось бы иметь что-то помимо украинского гражданства. В Румынии за деньги можно получить паспорт, даже если нет румынских корней. Мне обещал румынский брокер. Я пыталась в Чехии, но там невозможно.
- Никакой войны не будет. Из-за чего? Что ты болтаешь, Наташа?..

Шкипер с Молдаванки

«...Ну а женщины Одессы – все скромны, все поэтессы», – пел куплетист Николай Бенгальский в исполнении Владимира Высоцкого в художественном фильме «Опасные гастроли». Да, женщины Одессы действительно особенные. Яркие, как солнечные блики на черноморской волне, колоритные, словно впитавшие вольный дух города, где родились, умеющие себя красиво подать, делая это непринужденно и искусно. Одним словом, одесские женщины, эти дивные сокровища, которыми мужчине со вкусом отрадно любоваться. На Молдаванке их традиционно называли «мамками», вкладывая в смысл такого определения восторг и нежность, уважение и восхищение, но более всего бесконечную любовь. И тех было за что любить, вопреки расхожей в свое время в городе шутке: «Черноморец» – не команда, одесситка – не жена. Жена, жена... Еще и какая!

Шкипер с Молдаванки

Когда в кругу одесситов я с нескрываемой гордостью говорю, что вырос на Молдаванке, и называю улицу, обязательно слышу уточняющий вопрос:
– А в каком номере?
Интересуются этой подробностью абсолютно все, и отнюдь не случайно. Госпитальная улица, на которой прошло мое детство, в Одессе знаменита не менее Дерибасовской. И если, допустим, о той же Малой Арнаутской, с легкой руки Ильфа и Петрова, знают как об улице, где «делается вся контрабанда», то Госпитальную прославил живший там когда-то легендарный Мишка Япончик. Вернее, и он тоже. Наверное, Госпитальная улица в Одессе – это как Столешников переулок в Москве или как Гороховая в Питере. Вроде и ничего особенного, но знаменитые. Даже действие рассказа Бабеля «Король» происходило именно на ней, во дворе дома № 23

К 25-летию открытия Музея А. С. Пушкина в США

Надин Лиллиан Глинская

Основатель и директор Первого Американского Литературного Музея А. С. Пушкина в Нью-Йорке. Потомок княжеского рода Глинских. Пра...бабушка Елена Глинская была матерью царя Ивана Грозного, по указанию которого был обустроен Святогорский монастырь, где похоронен А. С. Пушкин.

Если задаться целью написать бруклинский вариант «Войны и мира», или «Блуждающих звезд», или «Тихого Дона», достаточно в течение одного года выходить на boardwalk и списывать с натуры все увиденное и услышанное там. Предвосхищая крайнее возмущение поклонников русской литературы, их заслуженные презрительные реплики и даже проклятия в адрес в равной мере самонадеянного и бездарного автора первой фразы настоящего изложения, скажу, что имел в виду лишь объем написанного, но ни в коей мере не его содержание или, упаси Боже, стиль.

«Воспоминание о временах, в том числе тех, которые мало кому теперь осталось вспоминать.»

Эвакуация – красивое слово со страшным содержанием. Фактически паническое бегство от опасности, беды и смерти. Вот и снова эвакуируются, куда попало – на восток и на запад от Украины, спасаясь от взрывов, бомб и снарядов, жители Донецка, Харькова, Киева, других городов.

Для меня это слово знакомо не понаслышке. Живу я в доме для стариков в благословенной Флориде – в городке Авентюра недалеко от океана. И, представьте себе, испытал это несчастье дважды. О первой эвакуации расскажу ниже. А второй раз случилось убегать уже здесь, в США.

Дорога запетляла между холмами, проскочила кустарник и вздыбилась, взлетая на крутой берег. Там, вверху деревня. Небольшая. Это раньше она была огромная. Улицы, словно паутина, расползались, пересекая друг друга. Дома, где хотели, там и ставили хозяева. Где-то кучкой, чуть ли не вплотную друг к другу, а в другом конце разбросаны, до соседа не докричишься. В общем, хмельная деревня и название подходящее  — «Пьяновка».

Отдуваясь, Алексей поднялся в гору и, не выдержав, присел на большой валун, отполированный за многие годы такими же путниками, как он сам. Лёшка достал бутылку газировки. Открыл. Пена рванулась наружу, обливая руки и колени. Чертыхнувшись, сделал глоток. Поморщился. Слишком сладкая вода. Отмахнулся от мухи, которая назойливо лезла в бутылку, почуяв сладкое. Закупорил и опять в рюкзак. Закурил.

Как только я вошла в номер Арье, тонкий аромат отеля «Царица Савская» окутал меня нежным фимиамом. Я включила свет. Номер был «девственным». Стоял нетронутым, начищенным до блеска с тех пор, как его утром убрали. Просторная двуспальная кровать с белоснежными простынями и светлым шелковистым покрывалом, туго натянутым поверх простыней. Кровать светилась ярким символом богатства и респектабельности. Я вдохнула аромат пышной балюстрады подушек, уложенных белыми облачками под широкой картиной голубого неба и синего моря. Картина в совокупности с мощной спинкой кровати, выполненной из дорого сорта светлого дерева, излучала образ спокойного счастливого сна.

И грустнейшая мысль распласталась над созерцаемой мною идиллией: «Все как всегда – поселяют в дорогую гостиницу, а потом заставляют бегать по запланированным мероприятиям, да еще на море успеть хочется, так что совершенно не остается времени побыть в «богатстве и респектабельности». Так и у нас в учреждении происходит на всех корпоративных семинарах». И я отправилась на балкон. Очень хотелось курить.