КОНТУР

ОНИ сеяли ЛОЖЬ 100 лет, и сегодня снимают обильный УРОЖАЙ!

Над страной военный ветер веет,
С каждым днем все тягостнее жить,
И никто на свете не умеет
Лучше агитацию любить.

Даже советский композитор Лебедев-Кумач, давно уже почивший, был удивлен событиями в «Широка страна моя родная» и решил изменить текст песни, узнав о моем эссе!
Я давно думал создать обзор советских плакатов. Время идет, многих, кто их помнит, уже нет. Но как раз на этот момент русскоязычной истории будет очень важно показать в плакатах «начало Конца». Пишу с надеждой, что молодые русскоязычные люди найдут в этом эссе корни того, что происходит сегодня.

Умолкнул звук волшебного рояля,
Застыли пальцы. Тишина. Финал.
Потом восторг. Неиствующий зал.
Букеты. Вновь гастроли, фестивали.

Впервые после трех лет вынужденного перерыва открыл свои двери театр-клуб "Колобок". Организаторы попытались перенести праздничное настроение, веселье и улыбки на новое место. Это было не так легко. Многое изменилось. Новые лица зрителей и музыкантов. Новый намного меньше зал. Продолжая традиции ресторана "Колобок", первое шоу называлось  "Вечер еврейской музыки". Билеты были проданы за три дня. Зал небольшой, но светлый, с хорошей акустикой. Достаточно мест для парковки.
Вечер открыл и вел писатель Анатолий Стеклов. Со сцены звучали юмористические рассказы «Секс после 70-ти», «Я золотая бабушка». Говорят, понравилось.

Бено Фитингоф. Отец моей жены Аэлиты. Рижанин, еврей и настоящий капиталист. Уже до войны заведовал финансовым отделом частного текстильного бизнеса. Взращенный в той довоенной Риге, где быть бизнесменом было обычное и нормальное дело. Как-то странно слово «бизнесмен» звучит для людей, родившихся в стране всенародного счастья – CCCP. Какую мебель желаете?! Конечно, это слово даже сейчас у многих из них вызывает автоматическую ассоциацию со словом «спекулянт». Купил – продал – заработал. Конечно, «нечестно»! Нас же с детства приучали в школе, на комсомольском собрании, на общей лестничной площадке, в очереди за хлебом или в заводском доме культуры, не говоря о партийном собрании, что заработок или достаток – это кровный грех.

Часть 1

Я  родилась с радостным удивлением в адрес мира и безоговорочной любовью к нему. В детстве улыбка почти никогда не сходила с моего лица, а искрящееся счастье и готовность обнять каждого прохожего выделяли меня из любой толпы.
Нет, не все дети чувствуют мир одинаково. Став взрослой, я не раз наблюдала малышей, которые ловко манипулировали родителями, чтобы получить желаемое, и в мироощущении всех этих «зайчиков», «солнышек» и «котиков» преобладал восторг в свой собственный адрес, подогреваемый близкими, а вовсе не любовь к природе, к родным и тем более к прохожим. Люди рождаются разными. Кто-то поэтом и пацифистом. Кто-то завоевателем. Кто-то бизнесменом. Я встречала пятилетних циников.

Новый Роман Жанны Корсунской
«Созвездие рыб в сливочном соусе»
Том Второй.  Фрагмент. Продолжение

К артина в моем воображении вновь двигалась к началу – к тому моменту, о котором я попросила душу. И я увидела Раза. Он не был подвержен воздействию мыслей, поэтому от его тела остался только светящийся контур. Мама неотрывно смотрела на Раза. Кокон мыслей, окутавший ее, распался, и она тоже стала свечением океана Любви. Потом мама повернулась ко мне, и я увидела ее взгляд, устремленный на меня. Взгляд, полный жажды поделиться со мной Блаженством, но это оказалось невозможным, потому что я была плотно закутана в кокон мыслей. Мысли просматривались явственно, как и все остальное снаружи и внутри.

А ндрей еще раз проверил пистолет. Тот терпеливо стоял на предохранителе в ожидании своего часа. Андрей ласково погладил гладкую металлическую поверхность оружия. Это придало ему больше уверенности и мужественности в задуманном им намерении.
Довольно, хватит с него! Она потеряла всякий стыд! Так издеваться над его страстью к ней. Нет! Это невыносимо! Все, точка! Он выезжает к ней в Ялту!
Кипящей лавой выплескивался его гнев. Он лихорадочным движением включил свой старенький «жигуленок» и без привычного прогрева рванул его вперед. Машина без особых возражений взревела и взяла темп, предложенный хозяином. Она была заодно с ним.

В его актерском райдере лишь три пункта: микрофон, стол и видеопроектор. «Бутылку воды я куплю себе сам» – настаивает шоу-мен Ян Левинзон. При минимальном наборе средств, гастролирующий сатирик добивается максимального эффекта: полный зрительный зал и смех публики. В преддверии большого концертного тура по США, мы расспросили самого известного «еврейского джентльмена», как ему это удается.

1 МАРТА СРЕДА 7:40PM

Ян, я заглянул в ваш гастрольный райдер и удивился...
Чему? Что я не требую бананов, длинной строго восемнадцать сантиметров, и десятилетнего виски? Это действительно так. Моя задача привезти хорошее настроение, а оно всегда при мне. И его столько, что я готов поделиться им с каждым, кто придет на концерт...

Магия его таланта никого не оставляет равнодушным. Вот уже десятилетия он собирает полные залы по всей стране и за ее пределами.
Юморист. Шоумен. Певец. Пародист. Гуманитарий. Импрессионист. Список его регалий и статусов можно перечислять бесконечно. Но прежде всего Максим Галкин – настоящий Артист с большой буквы. Яркий, харизматичный и всегда актуальный.
Уникальное сочетание мудрости и молодости, чувства юмора и многогранного таланта превращают его сольные концерты в мозаику жанров, которые идут внахлёст: пародии, песни, юмор, концертные номера из известных телевизионных шоу.
Его юмор злободневный, гибкий и по-настоящему смешной. Максим чувствует свою аудиторию и просто задушевно беседует с ней, словно рассказывает о своей жизни внезапно приехавшим старым друзьям.

Историко-приключенческая сказка (очень похожая на разукрашенный синопсис)

Нью-Йорк, 1960 год

Ульян по опыту прошлого приезда в Нью-Йорк знал, что на Блошином рынке в русскоязычном районе можно недорого отовариться. Он уже практически одолел весь длинный список, составленный женой, но дороговизна на Западе не позволила выполнить всё задание, несмотря на приличные суточные. Только что купив новый, еще с этикеткой, женский банный махровый халат, он собирался уходить, как вдруг его внимание привлек старик, сидящий возле коврика, на котором были разложены медали и ордена ВОВ. Как фронтовик, имеющий весь этот набор и даже больше, он не мог пройти мимо. Подойдя вплотную, Ульян не поверил своим глазам! Рядом с медалью «За отвагу» в дешевой рамке для фотографий лежала она, «Катенька». Старик медленно поднял седую голову и посмотрел на Ульяна. Несомненно, это был он – Ром...

Петроград, 25 октября 1917 года, 0:05 ночи

К зданию Государственного банка, что на Садовой улице, 21, со стороны Екатерининского канала подъехала пролетка. Из нее выскочили четверо. Один невысокий, с небольшой бородкой, в форме офицера без погон; остальные в шинелях с ружьями за спиной. Тот, что был во френче, явно командир, настойчиво постучал в дверь.
– Откройте, именем революции!

Новый Роман Жанны Корсунской
«Созвездие рыб в сливочном соусе»
Том Второй.  Фрагмент. Продолжение

Дрожжевое тесто – это жизнь! Оно дышит! Ты когда-нибудь наклонялась к дрожжевому тесту, чтобы послушать, как оно дышит? – спросила меня Хана.
– Нет, конечно!
– Попробуй! Дрожжевое тесто – это свобода! Для него нет никаких границ, рамок, цепей! Физическое общение с этой живой свободолюбивой субстанцией дает истинную мудрость и покой.
В моем воображении мгновенно возникла картина на телеэкране: Хана месит тесто и рассказывает об общении с ним! И я предложила ей принять участие в женской телевизионной программе, ведущая которой моя старая приятельница.
– Ничего не получится, – ответила Хана.
– Потому что детей не с кем оставить?
– Дети тут ни при чем. Картинка на телеэкране ничего не передаст, – убежденно ответила Хана, – человек должен быть рядом со мной, на расстоянии прикосновения, чтобы чувствовать, как я запускаю руки в тесто, и наблюдать за собственными ощущениями в этот момент. Однажды со мной случилось такое. Когда мне исполнилось двенадцать лет, мама привела меня к женщине – Мастеру по выпечке хлеба и оставила в ее доме на целый месяц, чтобы я полюбила тесто.

Двойная дверь послушно распахнулась, и Корш ворвался на своей инвалидной коляске в актовый зал городского зала искусств.
– Корш Бергман! – объявила ведущая литературного вечера. Все зааплодировали, некоторые даже встали. Корш, уверенно управляя колесами, сразу проехал по центральному ряду к сцене. Попросил микрофон.
Корша знали все. Еще недавно без его стихов не выходила ни одна местная газета. Стихи его были напористы, ехидны, агрессивны. Не всем нравились. Но ему на это было наплевать. Глупость он называл глупостью, бездарность бездарностью. Рифмы его были четкие, не придерешься. Скорее всего, Корша можно было бы назвать поэтом-критиком.